Люди Путина. О том, как КГБ вернулся в Россию, а затем двинулся на Запад - Кэтрин Белтон

гуманитарный кризис правительство запустило ряд бартерных схем, сделки осуществлялись аналогичным путем. Однако у Путина имелось специальное разрешение на выдачу собственных квот, лицензий и контрактов в рамках городской схемы «сырье в обмен на продовольствие», и он не был обязан согласовывать свои действия с министерством. Разрешение выдал Егор Гайдар и министр внешней торговли Петр Авен. Последний решил воздержаться от критики Путина, когда эти сделки стали объектом пристального внимания.

Один из контрактов Путин передал советско-финскому совместному предприятию «Сфинкс»: в конце декабря 1991 года в обмен на 200 тысяч тонн фуражного зерна оно получило квоту на торговлю дизтопливом, цементом и удобрениями. Другим предприятием оказалось советско-немецкое «Тамиго», получившее лицензию на торговлю 500 тонн меди в обмен на поставки сахара и пищевого масла. Предприятие «Джикоп», получившее контракт на приобретение 13 997 кг редкоземельных металлов по цене в две тысячи раз ниже рыночной находилось в совместном управлении, одним из ответственных лиц был брат университетского однокурсника Путина. Их объединяла любовь к боевым искусствам. Еще одним получателем квот на дизельное топливо стала фирма «Интеркоммерц» под руководством Геннадия Мирошника, осужденного преступника, который участвовал в схеме перекачки 20 миллионов дойчмарок из средств, выделенных на вывод вооруженных сил СССР из ГДР. Впоследствии жена Путина Людмила рассказывала друзьям, что «Интеркоммерц» был связан с восточными немцами, с которыми ее муж познакомился в Дрездене.

Как заявил тогдашний глава горсовета Санкт-Петербурга Александр Беляев, курировавший расследование Салье, «бартерные сделки раздавались его друзьям».

— Квоты раздавались тем, кому Путин доверял. Законных тендеров не проводилось, и было понятно, что квоты получают те, кого Путин знает лично и кого можно контролировать. Что касается нефтепродуктов, то они в основном шли из Киришей. Практически они стали монополистами — Тимченко, Катков, Малов.

Люди, с которыми Путин проворачивал сделки, очевидно, представляли собой не просто компанию друзей. Непоседливый и очаровательный Геннадий Тимченко бегло говорил по-немецки и по-английски и немного владел французским. Вместе с партнерами Андреем Катковым и Евгением Маловым он открыл нефтеторговую фирму «Киришинефтехимэкспорт». Это произошло в тот момент, когда в 1987 году Горбачев ввел послабления на торговлю, предоставив семидесяти организациям, включая нефтеперерабатывающий завод в Киришах под Ленинградом, право на торговлю вне рамок советской монополии. На своих предыдущих постах в министерстве внешней торговли Катков и Малов занимались в основном составлением документов на экспортные сделки и теперь не упустили шанс начать собственный бизнес. Тимченко, как гласит его официальная биография, работал главным инженером в министерстве внешней торговли. Он вместе с Путиным изучал немецкий язык в Академии КГБ, потом Путина направили в Дрезден, а Тимченко — в Вену и Цюрих, где он, по словам двух отставных высших офицеров внешней разведки, работал в качестве агента под прикрытием в советских торговых организациях. Если судить по словам третьего офицера в отставке, который дал интервью российской газете «Ведомости», возможно, Тимченко отправляли в Европу заниматься банковскими счетами, на которых хранились средства для финансирования сетей и нелегалов КГБ.

— Не исключаю, что на тот момент Тимченко был знаком с Путиным, — усмехнувшись, сказал один из бывших офицеров.

Тимченко всегда отрицал наличие связей с КГБ, называя их выдумкой. Но один крупный близкий к спецслужбам банкир тоже утверждал, что Тимченко контактировал с Путиным во время его службы в Дрездене. Тимченко отрицал и то, что фирма «Киришинефтехимэкспорт» имела какое-то отношение к скандально известным сделкам «сырье в обмен на продовольствие», и добавил, что все операции были «законными и прозрачными». Однако один из бывших партнеров Тимченко рассказал мне, что фирма все же участвовала в данной схеме, и это подтвердили два других партнера. Все трое утверждали, что все импортируемое продовольствие доставлялось в Санкт-Петербург. Но в конце концов схема потерпела катастрофу: выяснилось, что импортировалась лишь малая часть продовольствия. Салье подозревала, что средства пошли на сохранение агентурных сетей КГБ. Как она сказала своим друзьям, ее запрос обнажил лишь «вершину айсберга». Она полагала, что под ней скрывается разветвленная структура, выросшая на заграничных резервных деньгах КГБ, на сетях, из которых и появилась эта схема.

Оказывается, Салье была права.

— Салье — дура! Все это было. Это абсолютно нормальные торговые операции. Но как это объяснить безумной климактеричке?

В мае 2013 года, через двадцать с лишним лет с момента внедрения той схемы, высокопоставленный сотрудник Управления внешней разведки КГБ Фелипе Туровер рассказал мне историю о том, как он помогал Путину реализовывать схему «сырье в обмен на продовольствие» в Санкт-Петербурге. Мы сидели на залитой солнцем террасе кафе в Боадилья-дель-Монте, сонном торговом городке у подножья гор в окрестностях Мадрида. Схема, официально представленная в начале девяностых годов как механизм, позволявший обеспечить город необходимым продовольствием, по его словам, фактически имела иную цель. На самом деле никакого импорта продовольствия даже не предполагалось. Возникли более серьезные проблемы, и их нужно было решать в первую очередь:

— А этот доклад Марины Салье — полная брехня. Все было абсолютно не так. Ситуация приближалась к катастрофе. Отсутствовало федеральное финансирование проектов, а в Москве только пили и воровали. Чтобы все не рухнуло, нам пришлось что-то предпринимать. Представьте себе корабль без капитана, вы поворачиваете штурвал, а корабль заваливается. Примерно так оно и было. Если бы мы не начали работу, Санкт-Петербург утонул бы в дерьме.

Сложенный, как бодибилдер, с бритой головой, в темных очках, Туровер демонически смеется. Он — просто кладезь историй о временах краха СССР. Его отец преподавал языки в Краснознаменной Академии КГБ и работал переводчиком у Леонида Брежнева. Другом отца был бессменный итальянский премьер-министр Джулио Андреотти. В советские времена Туровер работал с Владимиром Осинцевым, легендарным комитетчиком, который возглавлял группу парттехники при международном отделе ЦК КПСС — отвечал за черные операции и внедрение нелегалов в странах, где коммунистические партии были запрещены. В хаосе, последовавшем после развала Союза, Туровер должен быть найти возможность выплатить долги «дружественным фирмам», составляющим основу тайных финансовых схем КГБ и участвовавшим в операциях влияния КПСС за границей. Многие фирмы поставляли в СССР необходимое оборудование, в том числе для энергетической инфраструктуры, и продавали его по рыночным ценам.

Проблема была в следующем: после краха Союза Россия унаследовала все внешние долги бывших советских республик, забрав их в обмен на их заграничное имущество, а затем объявила себя банкротом. На все внешние долги был объявлен международный мораторий. Туроверу же предстояло обойти запреты и тайно выплатить долги «дружественным фирмам». Он заявил, что именно для этого и были придуманы бартерные схемы. В итоге, как свидетельствуют документы, он организовал платежный канал через небольшой швейцарский банк в Лугано.

— Не могли же мы сказать, что заплатили кому-то