Три последних дня - Анна и Сергей Литвиновы

– Почему к ней? Ты для себя поедешь. Развеяться, искупаться, позагорать. Все равно пока не работаешь, а деньжата, как я понимаю, еще имеются. Можешь вообще с маман и ее ухажером не общаться. Просто проконтролировать их контакт на расстоянии.

– И не подумаю. Сам, если хочешь, езжай, – сердито фыркнула Таня.

– Ну, как знаешь, – спокойно откликнулся отчим.

* * *

Наши дни. Остров Антигуа. Юлия Николаевна Садовникова

«У Карибского моря даже цвет необычный, – думала Юлия Николаевна. – Насыщенный, смесь темно-синего с серебром…»

У огромного, во всю стену, окна – небо за ним сливалось с водной гладью – она готова была проводить дни напролет. Вдыхала аромат соли и йода, дышала водяной пылью. Ни о чем не думала, просто отдавалась во власть стихии. Впрочем, нет. Единственная мысль в голове была: она наконец-то взяла реванш. За вечное российское выживание вместо жизни, московскую сутолоку, тесную квартирку, одинокие вечера у телевизора.

– Юля, чего ты к окну приклеилась? Пойдем лучше на пляж! – звал Мирослав.

Пляж у них тоже был совершенно уникальный. Спускаешься по склону горы, попадаешь у ее подножия в бухточку. Там – два шезлонга, зонтик от солнца, голубая (потому что мелко) вода и никого народу. Хотя пляж не огорожен – а все равно получалось, что собственный, никто на него не претендовал. На Антигуа, просвещал ее Мирослав, пляжей много. А именно – 365, по числу дней в году, чем гордятся местные жители.

Но Юля предпочитала оставаться наверху и просто смотреть, как любимый мужчина (загорелый, сильный) плещется в нежной волне.

– Прямо в анабиоз впала, – ворчал Мирослав. И шутил: – А может, ты стихи пишешь? Или обдумываешь коварные планы?

– Болтун! – хохотала она.

Хотя коварный план, безусловно, имелся: нужно костьми лечь, чтобы жить так всегда. Смотреть на море, по утрам ходить на рынок за свежей рыбой, купаться круглый год на собственном пляже – голышом…

Антигуа оказался именно тем островом, где чувствуешь себя как дома. Тут тихо, спокойно, немного туристов. Изобилие фруктов – особенно впечатлили Юлию Николаевну исключительно сладкие, черного цвета ананасы. Местное население (по преимуществу темнокожее, потомки рабов) вело себя дружелюбно. К тому же пусть афроамериканцы, но держали они себя с европейским лоском: островом с середины семнадцатого века владели утонченные британцы.

Мирослав, правда, сказал, что дом, где они жили, принадлежит не ему. «Один из моих пациентов купил, чтоб деньги вложить, но ездит сюда редко, а друзей пускает охотно».

Впрочем, Юля уже навела справки: такой особняк стоит не дороже ее московской квартирки. Как, интересно, Мирослав отнесется к тому, что она купит для них двоих дом?

Но тему эту пока не поднимала. Ждала, что любимый сам заговорит об их совместных долгосрочных планах. Они ведь не могут постоянно кочевать из круиза в отели и коротать время в чужом жилье?..

Однако Мирослав (ее это уже слегка беспокоило) о завтрашнем дне, кажется, не думал. Решения принимал спонтанные, как подросток. Когда подходил к концу круиз, он сказал задумчиво:

– Поганая в Европе еще погода… Только к апрелю тепло станет. Может, на острова махнем?

Тут же схватился за телефон, перелистал записную книжку – и уже через час обнаружилось: их ждет пустой (и абсолютно бесплатный!) особняк на Антигуа.

– Островок, конечно, диковатый. С Барбадосом или Сен Бартом, где ваш Абрамович живет, не сравнить. Зато туристов мало. И еще роза ветров очень благоприятная. Всегда сквознячок, прохладно. А что там за conks – огромные раковины! Да с местным пивом, да с ducana – это такие клецки из сладкого картофеля!.. Просто объеденье!

Отказываться Юля не стала. Разве могла она прежде представить – даже в самых дерзких мечтах, – что судьба занесет ее на Карибские острова?.. И более того: они станут ей домом?!

Если в Европе она чувствовала себя на чужом балу случайной гостьей, то на Антигуа, казалось, отыскала себе идеальное место для спокойной старости.

Все ей здесь нравилось: открытые автобусы, что развозили редких туристов. Пеликаны – они гуляли повсюду, залетали и на их «собственный пляж», камнем обрушивались на зазевавшуюся рыбу. Заросли гибискуса, папайи, гуавы, мангровых деревьев. Отлично сохранившийся старый форт. Даже пропитавшая весь остров пиратская тема ее не раздражала.

Единственная странность: Мирослав, прежде большой любитель ресторанов, кафешек, баров, превратился на Антигуа почти в отшельника. Коктейли теперь смешивал ей сам, по утрам ходил в ближайший отель за горячими круассанами и обеды-ужины порывался готовить (Юля, конечно, подобную инициативу пресекала).

А когда спросила, почему они перестали выходить, он заявил:

– Мне с тобой и дома хорошо.

Спорить Юля не стала. Хотя выглядели местные кафешки очень даже искушающе. И пресловутые раковины с картофельными клецками она до сих пор не попробовала… Но, может быть, у Мирослава сложности с финансами? После всех перелетов, поездок, покупок?

У них вообще теперь жизнь почти семейная. Раньше, на корабле, был сплошной праздник, музыка, вечеринки. Там Мирослав ее одну ни на минуту не оставлял. А тут, на острове, стал закрываться в кабинете, говорил, надо сделать несколько звонков, проверить электронную почту. Заглянула без стука – он резко обернулся, насупился. Захлопнул крышку лэп-топа, попросил:

– Не отвлекай меня, когда я работаю, ладно?

Она молча вышла, поспешила за утешением к морской панораме, любимому окну, прижалась носом к стеклу. Мирослав (умница!) примчался мгновенно, обнял, прошептал ласково:

– Извини. Тебе скучно стало, да?..

И тем же вечером объявил: с затворничеством покончено, завтра они отправляются в гости.

– К кому, куда? – заинтересовалась Юля.

– О, тебе должно понравиться. К одному моему другу. Богатому. Очень.

Впрочем, в детали особо не вдавался. Сказал только, что тот – «вроде нефтяного короля, тоже, кстати, из России, поэтому языкового барьера не возникнет». И весело добавил:

– Понты новорусские обожает. Так что доставай все свои бриллианты, «Прады» и, главное, Джимми Чу.

– А что это будет? Обед, ужин, прием?

– Нет, – улыбнулся Мирослав. – Просто дружеский завтрак.

Немного странно – на завтрак-то! – взгромождаться на двенадцатисантиметровые каблуки, но спорить Юля опять не стала. Тем более что туфель-плоскоходов из дорогой кожи, уместных в богатом особняке, у нее не было.

Мирослав попросил ее быть готовой к полудню.

Юля собиралась пораньше встать, сделать маску, привести себя в порядок – однако спалось ей в ту ночь на удивление сладко. Около часа ее сморило, а поднялась она лишь в одиннадцать! И не просыпалась ни разу. Вообще в ее возрасте это неслыханно. Позавтракать не успела, макияж пришлось делать наспех.

Мирослава дома не оказалось.

Думала – он приедет за ней на такси. Однако явился любимый за рулем спортивной «БМВ».

– Красота! – оценила Юля. – Откуда?

– Напрокат взял, – усмехнулся он. – Надо ж тоже… впечатление произвести.

Окинул ее пристальным взором, похвалил:

– Ты неподражаема.

Хотя самой себе Юлия сегодня не очень понравилась. По отдельности хищная стрижка, аляповатый пиджак или высоченные шпильки еще могли иметь место. Но все в куче – да на зрелой (даже пере-зрелой!) даме – выглядело немного нелепо. Ладно, Мирославу видней. Он в богатых домах бывал куда чаще, чем она.

Впрочем, сегодня любимый, ей показалось, слегка нервничал. Будто не в гости собирался, приятно время провести, а экзамен сдавать. Хмурился, ерзал на водительском сиденье. Ей всю дорогу читал наставления:

– Ты, главное, держись как можно естественней. Не тушуйся, не удивляйся, хотя там, в особняке, чудно́го много. Веди себя, будто сама точно так же живешь. Как хозяйка. В смысле – хозяйка жизни.

– Да уж, – хмыкнула она. – Самый подходящий образ… для российской пенсионерки.

– Ох, Юля, да забудь ты о тех временах, – укорил он. – Ты давно уже светская дама. Прекрасно выглядишь, уверенно держишься.

«Что-то, по-моему, недоговаривает Мирослав…» – пронеслась у нее мысль.

Однако обдумать ее она не успела – подъехали.

Юлия Николаевна после всех подготовительных речей любимого ожидала, что увидит нечто совершенно сногсшибательное. Вроде резиденции «Standfast Point», которой владел здесь, на Антигуа, Эрик Клэптон. Какой-нибудь Версаль на морском берегу или, как минимум, особняк уровня московской Рублевки.

Но свернули с шоссе на узенькую, плохо асфальтированную дорожку. Она круто забиралась в гору, петляла, по обочинам то и дело попадались таблички: «Private possesion. Do not enter!»[15]

Хотя зачем и кому надо вторгаться в эти владения? Решительно ничего интересного. Кругом – низенькие деревца да заросли колючих кустов.

Наконец дорога уперлась в солидные (но местами проржавелые) ворота.