Долгая дорога домой - Сару Бриерли

Больше всего меня поразило то, что мой дом был помечен на схеме, которая все это время висела у меня над столом, – если бы я только знал, куда смотреть! Сколько раз я видел эти названия, не зная, какие тайны они скрывают! Не помню, замечал ли я в более раннем возрасте Бурханпур на карте среди городов с похожим названием, а если и замечал, явно вычеркивал, скорее всего, потому, что он находился слишком далеко от Калькутты. Это было намного дальше, чем я предполагал. Неужели поезда тогда ездили намного быстрее? Или я на поезде ехал значительно дольше, чем мне казалось?

Прошло два сюрреалистичных дня. Я метался между картами и воспоминаниями. То, в чем я был абсолютно уверен, моя находка обращала в ничто. Неужели случилось именно то, чего я всегда боялся? Неужели результаты поиска опровергли все, что я знал, оставив меня ни с чем? Ни родители, ни Лайза не обсуждали со мной мое достижение, и я гадал, боятся они расстроить меня или ждут, пока я представлю неопровержимые доказательства. Я размышлял над этим все время в ожидании второго ответа от группы из Кхандвы, но прежде решился задать им очевидный вопрос:

«Может кто-нибудь назвать городок или пригород справа от Кхандвы? Мне кажется, его название начинается с «Г», но дальше в написании я не уверен, по-моему, оно звучит как «Гинестли». В одной части городка живут индусы, в другой – мусульмане, так, по крайней мере, было 24 года назад, но сейчас все могло измениться».

Прошел еще день, прежде чем я получил ответ. Но когда он пришел, мое сердце едва не остановилось.

«Ганеш Талай».

Можно было только надеяться, что мое детское произношение было неправильным.

Пребывая в сильном возбуждении, я позвонил родителям и сообщил, что сомнений быть не может. Они очень переживали за меня и согласились с тем, что все сходится. Я нашел Бурханпур и Кхандву, а теперь, тоже виртуально, нашел Ганеш Талай, место, где я вырос, где, возможно, живет моя индийская семья, которая до сих пор не знает, что со мной стало.

Я понятия не имел, что мне делать с моим открытием, настолько происшедшее ошеломило меня. Я был настолько взбудоражен, что не мог думать о чем-то другом. Однако я испытывал и некую нервозную неуверенность, и это означало, что пока я не буду рассказывать о своем открытии никому, кроме родителей и Лайзы. А вдруг я ошибся? Что, если я наделаю шума, основываясь на ошибке? Что, если я выставлю себя дураком? Я продолжал «бродить» по улицам Кхандвы благодаря своему ноутбуку, пытаясь раскрыть их тайны и получить подтверждение своей правоте. Меня практически парализовала перспектива узнать правду. Так было, когда мы с Мантошем, будучи детьми, побоялись поехать в Индию всей семьей. Я волновался, и это волнение рождало сомнения.

С того момента, когда я нашел это место, я пытался обуздать свои надежды. Старался убедить себя, что моя семья по прошествии времени уже там может и не жить. Интересно, сколько сейчас лет моей матери? Точно сказать я не мог, но надежды увидеть ее были не такими уж радужными, ведь она много и тяжело работала. А как себя чувствует моя сестра Шекила? И Каллу? Что случилось с Гудду в ту ночь в Бурханпуре? Винит ли он себя за то, что я потерялся? Кто-нибудь из них узнает меня, если мы когда-нибудь встретимся? А я их узнаю? Да и возможно ли разыскать в Индии четырех человек, даже если известно, где они жили четверть века назад? Конечно невозможно.

Моя душа металась между надеждой и неверием, а разум оценивал эти новые возможности.

Оставался, разумеется, только один способ все проверить. Я не могу быть на сто процентов уверен, то ли это место, пока там не побываю. Если увижу, сразу узнаю. А потом, если удостоверюсь в своей правоте, с радостью скину туфли, чтобы ощутить родную землю под ногами и вспомнить времена, когда я бродил по этим улочкам и дорогам. Дальше я не позволял себе загадывать и думать о тех, кто может там жить до сих пор.

Я понимал, что родители всполошатся, когда узнают о моих намерениях отправиться в Индию. Хотя я был уже не тем ребенком, которого они только собирались усыновить, это не означало, что они из тех же побуждений, что заставили их отменить нашу совместную поездку в Индию, не воспрепятствуют такой поездке сейчас, когда я уже стал взрослым. А если место окажется не тем, что будет со мной? Останусь ли я в Индии, чтобы найти родной дом? Или окончательно отчаюсь?

Какое-то время я изучал Кхандву, узнавал город, будучи в другом конце света. Кхандва – небольшой городок с населением менее четверти миллиона человек, большинство из которых составляют индусы, расположен в штате Мадхья-Прадеш. Эта местность известна как своим хлопком, пшеницей и соевыми бобами, так и большой гидроэлектростанцией. Моя семья была слишком бедной, чтобы заниматься земледелием, поэтому все это оказалось для меня новостью. Как и большинство индийских городов, у Кхандвы была своя история, ему покровительствовало несколько индийских святых. Многие звезды Болливуда были выходцами оттуда. Туризм там развит не был, хотя в городке находился крупный железнодорожный узел, который связывал главную восточно-западную ветку между Мумбаи и Калькуттой с еще одной веткой, идущей от Дели на юг, к Гоа и Кочи. Этим объяснялось то, почему станция Кхандвы намного крупнее, чем вокзал в Бурханпуре, хотя города по размеру были почти одинаковыми.

В Ютубе я просмотрел несколько роликов о городе, но это мало что дало. В некоторых роликах было видно, что возле железнодорожной станции проходит туннель, известный как Тин-Пулия. Надземный пешеходный переход над путями имел выход на все три платформы. И Кхандва был очень похож на мой родной город.

Прошло несколько недель, прежде чем я собрался с силами и заговорил с родителями о своей поездке в Индию. Я попытался сделать это как можно осторожнее – спросил, что они делали бы в моей ситуации. Они сказали, что ответ очевиден: я должен ехать. Кто бы устоял перед соблазном увидеть все своими собственными глазами? Лайза считала так же. И конечно, все вызывались поехать со мной.

Я вздохнул с облегчением, был очень тронут, но понимал, что должен ехать один.

В этом я был уверен по нескольким причинам. Отчасти я все-таки боялся, что ошибся, – а вдруг окажется, что мы стоим в каком-то глухом переулке, мама, папа и Лайза не сводят с меня глаз, а я вынужден признать, что не знаю, где мы находимся? Я не хотел публичности, а наша четверка своим появлением в Ганеш Талай могла вызвать слишком много разговоров, и кто знает, к каким бы это привело последствиям.

Откровенно говоря, для меня это было большим испытанием. Я понимал, что могу узнать телефонный номер местного полицейского участка или больницы в Ганеш Талай, позвонить туда и спросить о свой семье или попросить поискать их истории болезни. По крайней мере я мог назвать имена своих родных и сделать запрос. Городок-то небольшой, все друг друга знают. Но я боялся, что весть слишком быстро разнесется по округе, могут являться мошенники, предъявлять права. Кого-то может привлечь идея заполучить богатого сына-австралийца, поэтому вполне возможно, что на вокзале появятся несколько потенциальных «мамаш», готовых принять своего давно потерянного сына. Когда я туда доберусь, мне, наверное, в таком случае будет сложнее найти тех, кого я ищу. А если я появлюсь там без всяких прелюдий и антуража, мне удастся составить обо всем собственное суждение.

Более того, я допускал, что могут возникнуть даже опасные и непредсказуемые ситуации в чужой стране, а мне не хотелось переживать за своих близких и не хотелось, чтобы они меня отвлекали. Если я буду один, то смогу оценивать только факты, только свои собственные впечатления.

Возможно, главной причиной было ощущение того, что это только мое путешествие, которое я сам начал давней поездкой в поезде и сам должен закончить. Не зря же я занимался поисками в Интернете бессонными ночами!

Слава Богу, Лайза сказала, что прекрасно меня понимает. Но родители были более настойчивыми. Папа обещал, что будет держаться в стороне, и я буду поступать так, как считаю нужным. Может быть, он все-таки поедет со мной, чтобы поддержать или помочь, если возникнут какие-то проблемы? Он останется в гостинице, но, по крайней мере, будет под рукой.

– Я не стану для тебя обузой! – заверял он.

Но, несмотря на его благие намерения, я все уже решил.

И тем не менее прошло еще одиннадцать месяцев с тех пор, как я впервые узнал о Ганеш Талай, прежде чем я наконец-то поднялся на борт самолета. Если не считать перелета в Австралию в детстве, это было мое первое большое путешествие, и помимо обычных вопросов, связанных с поездкой, требовалось утрясти все формальности, даже решить вопрос с гражданством. Когда я прилетел из Индии, в моем паспорте было указано, что я гражданин Индии. Еще в паспорте было написано, что я родился в Калькутте, что, конечно, было неправдой, но индийским властям нужно было что-то написать. Теперь я стал гражданином Австралии, а мое индийское гражданство официально продлено не было. Такие бюрократические проволочки всегда занимают много времени.