Пикник на красной траве - Анна Данилова

Маша, держась рукой за стену, осторожно забралась в ванну, наполовину наполненную теплой водой, легла, утопив в зеленоватую прозрачную воду почти все свое тело и волосы и оставив на поверхности лишь лицо, и в немом блаженстве прикрыла глаза. «Тепло, вот чего ей не хватает», – подумала Марго, и сердце ее от этой мысли сжалось…

Ужинали селедкой, пили водку и поминали Марка. Вот только Маше решили не предлагать водку, потому что она днем наглоталась лекарств. Лютов после поминального ужина сам проводил ее в дальнюю, почти нежилую спальню, постелил постель и, положив на стол блокнот с ручкой, сказал, что если она не может говорить, то пусть пишет ему все, что сочтет необходимым.

– Ты уверена, что она действительно все слышит? – спросил он Марго, когда вернулся на кухню.

– Уверена. Она и говорить умеет. Ты мне лучше скажи, что теперь будет с особняком?

Марго поймала себя на том, что, думая и говоря об особняке, она проявляет беспокойство как будто о СВОЕМ имуществе. Не рановато ли, дорогуша?

– Пока еще не знаю, но на первое время будем сами туда наведываться, проверять, все ли там в порядке, гасить и включать фонари и делать вид, что ничего не изменилось, что ваш Марк жив и здоров… Кто знает, может, именно эти фонари и были теми знаками, которые свидетельствовали о том, что особняк охраняется, что все в относительном порядке?

Марго выпила три рюмки водки и рассказала Лютову о мертвых головах, обнаруженных ею в квартире Астровых в Люблине. Он расхохотался ей в лицо.

– Я что-то не поняла… Ты не веришь мне? – У Марго чуть язык не отнялся от такого предположения.

– Ты фантазерка, Марго. Да если бы это было на самом деле правдой, разве ты бы смогла молчать столько времени? За кого ты меня принимаешь?

– Там аквариумы, термосы, мертвые головы… А в папке Марка я нашла газетные вырезки. Они у меня с собой… Я все знаю, Лютов. Теперь твоя очередь объяснить мне. Почему ты все это время молчал и скрывал от меня факт смерти Астровых? Ты хотел, чтобы меня прирезали на одной из этих странных и страшных квартир? Вот тебе! – Марго неожиданно встала и плеснула Лютову в лицо остатки водки. – Приди в чувство!

Лютов застонал, держась за лицо. Марго ждала от него грубости, даже удара, пощечины… Так поступил бы Вадим. Но это был Лютов.

– Я ухожу от тебя, потому что ты, – она захлюпала, – ты, Лютов, свинья.

– Ну, спасибо, Марго.

– Не знаю, чем ты занимаешься в своей мэрии, – продолжала она, не обращая внимание на его слова, – но ты все знал и подставил меня. Я такое не прощаю. Когда я согласилась жить с тобой, я была уверена, что теперь-то наконец буду рядом с порядочным, ответственным человеком, настоящим мужчиной. А ты оказался еще более темной лошадкой, чем я. Моя искренность, видимо, забавляла тебя. Ведь я рассказала тебе о себе абсолютно все, ничего не утаивая. Призналась, в сущности, в преступлении. А что сделал ты? Что предпринял, чтобы оградить меня от той опасности, которая исходит от всего, что только связано с именем Астровых? Подлец, свинья, предатель…

Опьяневшая, не чуя своей силы, она наотмашь несколько раз ударила его по мокрому от водки лицу, разбив ему нос. Хлынула кровь, и Лютов уткнулся лицом в кухонное полотенце. Он молчал и даже не пытался оправдаться. Это окончательно вывело из себя разъяренную и без того Марго. Она схватилась за нож. Лютов поднял голову, глаза его расширились. Одним точным движением он отобрал у нее нож.

– Марго, ты все равно бы не остановилась, – проговорил он, снова уткнувшись в полотенце, которое на глазах становилось красным. Внезапно он посмотрел на нее, и сила, спрятанная под мягкой внешностью, блеснула в его взгляде, Марго вдруг захотелось, чтобы он набросился на нее, сорвал одежду и взял ее прямо здесь, на кухне. Но то желание оказалось минутным, случайным, животным, стыдным.

Она вырвала у него из рук полотенце и смочила его в холодной воде.

– Астровых нет, сестра Валентины зарыта в Узунове, все документы у меня… Кто может нам помешать превратить всю их недвижимость в живые деньги и махнуть за границу? – прохрипела она, осторожно вытирая ему лицо и приглаживая дрожащей рукой влажные волосы на его лбу. – Почему ты не хотел, чтобы я знала о том, что их тела, точнее, головы опознаны? Ты испугался за меня?

– Я хотел, чтобы ты сама об этом узнала и сама приняла решение, действовать дальше или бросить все к чертям и начать новую жизнь. Но ты права, я должен был тебе рассказать о том, что Астровы мертвы…

Марго и сама уже запуталась. Она вдруг представила, что могло бы произойти, узнай она об этом раньше. Собралась бы она в Люблино? Обнаружила бы термосы и аквариум?

– Может, ты и прав, – покачала она головой. – Наверное, все должно было идти так, как шло, то есть естественно, логично вытекая одно из другого.

– Что ты этим хочешь сказать?

– А то, что если бы я не попала в ту квартиру, то не знала бы, что в Москве живет женщина, имеющая к убийству Астровых прямое отношение. И что я должна опасаться ее. Она каждый день видит перед собой снимки мертвых голов Астровых, и на лице ее блуждает кровожадная улыбка… Она – дьяволица… И мы с тобой должны поймать ее.

– Марго, ты пьяна. И вообще, говори потише, теперь мы с тобой здесь не одни и надо вести себя очень осторожно.

– Поедем со мной на эту квартиру, я прошу тебя, и ты убедишься в том, что я говорю правду. У этой женщины есть розовые туфли, она ходит в них по квартире… Есть зеркало, за которым – длинный коридор, и там же дверь, ведущая в комнату с термосами. Я не удивлюсь, если у этой особы сзади болтается отвратительный розовый волосатый и жирный хвост! Я даже не уверена, что ее не было в квартире… А что, если я ее просто не увидела? Она могла сделаться невидимой человеческому глазу… А еще она собирается в дальний путь и приготовила рюкзак…

Лютов смотрел на Марго, слушал, как она несет весь этот бред, и боялся за ее психическое здоровье. Он верил в то, что она нашла у Марка папку с газетными вырезками. Это было реально. Но чтобы она, проникнув в квартиру Астровых, обнаружила там термосы с их головами?! Это уже смахивало на разгулявшиеся фантазии воспаленного мозга. Хотя, с другой стороны, придумать аквариум с портретами мертвых людей тоже было не так-то просто.

Что касается истерики Марго и пощечин, то Лютов принял их как наказание за свою мягкотелость, беспринципность и глупость, наконец. Марго была права, превратив его в мишень, – на кого еще она могла выплеснуть накопившуюся досаду и злость, как не на него, человека, невольно подставившего ее и пустившего, как малого ребенка, в сад, где рыскают, злобно скаля зубы, сорвавшиеся с цепи волкодавы. Из нестройного пьяного рассказа Марго можно было сделать вывод, что в квартире Астровых живет женщина. В ванной мокрое полотенце, сказала она, земля в цветочных горшках – влажная, как если бы ее недавно кто-то полил. Если бы Марго не закопала тело Инги Новак, то можно было бы предположить, что хозяйка аквариума, термосов, пледа и рюкзака – именно она, сестра Валентины, Инга. Но если Инга мертва, то кем тогда приходилась эта неизвестная женщина Астровым? Какое она имела к ним отношение?

– Марго, пойдем, я уложу тебя спать. Ты сильно возбуждена, у тебя сегодня был трудный день. Выспись, а утром мы с тобой еще потолкуем об этой квартире и аквариуме…

– Лютов, – Марго встала и оперлась на него, – ты обещаешь, что мы поедем туда вместе, чтобы ты мог убедиться в том, что я не вру и что эта квартира действительно существует? Я не сумасшедшая, я на самом деле видела все это… Больше того, я видела рисунок – два аквариума, а в них – вместо водорослей – головы… Я еще подумала тогда, что у Маши кто-то утонул… Там еще были кресты, православные, ты слышишь меня?

– Ты мне сейчас скажешь адрес и отдашь ключи – я поеду туда сам… А сейчас марш в постель. Ты не умеешь пить… Тебя не тошнит?

– Если только от тебя…

* * *

Савченко всегда хотел есть. Высокий, светловолосый, худой как жердь, он одним своим худосочным видом вызывал у Лютова желание его накормить. Его костистое тело почему-то напоминало Лютову дикого зверя, отощавшего и злого, как волк зимой. У себя в кабинете он не мог усидеть на месте, ерзал на стуле, словно ему нужно было срочно куда-то бежать, и посетители чувствовали себя всегда немного виноватыми в том, что они якобы отрывали его от куда более важных дел, чем то, с чем они пришли. Многим казалось, что Савченко слушает вполуха и думает при этом о чем-то своем, но на самом деле все было иначе. Старший следователь прокуратуры Александр Васильевич Савченко был человеком на редкость добросовестным, ответственным и все свои дела старался вести, что называется, «по горячим следам», не откладывая в долгий ящик. Его природная энергия была вся без остатка направлена лишь в одно русло – работа. И этим он напоминал охотничью гончую, которая вместо ожидаемой одной утки приносила и бросала к ногам хозяина еще и фазана с куропаткой. Савченко был умен, последователен и азартен. Он многое знал, умел, ему нравилось то, чем он занимается, но, достигая в своем деле определенных вершин, он страдал лишь от произвола высшего руководства, отдающего приказы, не сопоставимые с логикой и такими понятиями, как честь и совесть. Самые сложные дела – заказные убийства – приходилось скрепя сердце закрывать, чтобы не затронуть интересы тех, кто управлял сверху уже самой прокуратурой. И хотя имя заказчика для Савченко было очевидным, ему все равно приказывали сворачивать расследование, и один бог знает, какие чувства он при этом испытывал. Шумная история убийства четы Астровых была приблизительно из той же категории. Люди, имевшие отношение к тому кредиту, который был получен Андреем Астровым в свое время на строительство автозавода, сделали все возможное, чтобы и это дело замяли. Усилия следователей оказались никому не нужными: дело закрыли, не успев даже определить, где долгие пять лет скрывалась эта супружеская пара и кому понадобилось, убив их, отрубать им головы и засовывать в мусорные баки на Павелецком вокзале.