Сулейман. Султан Востока - Гарольд Лэмб

За чопорным стилем послания — а Сулейман очень старался скрыть свои конкретные планы — проглядывает желание сотрудничать с Франциском в борьбе против Габсбургов. Он обращается к Франциску как к равному себе и называет его императором (в представлении турок в Европе оставался один император и им был Сулейман). Читая между строк, мы обнаруживаем, что султан был убежден в двух вещах: он может следовать путем Османов, своих предков, проникая от имени Франциска все дальше в глубь Европы. И в то же время надеется превратить свой город, Константинополь, в убежище для гонимых.

Вероятно, даже Франжипани, проницательный переговорщик, не представлял в полной мере, насколько Сулейман привержен тому, что сказал. «Знай, все будет так, как сказано».

Впервые османские турки участвовали в европейских делах не просто как варвары, разбившие свой военный лагерь среди Балканских гор. В последующие годы европейские королевские дворы будут не раз искать решения кризисных проблем путем установления контактов с Востоком.

В январе 1526 года Карл освободил больного Франциска. Чтобы добиться свободы, французский король был вынужден подписать известный Мадридский договор, по которому Габсбурги немало получили от дома Валуа. Однако, переправившись через границу, Франциск тут же денонсировал договор, заявив, что он был подписан под давлением. С такой же легкостью отрекся он и от Сулеймана. В свое время «христианнейший король», стремясь стать императором Священной Римской империи, обещал возглавить крестовый поход против турок, теперь тоже не признавал своего соглашения о дружеских взаимоотношениях с султаном.

Естественно, агенты проинформировали Карла о деталях миссии Франжипани в Константинополь. Император тотчас заявил, что, кажется, приобрел двух врагов на Западе и Востоке — «христианнейшего короля» Франции и командующего силами правоверных. Министры Карла не без иронии рассуждали о «священном союзе Лилии и Полумесяца».

Сулейман между тем искал дружбы с Францией вполне серьезно.

* * *

После победы при Мохаче он два года воздерживался от нового вторжения в Европу. В 1527 — 1529 годах кропотливо изучал обстановку в странах Восточной Европы. И под тем или иным предлогом оставался для этого в серале.

Некоторые историки считают, что эти годы стали вершиной военной славы Сулеймана. В действительности в это время происходила его трансформация из воина в дипломата. Для султана была открыта дверь в западное христианское дипломатическое сообщество. Он решил войти в эту дверь, чтобы занять на равных свое место рядом с Франциском 1 и Карлом V.

Следует помнить, что Сулейман отнюдь не искал союза с Францией или конфронтации со Священной Римской империей. Должно быть, проходя мимо византийских колонн в дворцовом саду, он не без улыбки вспоминал, что Карл Габсбургский все еще считает себя римским императором. Город, который тысячу лет оставался резиденцией Восточной Римской империи, теперь был в его власти!

В то же время небольшая мраморная Сокровищница мантии пророка напоминала ему о том, что он признанный глава ислама. В этом своем качестве он был обязан конфликтовать с главой Римско-католической церкви, духовным лидером христианского мира. Когда султан посещал Диван, то слышал призывы продолжать джихад, священную войну против европейских стран, расположенных так соблазнительно близко от новых границ падишахства по Буде и Пешту. Те, кто выступали с такими призывами, полагали, очевидно, что Сулейман непобедим. Очередной завоевательный поход позволил бы туркам проникнуть в самое сердце слабеющей Европы. Какое имело значение, кто там был коронованными особами?

— Не короны, — убеждал султана старейший из его пашей, Мустафа, — не золото, а стальной меч покоряет страны.

Калейдоскоп перемен в Европе

Изучая континент, на котором он собирался утвердиться, Сулейман напрягал воображение, чтобы представить обстановку за горными хребтами Венгрии. Да, он старательно изучал философию Аристотеля и Маймонида, но не имел никакого представления о современной жизни в Европе. Там был всего лишь один его посол в городе, расположенном на полпути к Венеции.

Не будучи купцами, турки не располагали торговыми факториями на Европейском континенте. Их корабли держались по-прежнему ближе к азиатским берегам, к портам на побережье Черного моря или, скажем, Египта. Что касается западных судовладельцев, устремляющихся в бухту Золотой Рог, то их интересовала одна лишь прибыль, которую можно получить в обмен на такие товары, как шелк, слоновая кость и пряности. И хотя Сулейману доносили об их разговорах на берегах бухты, но чему в этих разговорах он мог верить? Кое-что случилось узнать от Франжипани, побывавшего у него с особой миссией, а посол Меммо годился лишь на то, чтобы посоревноваться с ним в хитрости.

Поэтому султан, обдумывая в уединении европейские дела, стал требовать от Ибрагима, чтобы тот собирал информацию у иностранцев. В свою очередь визирь, поддерживавший связи с Луиджи Гритти, предложил султану сходить вместе с ним к нему. Согласившись, Сулейман еще раз нарушил старый обычай. Казалось, на террасе дворца изгнанника они могут спокойно побеседовать, не опасаясь того, что кто-нибудь их подслушает. Но конечно же их заметили, и благочестивые мусульмане опечалились тем, что Господин двух миров пришел как обычный смертный в дом христианина, бравшего взятки и пившего вино.

Двое из трех собеседников, сидевших на террасе, выходившей на Босфор, воспользовались счастливым случаем. Ибрагим скрывал от Сулеймана, насколько интенсивно он пользовался услугами Гритти. Оба убеждали султана в важности тесного союза с Венецией. (Гритти поступал так из побуждений личного характера, а Ибрагим, вынашивавший планы развития внешней торговли, задумал привлечь иностранных купцов для эксплуатации морских торговых путей из Азии через Константинополь в Европу. Для этого он нуждался в венецианских купцах и их флоте.) Венеция, разъясняли они вполне резонно султану, является сейчас естественным врагом Габсбургов и опасается роста их могущества. Французам тоже необходимо дать торговые концессии в Египте в знак доброй воли Сулеймана.

Сулейман не все понимал в проблемах, которые занимали его соперника Карла. Например, почему король Испании Карл соперничает с португальцами в освоении Нового Света, откуда к нему приходят корабли, груженные серебром.

Португальцы, разъяснил Гритти, совершают также морские экспедиции и на восток, кружат у турецких владений в поисках способов нажиться на доставке из портов Восточной Азии в Европу экзотических товаров.

Не мог понять султан и того, почему такой могущественный монарх, как Карл, в долгу у семьи банкиров Фуггеров.

Потому что императору не хватает живых денег для оплаты многочисленной армии, разъяснили ему.

Если Карл на самом деле считается другом великого папы, то почему же его войска вторглись в Рим, сделав папу узником в замке Святого Анджело?

В ответ Сулейман услышал, что армии Карла разграбили папскую резиденцию в поисках денег. Эти армии состояли в основном из швейцарских наемников-пикадоров и немецких ландскнехтов. После того как турки вернулись из Буды, армии Карла смогут свободно грабить всю Италию. Немецких наемников к тому же оплачивает Фердинанд, брат Карла.

Если папа действительно верховный глава христиан, то почему он не воспрепятствовал вторжению незаконных вооруженных банд Карла? Потому что у папы нет собственной армии. Разобрав весь этот калейдоскоп амбиций и насилия, Сулейман дал согласие поощрить венецианских купцов и египтян, торгующих с французами. Таким образом, у него будет две дружественные державы на море. Что касается положения на суше, то оно было ему не совсем ясно. Надо подождать, чтобы выяснить, как будет складываться обстановка в Венгрии во время его отсутствия. Молчаливо султан признал, что Карл весьма способный правитель.

Сулейман был так увлечен европейскими проблемами, что летом не стал лично заниматься подавлением мятежа в Анатолии, к которому тюркские племена подтолкнули проповеди дервишей.

Терпение султана было вознаграждено. И хотя ему было трудно понять, почему христианская армия разграбила Рим, он без труда разобрался в обстановке, сложившейся в Венгрии после его возвращения в Константинополь.

В незащищенный коридор ворвались братья Габсбурги. Едва Сулейман оставил позади себя Дунай, как с одобрения Карла его младший брат Фердинанд был провозглашен одним из спасшихся епископов королем оставленной турками территории. Упрямый и недалекий, Фердинанд подкрепил свои претензии на венгерский трон при помощи своей супруги Анны, сестры погибшего короля Лайоша II.

Таким образом, в середине континента сформировалась под властью императора «крепость Европа», окружавшая Вену. В нее входили бастионы из германских земель на западе и Богемия с венгерской равниной — на востоке.