Театр тающих теней. Под знаком волка - Елена Ивановна Афанасьева

Минималистская. С японскими мотивами. Теперь все помешались на японистике и минимализме.

— Думаешь, квартира на меня не похожа?

Вчерашний ее мучитель — или спаситель? — неслышно подходит сзади. Так неслышно, что Даля вздрагивает. Опять ему удалось застать ее врасплох. И мысли ее прочитать.

— Квартира на меня не похожа. Потому что похожа на своего хозяина, моего друга Арату.

— На кого? — переспрашивает Даля.

— На Арату.

— Арата — тоже ник? Ты Joy, он Arata.

— Он Арата по жизни. Имя у него такое.

— Родители «Трудно быть богом» начитались?

— А ты в теме! Стругацких его родители явно не читали. Разве что в японском переводе, если такой существует. Может, Арка подсуетится и сам на японский переведет. Арата — нормальное японское имя. Он в свободное время переводами промышляет.

— А в несвободное?

— Что?

— В несвободное время чем твой Арата промышляет?

— Мир спасает.

— Успешно?

— Когда как.

Вчера еще было так тошно, что готова была на край света, в пропасть, а сегодня что-то поменялось. Странный покой в ней разлился. Спокойно стало, когда рядом со спящей Женей сидела. Счастливые девочки, у которых такая мама… Хотя и Даля в их возрасте, наверное, тоже счастливой была, уже не помнит. Может, будь у этой Жени взрослая дочь, как Даля, она тоже бы ее не понимала…

— Девки мои тебя разбудили? — спрашивает Джой.

«Мои». Значит, две крошки все-таки его дочки? А Женя его жена? Взрослая мудрая жена не ревнует молодого мужа и даже позволяет водить девок домой?

Что же, и не такое бывает. Судя по собственному «идеальному браку», теперь бывает и не такое…

— Они твои дочки?

Смеется «человек-радость».

— Не дочки. Хотя часть моих генов в половине конструкции присутствует… Ох, это сколько уже бьет? В пролёте… Заказчик ждать не будет.

Услышав бой курантов, который в этой квартире доносится с улицы, Джой торопится. Не договорил, ничего толком не объяснил.

— Заказчик — зверь! Вернусь, договорим. Только не исчезай, ок? Хочешь, здесь сиди, если в той квартире девки мешают. Они тайный ход в Араткину квартиру еще не расшифровали. Знают, что я в бамбуковой стенке исчезаю, а как — не понимают. Когда тепло, стоят на том балконе — Манька ревет, Анька бамбук ковыряет, или наоборот. Тем и спасаемся. То я, то ЖЖ, то есть Женька, если работать надо, сюда сбегаем… Дождись.

Скороговоркой выпаливает Джой, уже захлопывая входную дверь. И не просительно, а утвердительно. Дождись, и точка. Послать бы этого Джоя со всем его приказным тоном, да идти ей некуда.

Разглядывает комнату.

Фото. Японец или китаец с русской женщиной, впрочем, раз Джой говорил про японского друга Арату, это, скорее, японец, и надпись, как на старых фото делали «Гурзуф, июль. 1936».

Ноут, с которого Джой утром писал сообщения, сбивается на слайд-шоу и начинает выбрасывать рандомные фото. Раньше Даля любила смотреть, как компьютер причудливо чередует фото из разных времен — школы, летнего лагеря, свадьбы — нет, про свадьбу лучше не надо, от одного слова теперь тошно.

Так и ее ноутбук причудливо извлекает из собственной памяти мгновения Далиной жизни.

Вот она оформляет спектакль маленькой студенческой студии — она и тени, так причудливо и так здорово. Играть с тенями — она живая, а они? Движутся, чувствуют, мыслят.

Вот папа. Даля все его фото сканировала, раз за разом вглядываясь в его лицо — похожа на него? Похожа!

Вот мама. Мама тоже в памяти Далиного ноутбука, только сканировали ее старые фото до нее. Даля злится на себя, злится на маму, но время от времени всё равно набирает мамино имя в поисковике и читает, что о ней пишут, смотрит фотки, какие глаза у нее — уставшие, печальные, радостные? И ее бесит, если глаза у мамы радостные, счастливые. Как это может быть — счастье без папы и без нее?! Бесит, но мамины старые и новые фото всё равно копирует и в отдельной папке хранит. И сплетни всякие про маму читает. Сплетен всё меньше, мама говорит, что перешла в непубличную сферу…

Ладно, поглядим, что чужой комп захочет ей показать, с кем познакомить. Компьютер же сам ей все показывает, а не она в чужих папках роется. Не считается же вторжением в чужое личное пространство просто смотреть на экран.

Женя, совсем юная, с фотокамерой…

Женя снова с камерой с огромным объективом в толпе фотографов-мужиков, аж страшно, что ее, такую хрупкую, сейчас задавят…

Опять Женя с дочкой. Ой, нет, кажется, это не дочка. Да, это мальчик. Совсем непохожий на девочек, которых Даля видела утром. Или на Маню немножко похож?

— Димку маленького разглядываешь. Да, они с Маней похожи. — Женя внезапно заходит с балкона. — Он до семи лет такой же белобрысик был. Потом потемнел. Или не потемнел? После его экспериментов разве поймешь, что у него за цвет волос — и фиолетовым был, и дреды по году носил, как только все волосы не выпали, и налысо брился.

— А Димка — это кто?

— Димка? — Женя удивленно смотрит на Далю. — Разве тебя не Димка привел? Я думала, ты очередная выходка Джоя…

— Джоя… Да, сказал, что он Джой.

— А имя назвать забыл? — догадывается Женя. — Высокие отношения. Димка его зовут.

Дале отчего-то ужасно неприятно, что Женя подумает, что Джой, который на самом деле Димка, привел ее, как приводит разных девушек. Женя подумает, что и ее можно так привести. Хотя вчера он ее так и привел. Разве вчера она не была на всё готова! Разве не решила, что чем хуже, тем лучше! И еще не известно, чем бы всё закончилось, если бы Димка-Джой не исчез на балконе, а полез к ней, как лезут к девицам, которых приводят из бара ночью в свою спальню.

Но сейчас ей не хочется, чтобы Женя так думала.

— Я не… Джой, то есть Дима не… Вы не подумайте… Не подумай…

— Брось оправдываться. Это не я такая продвинутая мамаша, просто знаю, что в действительности всё выглядит иначе, чем на самом деле.

— Лец… — Даля угадывает фразу Станислава Ежи Леца.

— Умница, — одобряет Женя. — Всё часто совсем не так, как кажется со стороны. И это сакральное знание и позволяет не зарабатывать инфаркты, когда по утрам из комнаты сына выныривают девицы. Чаще всего разные. Иногда и по несколько штук. Не всё то, чем кажется.

На собственном опыте нынешней ночи, да и на опыте своего блистательного замужества, Даля готова подтвердить, что всё именно так. Но вслух спрашивает:

— Сына? Разве у ва… у тебя не дочки?

— Дочки