Времена года - Наталья Литтера

осознала – находились первые увиденные в этом доме книги. Ей отсюда не было видно, что это за книги, но, судя по корешкам, там были сплошь справочники и документация. Впрочем, в ближнем виднелась и художественная литература – Майе это было очевидно. И ужасно интересно, какие там книги. Мемуары Черчилля? Биография Хичкока? Что еще?

Она посмотрела на ковер, который начинался в паре сантиметров от ее ноги. Толстый и наверняка мягкий ковер теплых песочных и бронзовых оттенков. На который она не наступит.

Потому что для Июля кабинет – как для нее скрипка. Точно и тонко настроенный инструмент для работы. Там все находится где положено, там ничего нельзя даже на сантиметр сдвинуть со своего места. Иначе будет уже не то. Точно так же, как нельзя ни на миллиметр поворачивать колки на уже настроенной скрипке.

Майя аккуратно прикрыла дверь. Может быть, как-нибудь потом. Может быть, он покажет ей сам.

Впрочем, на гардеробную здравого смысла не хватило. И она, затаив дыхание, трогала все: шелк галстуков, хрусткий крахмал рубашки, вспоминая, какая она на ощупь, когда прижимаешься к ней голой грудью. И какая мягкая под щекой шерсть пиджака.

На отдельной полке – запонки, булавки. Настоящие сокровища – золото и иногда – камни. В коробки с обувью она даже не решилась заглянуть. Как и на полку с бельем. Хотя…

Но тут зазвонил телефон. Севка. Майя поняла, что ей надо бежать, и срочно.

* * *

Его жизнь резко изменилась. В квартире появился новый жилец – девочка со скрипкой. И надо было как-то приспосабливаться. Им обоим.

В тот вечер, когда Илья вез Май к себе, он видел, как она нервничает. Он чувствовал. Майя безрассудно кидалась в новое, незнакомое, не думая о последствиях. А он… он снова позволял. Наблюдал. Старался не навредить.

Потихоньку Май начала заполнять собой всю квартиру. Оказалось, что она совершенно не приучена к порядку. Илья постоянно натыкался на фантики от конфет, оставленные в гостиной ноты и учебники, забытые на кресле заколки, которые впивались в ягодицы, если он вовремя их не замечал. Для человека, жившего долгое время в одиночестве и привыкшего все всегда раскладывать по своим местам, такое вторжение в личное пространство по ощущениям граничило с зубной болью – несильной, но ноющей.

Май принципиально отказывалась принимать душ во второй ванной. Она признавала только его, перетащила туда кучу бежевых полотенец и уставила полку всякими лосьонами, кремами, расческами. Илья сдался. Попросил Елену Дмитриевну купить женский гель для душа, что-нибудь для девушек. Гель для душа встал на полочку рядом с его – мужским.

Илья перестал надеяться на тихие вечера, которые были ему необходимы после насыщенных рабочих часов, когда несколько переговоров в день и телефон разрывается от звонков, потому что внештатная ситуация, а принимать решение необходимо в ближайшие пятнадцать секунд. И чтобы быть в форме завтра – вечером обязательно надо расслабиться, побыть в тишине. Но вечерами Майя репетировала. С тем самым Контрабасом. Он появился в квартире на пятый день и как-то… начал походить на еще одного жильца квартиры. Только незваного.

Апофеозом происходящего стал разговор с Еленой Дмитриевной, которая не ушла в свое обычное время, а продолжала хозяйничать на кухне, когда Илья возвратился домой в один из вечеров.

– Вы еще здесь? – он был настолько удивлен, что задал вопрос неожиданно громко.

– Т-с-с-с, – повернулась к нему домработница, приложив указательный палец к губам, и почти шепотом добавила: – Девочка занимается. Я уже скоро пойду. Просто Майечка так любит блинчики…

На блюде рядом возвышалась горка тонких кружевных блинов. А из-за закрытых дверей послышался звук скрипки… и контрабаса.

Полное сумасшествие.

В итоге порой Илья задерживался на работе дольше, чтобы просто посидеть в тишине, или ехал домой по длинному пути, тихо включив радио.

Конечно, он не верил в сказку про Шанхай. Май совсем не умела врать, и он откровенно наслаждался спектаклем, который она устроила тогда на кухне. А на второй день появления в его доме Контрабаса, когда Майя осталась в комнате, а Сева уже вышел в коридор, Илья решил все же удостовериться в своей правоте.

– Сева, – сказал он непринужденно, перекрывая гостю проход в прихожую, – меня Михаил Львович кое-что просил завезти, а я его телефон потерял. Скажи, ты, наверное, знаешь, в какое примерно время он бывает дома? Если я в девять подъеду – не поздно?

Контрабас Илью побаивался и каждый раз при встрече зажимался, все время был настороже.

– Смотря в какой день, – ответил он, устремив взгляд куда-то себе под ноги. – Иногда Михаил Львович бывает поздно. Лучше позвонить. Но мама Майи почти всегда к семи дома. Так что можно через нее передать.

– И в эти дни тоже?

– Ага.

– Спасибо, – поблагодарил Илья, уступая Севе дорогу в коридор, куда тот с облегчением почти побежал.

– Ты инструмент забыл! – выскочила с криком из комнаты Май.

Сумасшедший дом. Зубная боль. И полная невозможность работать в тишине вечерами. Все это можно прекратить в любое время – просто отвезти Май домой. Но он этого не делал, потому что… потому что тогда не к кому будет возвращаться вечерами. Самое сложное всегда – это признаться в чем-то самому себе. Отвезти Май обратно – это шаг назад. В пустоту. Не в тишину – в безмолвие. Он боялся безмолвия.

Вечерами перед сном Май ему шептала: «Ты Июль. Золото солнца и лазурь зенита». И за эти слова он прощал ей все: фантики, раскиданные вещи, забытые кружки, задержавшегося допоздна Контрабаса и свою головную боль от непрекращающихся звуков скрипки в квартире.

А Лёня начал отдавать деньги. С задержкой, но исправно. И даже как-то повеселел. Пару раз они пересекались за обедом.

– Я выплыву, – уверял приятель Илью. – Вот увидишь. Рано меня еще хоронить – рано!

И еще не шла из головы Алиса. Нет, в ее предложении не было ничего из ряда вон, кроме, пожалуй, излишней прямоты. Выгодный брак – обычное дело, такие вещи происходили всегда и всюду, но что-то Илье не давало покоя.

– Петр Анатольевич, зайдите ко мне, – вызвал он руководителя службы безопасности, бывшего офицера ФСБ.

И когда тот через минуту был в кабинете, Илья попросил навести справки об отце Алисы. Все, что удастся узнать: жизнь, совершенные покупки, места отдыха, бизнес, заключенные и сорвавшиеся контракты. Абсолютно все.

– Я вас понял, Илья Юльевич.

Безопасник ушел, Илья проверил телефон.

Май: «Репетиций сегодня не будет. Не отсиживайся на работе. На ужин обалденная паста».

С ней надо было что-то делать. Все это,