Мой, твой, наш Владимир Высоцкий. О поэте, пророке и человеке - Владимир Жердев

И он успел многое. Иногда я ловлю себя на мысли, что отношусь к Высоцкому как к живому. И дело даже не в огромном количестве растиражированных пластинок, не в книгах или кинофильмах. Просто в каждой своей песне, в каждой своей роли он живёт! Отдавая часть души в каждом своём произведении, он обрёк её на бессмертие, продолжая жить в своём творчестве, в своём «живом», как жил когда-то среди нас.

Владимир Высоцкий, наделённый уникальным божественным даром – вкладывать Душу, вдыхать жизнь в то, чем он занимался, умело использовал силу Слова и вложенные в него чувства в своих музыкально – поэтических произведениях. Именно поэтому к нему тянулись человеческие души и со скоростью ветра разлетались тексты его песен и стихов, их переписывали собственноручно, записывали на магнитофонные ленты, передавая друг другу. В чём же феномен поистине народной любви к Высоцкому? Быть может, в том, что он не терпел гордыни и тщеславия, не допуская в себе ничего из того, что сейчас составляет непременные атрибуты «звезды». Высоцкий брал души зрителей и слушателей не только простотой изложения текстов, но и своей доступностью, доверительным общением с простыми людьми, и ему было совершенно не важно, где это происходило – в концертном зале, на стадионе, в воинской части, в геологической партии или просто на кухне у друзей и знакомых. Это отношение – в строках «Я весь прозрачный, как раскрытое окно, и неприметный, как льняное полотно».

Люди, которые присутствовали на его встречах и выступлениях, говорили, что Высоцкий силой слова и энергией Души, а также мастерством исполнения творил на сцене настоящие чудеса. Облачая свою энергию в форму высшего искусства, он мог достучаться до сердца каждого человека. Это говорит о его божественном даре и таланте, которые позволили ему иметь пророческое видение, к которому мы можем прикоснуться в его творчестве.

А. Галичу

Подшит крахмальный подворотничокИ наглухо застегнут китель серый —И вот легли на спусковой крючокБескровные фаланги офицера.

Пора! Кто знает время сей поры?Но вот она воистину близка:О как недолог жест от кобурыДо выбритого начисто виска!

Движение закончилось, и сдулоС назначенной мишени волосок —С улыбкой Смерть уставилась из дулаНа аккуратно выбритый висок.

Виднелась сбоку поднятая бровь,А рядом что-то билось и дрожало —В виске ещё не пущенная кровьПульсировала, то есть возражала.

И перед тем как ринуться посметьОт уха в мозг, наискосок к затылку, —Вдруг загляделась пристальнаяСмерть На жалкую взбесившуюся жилку…

Промедлила она – и прогадала:Теперь обратно в кобуру ложись!Так Смерть впервые близко увидалаС рожденья ненавидимую Жизнь.

В.Высоцкий

А. Галичу

Штормит весь вечер, и покаЗаплаты пенные летают,Разорванные швы песка —Я наблюдаю свысока,Как волны головы ломают.

И я сочувствую слегкаПогибшим – но издалека.Я слышу хрип, и смертный стон,И ярость, что не уцелели, —Ещё бы – взять такой разгон,Набраться сил, пробить заслон —И голову сломать у цели!

И я сочувствую слегкаПогибшим – но издалека.

А ветер снова в гребни бьётИ гривы пенные ерошит.Волна барьера не возьмёт, —Ей кто-то ноги подсечёт —И рухнет взмыленная лошадь.

И посочувствуют слегкаПогибшей ей, – издалека.

Придёт и мой черед вослед:Мне дуют в спину, гонят к краю.В душе – предчувствие, как бред, —Что надломлю себе хребет —И тоже голову сломаю.И посочувствуют слегка —Погибшему, – издалека.

Так многие сидят в векахНа берегах – и наблюдают,Внимательно и зорко, какДругие рядом на камняхХребты и головы ломают.

Они сочувствуют слегкаПогибшим – но издалека.

В.Высоцкий* * *

Мне судьба – до последней черты, до крестаСпорить до хрипоты (а за ней – немота),Убеждать и доказывать с пеной у рта,Что – не то это всё, не тот и не та!Что – лабазники врут про ошибки Христа,Что – пока ещё в грунт не влежалась плита, —Триста лет под татарами – жизнь ещё та:Маета трехсотлетняя и нищета.Но под властью татар жил Иван Калита,И уж был не один, кто один против ста.Пот намерений добрых и бунтов тщета,Пугачёвщина, кровь и опять – нищета…Пусть не враз, пусть сперва не поймут ни черта, —Повторю даже в образе злого шута, —Но не стоит предмет, да и тема не та, —Суета всех сует – всё равно суета.Только чашу испить – не успеть на бегу,Даже если разлить – всё равно не смогу;Или выплеснуть в наглую рожу врагу —Не ломаюсь, не лгу – всё равно не могу;На вертящемся гладком и скользком кругуРавновесье держу, изгибаюсь в дугу!Что же с чашею делать?! Разбить – не могу!Потерплю – и достойного подстерегу:Передам – и не надо держаться в кругуИ в кромешную тьму, и в неясную згу, —Другу передоверивши чашу, сбегу!Смог ли он её выпить – узнать не смогу.Я с сошедшими с круга пасусь на лугу,Я о чаше невыпитой здесь ни гугу —Никому не скажу, при себе сберегу, —А сказать – и затопчут меня на лугу.Я до рвоты, ребята, за вас хлопочу!Может, кто-то когда-то поставит свечуМне за голый мой нерв, на котором кричу,И весёлый манер, на котором шучу…Даже если сулят золотую парчуИли порчу грозят напустить – не хочу, —На ослабленном нерве я не зазвучу —Я уж свой подтяну, подновлю, подвинчу!Лучше я загуляю, запью, заторчу,Всё, что за ночь кропаю, – в чаду растопчу,Лучше голову песне своей откручу, —Но не буду скользить, словно пыль по лучу!…Если все-таки чашу испить мне судьба,Если музыка с песней не слишком груба,Если вдруг докажу, даже с пеной у рта, —Я уйду и скажу, что не всё суета!

В.Высоцкий* * *

Мой чёрный человек в костюме сером!..Он был министром, домуправом, офицером,Как злобный клоун он менял личиныИ бил под дых, внезапно, без причины.

И, улыбаясь, мне ломали крылья,Мой хрип порой похожим был на вой,И я немел от боли и бессильяИ лишь шептал: «Спасибо, что живой».

Я суеверен был, искал приметы,Что мол, пройдёт, терпи, всё ерунда…Я даже прорывался в кабинетыИ зарекался: «Больше – никогда!»

Вокруг меня кликуши голосили:«В Париж мотает, словно мы в Тюмень, —Пора такого выгнать из России!Давно пора, – видать, начальству лень».

Судачили про дачу и зарплату:Мол, денег прорва, по ночам кую.Я всё отдам – берите без доплатыТрёхкомнатную камеру мою.

И мне давали добрые советы,Чуть свысока похлопав по плечу,Мои друзья – известные поэты:Не стоит рифмовать «кричу – торчу».

И лопнула во мне терпенья жила —И я со смертью перешёл на ты,Она давно возле меня кружила,Побаивалась только хрипоты.

Я от суда скрываться не намерен:Коль призовут – отвечу на вопрос.Я до секунд всю жизнь свою измерилИ худо – бедно, но тащил свой воз.

Но знаю я, что лживо, а что свято, —Я это понял все-таки давно.Мой путь один, всего один, ребята, —Мне выбора, по счастью, не дано.

В.Высоцкий

Райские яблоки

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});