Костяной склеп - Линда Фэйрстайн

— Только в музее по служебным обязанностям, особенно когда Тибодо приглашал нас обаять совет попечителей. Но ничего личного.

— Теперь вам не придется общаться с Пьером, — заметил Майк.

— Вероятно, вы уже знаете о том, что я не был в числе его поклонников. Уж слишком много у него от Ф. Т. Барнума[46] и слишком мало заботы о научных исследованиях. Я благодарен ему за ценные приобретения, которые он сделал для Клойстерс, но нас с ним мало что связывало.

— Потому вы и поручили мисс Грутен представлять Клойстерс при подготовке совместной с Музеем естествознания выставки? Не слишком большая ответственность для стажера?

— Катрина была в высшей степени компетентным специалистом, детектив, намного эрудированнее своих сверстников. И потом, я довольно тесно работал с ней над этим проектом. Я ведь понимаю, что выставку задумали ради пополнения казны обоих музеев. Я не скрываю — все, что отрывает меня от исследований, лично для меня пустая трата времени. К тому же я думал, что для Катрины это хороший шанс познакомиться с сотрудниками как других отделов Метрополитен, так и Музея естествознания. Рассчитывал, что ее усердие заметят в верхах.

— Ей самой нравилось участие в проекте?

— Думаю, да. Катрина изучала нашу коллекцию в поисках подходящих для бестиария экспонатов. Вы, может быть, знаете, что бестиарии впервые появились именно в искусстве Средневековья, поэтому в нашем отделе этот культурный пласт представлен необычайно широко. Мне казалось, она всегда с нетерпением ждет очередного собрания. Общение с новыми людьми, встречи в деловом центре, выход из своей оболочки.

— Те функции, которые исполняла Катрина, вы впоследствии поручили другому стажеру?

— Поначалу я собирался так поступить, — ответил Беллинджер, — но поджимало время, и я сам включился в проект. Знаете, иногда легче самому сделать, чем обучать кого-то.

Стол в дальнем углу комнаты заполняли самые разные предметы искусства, имеющие отношение к животному миру. Беллинджер поднялся и подошел к нему.

— Эта фреска с изображением льва из Испании. Согласно старинным бестиариям лев, спящий с открытыми глазами, символизирует бдительность. А эта, — произнес он, беря в руки причудливую медную фигурку, — относилась к числу любимых экспонатов Катрины.

— А что это?

— Акваманил.[47] Священники используют этот сосуд для омовения рук при проведении мессы. Это виверна.[48]

— Что-что? — переспросила я.

— Двуногий дракон, пожирающий людей. Его хвост закручивается вокруг крыльев и образует емкость, в которую наливали воду. — Беллинджер брал одну вещь за другой, давая пояснения: — Двуглавые орлы, пособники дьявола, львы, которых укрощают обезьяны, гарпии с ангельскими лицами и коварными голосами, завлекавшие моряков на верную гибель.[49] Катрина души не чаяла во всех этих тварях.

— А когда вы снова стали руководить подготовкой к выставке? — уточнил Майк.

— Сразу после ухода Катрины в конце прошлого года.

— Но если она так любила эту работу, ее решение уволиться разве не показалось вам странным?

— Я привык обходиться без эмоций в отношениях со стажерами. Как я уже говорил, они тут обычно не задерживаются — возвращаются в свои учебные заведения, садятся за докторские или находят что-то более интересное для себя. Но у Катрины, по крайней мере, была уважительная причина. Как бы вы, например, отнеслись к тому, что ваша подчиненная говорит, что ее изнасиловали?

Мы с Мерсером удивленно переглянулись.

— И когда она вам это сообщила?

— Примерно через месяц после того, как это стряслось. Это происшествие оставило в ее сознании глубокую рану. Сказалось и на ее работе, и на отношениях с коллегами.

— Именно это побудило ее рассказать о случившемся?

— Думаю, да. Катрин просила сохранить наш разговор в тайне. Она просто не знала, что ей делать. Я вам покажу, мисс Купер, те места, где она проводила время. Здесь, конечно, очень красиво, но и мрачновато, зловеще. Повсюду гротескные изображения и статуи мертвецов. И посетителей у нас по сравнению с главным зданием музея Метрополитен не так много. Довольно жутковато, даже мне, взбираться сюда, на вершину холма, особенно поздним вечером, когда вокруг ни души. Катрину, насколько припоминаю, изнасиловали примерно год назад, верно?

— В июне.

— Ага, а одним августовским вечером, когда она в одиночестве дорабатывала эскизы какого-то каменного чудовища в склепе Лангонской часовни, она испугалась нашего охранника, зашедшего туда во время своего обычного обхода. По-видимому, Катрина не слышала, как он вошел, а когда обернулась и увидела охранника, то так закричала, что он испугался не меньше ее.

— Она его знала?

— В том-то и дело. Просто охранник уже сменил форму на обычную одежду. Его смена к тому времени уже подошла к концу, но он решил еще раз проверить, все ли в порядке. А Катрина его ни разу не видела в джинсах, футболке и бейсбольной кепке. Она его попросту не узнала. И на следующее утро чуть ли не с самого рассвета она ждала меня.

— Но зачем? — Я пока не могла понять ее мотивов.

— Сказать, что хочет уволиться. Она чувствовала себя ужасно виноватой. Дело в том, что охранник был афроамериканцем, и Катрина подумала, что такой реакцией могла его задеть. Вот тогда-то она мне и рассказала об изнасиловании. А еще она мне призналась, что ей становится стыдно, когда всякий раз при встрече с незнакомым темнокожим мужчиной она думает, что это, возможно, и есть насильник.

Подобная реакция встречалась среди жертв насилия довольно часто, когда их преследовал иррациональный страх перед каждым встречным, особенно если он принадлежал той же расе, что и насильник. Им кажется, что он может встретиться где угодно, и они вздрагивают при виде любого незнакомца.

— Катрина не говорила вам, смогла ли она опознать насильника?

— Судя по тому, что она мне сказала, он был в лыжной маске. Это, наверное, ее очень нервировало. Катрина понятия не имела, был ли преступник из числа ее знакомых или нет. Она ведь разглядела только его руки и шею. А тут в часовне неожиданно появился бедняга Ллойд, увидев которого она чуть ли не до смерти перепугалась.

— Так она уволилась?

— Я ей не позволил это сделать, — ответил Беллинджер. — После того как Катрина рассказала мне о случившемся, я в тот же день переговорил с Ллойдом, тот ее разыскал и попытался успокоить. Сказал, что все прекрасно понимает. Знаете, я склонен связывать ее поведение с тем, что она родом из Южной Африки. Катрина пыталась убедить себя, что не имеет расовых предрассудков. Она не понаслышке знала ужасы апартеида, царящие в ее стране. Мне почему-то кажется, что Катрина не смогла бы взвалить на себя груз ответственности и свидетельствовать в суде по делу, за которое чернокожего могли бы упрятать за решетку, неважно, что при этом он сделал ей.

— Но она все же уволилась? — спросил Майк.

— Пару месяцев спустя, незадолго до рождественских отпусков. Я нашел ее заявление в архиве, — сказал Беллинджер, подходя к своему столу. — Она хотела покинуть Нью-Йорк до Нового года. Если я правильно помню, тогда разразилась снежная буря. Было неудивительно, что она хочет отсюда выбраться до того, как тут все бы замело.

Майк Чепмен подмигнул мне заговорщицки.

— Ага, мисс Купер тогда как раз решила отсидеться дома, да? Из-за убийцы.

Я постаралась не вспоминать о прошлогодней декабрьской встрече с кровожадным убийцей. Мерсер вернул нас к делу Катрины Грутен.

— В период между августом, когда она вам сообщила об изнасиловании, и подачей заявления об уходе вы не заметили в ее поведении никаких изменений?

— Все, кого я знал, изменились, мистер Уоллас, — негромко сказал Беллинджер. — После одиннадцатого сентября.

Я глубоко вздохнула, вспомнив об ужасающих событиях того дня.

— Может быть, из-за этого я недостаточно чутко отнесся к состоянию Катрины. Мы все стали как-то недоверчивы друг к другу, испуганы и зациклены на себе. А Катрина из такого состояния и не выходила. О чем говорит хотя бы случай с Ллойдом. Плюс ко всему депрессия и общее плохое самочувствие.

— Она была больна?

— Я полагаю, вам, трем детективам, не надо объяснять, что она пережила. После изнасилования вся жизнь Катрины переменилась. Она потеряла доверие к людям, не могла задерживаться допоздна на работе. Ей нелегко было добираться до Клойстерс, потому что нужно проходить или проезжать через парк, а позволить себе ежедневные поездки на такси она не могла. Но как же это состояние называется? ПТСИ?

Посттравматический синдром изнасилования. Люди, ставшие жертвами жестокого преступления, еще долгие месяцы или даже годы переживали случившееся. Симптомы у всех наблюдались разные — начиная с бессонницы и расстройства пищеварения и заканчивая резкой потерей веса и другими серьезными нарушениями. Конечно, были и такие пострадавшие, которые быстро приходили в себя и редко вспоминали о случившемся. Но это редкие и счастливые исключения, чаще всего жертвы не могли прийти в себя в течение нескольких месяцев или даже лет.