Бриллианты вечны - Ян Флеминг

— Не дурно, — сказал Бонд.

Официант принес их заказ, и они принялись за еду. В паузе между поглощением жареного лобстера Лейтер сказал:

— И вот еще что, банкомет-то уж должен был знать что к чему и не пытаться прикарманить чужие денежки. У них в казино четкая система. Обрати внимание на светильники, когда будешь там. Шик-модерн. Отверстия в потолке, откуда свет падает сильным лучом на столы. Никаких раздражающих публику бликов, теней, полутеней. Но если приглядеться внимательно, то можно заметить, что из некоторых отверстий свет не падает. Создается впечатление, что их понаделали в потолке для декорации. — Лейтер покачал головой. — Как бы не так. На следующем этаже проложены рельсы, по которым от отверстия к отверстию ездит телекамера, снимающая все подряд. Выборочная проверка, так сказать. Если же надо проследить за кем-то из своих служащих или за каким-то конкретным игроком, зарегистрировано будет каждое их движение, каждая сданная и полученная карта. Неплохо придумано, а? Фиксируется все, разве что кроме запаха. Все служащие это знают, а тот парень-банкомет видимо понадеялся, что в этот момент камера следила не за ним. Фатальная ошибка. Очень глупая.

Бонд улыбнулся.

— Я буду осторожен, — пообещал он. — Но не забудь, что мне надо каким-то образом продвинуться дальше по цепочке. К ее последнему звену. Фактически мне нужно подобраться вплотную к твоему дружку, к Серафимо Спэнгу. Не могу же я просто послать ему визитную карточку и договориться о встрече. Хочу тебе еще вот что сказать, Феликс. — В голосе Бонда зазвенел металл. — Что-о мне вдруг резко разонравились эти братцы-Спэнги. После того, что натворили эти их двое ублюдков в капюшонах. Мне очень не понравилось, как они поступили с негром, как вместо того, чтобы, как это принято у бандитов, отлупить жокея, они попробовали сварить его живым. Гнусные людишки. И на Писсаро и Бадда у меня зуб есть. В общем, они теперь мои враги. Я просто хотел тебя предупредить.

— Спасибо. — Лейтер отодвинул пустую тарелку. — Попробую тебе помочь. И Эрни я накажу приглядывать за тобой. Но не думай, что если попадешь в переделку, стоит тебе свиснуть, и появятся адвокаты и британский консул. Там есть только одна юридическая фирма. Называется она «Смит-энд-Вессон» [Smith & Wesson (англ.) — марка револьвера]. — Он постучал крюком по столу. — А пока лучше выпьем еще по «бурбону» с родниковой водок. Вокруг Вегаса — пустыня. Сухо как в печке и так же жарко. Ни рек, ни ручейков, ни родников. Так что разбавлять виски будешь «содовой», которую затем придется вытирать рукавом со лба. Там в это время сорок градусов в тени, да только тени нигде нет.

Подали виски.

— Мне тебя будет так не хватать, Феликс, — сказал Бонд, радуясь тому, что можно хоть ненадолго отвлечься от тревожных мыслей. — Кто же меня будет учить американскому образу жизни? Да, кстати. Хотел давно тебе сказать, что дело с «Застенчивой улыбкой» ты провернул просто отлично. Было бы здорово, если бы ты приехал и помог бы мне взять Спэнга-старшего. Вместе с тобой, думаю, мы бы управились.

Лейтер с признательностью посмотрел на друга.

— У Пинкертонов такая лихая работа невозможна. Мне тоже нужен этот господин, но я должен арестовать его, предъявив ордер на арест и располагая доказательствами. Если мне удастся найти останки лошади, он у меня попрыгает. Тебе-то хорошо. Ты прилетел, скажем, шлепнул его и улетел к себе в Англию. Бандиты знать не знают, кто ты есть. И, судя по всему, никогда и не узнают. Но мне-то ведь здесь жить... Если я начну палить в Спэнга или что-то в этом роде, его дружки бросятся на меня, на мою семью, на моих друзей. И не остановятся, пока не добьются, что мне будет хуже, чем им. Даже если мне и удастся его пристрелить. Не очень радостно узнать, что у твоей сестры сожгли дом. А она, при этом, была внутри... Боюсь, что такие вещи все еще случаются в Америке. Банды не исчезли вместе с Аль Капоне. Загляни, хотя бы, в «Доклад» Кефовера. Теперь гангстеры заправляют не спиртом, а правительствами. Скажем, правительством штата Невада. Об этом пишут в газетах, сочиняют книги, говорят в публичных выступлениях и на проповедях. Но что толку? — Лейтер грустно засмеялся. — Может быть тебе удастся постоять за свободу, Родной очаг и красоту со своей ржавой пукалкой? Ты по-прежнему предпочитаешь «беретту»?

— Да, — ответил Бонд, — по-прежнему «беретту».

— И у тебя все также в номере два ноля, дающие право убивать?

— Да, — сухо сказал Бонд, — все тоже.

— Ну что ж, — сказал Лейтер, вставая из-за стола. — Пойдем-а тогда домой и выспимся как следует, чтобы дать отдохнуть глазам. Они тебе еще здорово пригодятся. Чтобы как следует прицелиться...

15. Улица де ля Пэй

Самолет совершил большой круг над сверкающими волнами Тихого океана, развернулся над Голливудом и, набрав высоту над Кейджон Пасс, пронесся над скалистыми вершинами Высокой Сьерры.

Взору Бонда предстали бесконечные авеню. Усаженные пальмами, со сверкающими фонтанами на изумрудных газонах, раскинувшихся перед фешенебельными особняками, гигантские авиастроительные заводы, площадки киностудий со всевозможными декорациями — здесь и целые улицы, и ранчо для съемок вестернов, и небольшой гоночный трек, и торчащая из песка четырехмачтовая шхуна в натуральную величину, но вот самолет уже проносится над горами, а затем — над бесконечной красной пустыней, на фоне которой и раскинулся Лос-Анжелес.

Самолет пролетел над Барнстоу — городком, откуда начиналась одноколейная дорога в Санта Фе. Она уходила в пустыню, пересекая на своем пути Колорадское плато, и оставляла по правую сторону горы Калико, где некогда находился мировой центр по добыче буры, а по левую — усеянные костями просторы долины Смерти. Затем опять следовали горы с красной каемкой, напоминавшей кровоточащие десна над гнилыми зубами, затем небольшой зеленый оазис посреди раскаленного марсианского пейзажа, и, наконец, медленное снижение высоты и «Пристегните, пожалуйста, ремни и потушите сигареты».

Горячий воздух, подобно кулаку, ударил в лицо Бонда, и, покрываясь каплями пота, он прошел пятьдесят ярдов, отделявшие прохладу самолета от успокаивающей свежести кондиционированного воздуха в здании аэровокзала. Стеклянные двери с фотоэлементами бесшумно открылись перед ним и медленно закрылись за его спиной, и тут же на его пути оказалось четыре ряда игральных автоматов. Пассажиры охотно опускали в них свою мелочь, дергали ручки и следили за вращением лимонов, апельсинов, вишен и колокольчиков, которые постепенно замедлялись и с щелканьем и механическим вздохом наконец останавливались. Пять центов, десять центов, двадцать пять центов. Бонд проиграл на всех автоматах и только однажды ему выпали две вишни и один колокольчик, и вместо опущенной одной он получил три монеты.

Он отошел в сторону и вместе с полдюжиной других пассажиров дожидался багажа, когда взгляд его остановился на большом автомате, напоминавшем автомат для газированной воды. Наверху висела табличка с надписью «Кислородный бар». Он подошел ближе и прочитал остальное: «Вдыхайте чистый кислород», — гласила надпись, — «это полезно и безвредно. Моментально бодрит. Помогает при утомлении, вялости, усталости, нервозности и снимает многие другие симптомы». Бонд послушно опустил в автомат двадцатипятицентовую монету и, наклонившись, приложил нос и губы к широкой резиновой трубке автомата. Он нажал кнопку и, в соответствии с инструкцией, в течение целой минуты медленно вдыхал обещанный кислород. Воздух был очень холодный и не имел ни вкуса, ни запаха. Через минуту раздался щелчок и Бонд выпрямился. Он почувствовал лишь легкое головокружение, но спустя некоторое время вспомнил, что ему с безразличием и иронией улыбнулся человеку с кожаным набором для бритья, стоявшему рядом и наблюдавшему за ним. В ответ он тоже улыбнулся и отвернулся.

Как только прозвучало объявление о прибытии багажа, Бонд забрал чемодан и, толкнув дверь, попал в раскаленные объятья полуденной жары.

— Вам в «Тиару»? — раздался чей-то голос. Вопрос был задан коренастым мужчиной с большими карими глазами, пристально глядевшими из-под остроконечной водительской кепки. Из его широкого рта торчала деревянная зубочистка.

— Да.

— О'кей. Пошли.

Водитель не предложил ему понести чемодан. Бонд последовал за ним и подошел к симпатичному «Шевроле» с эмблемой в виде обнаженной женщины, к которой для удачи был привязан енотовый хвост. Он забросил чемодан на заднее сидение и сел в машину.

Водитель завел машину и выехал из аэропорта на шоссе. Машина перестроилась в крайний ряд и свернула налево. Остальные машины с шипением проносились мимо. Водитель Бонда держался на внутренней полосе и ехал медленно. Бонд почувствовал на себе пристальный взгляд в зеркале водителя. Он взглянул на табличку с именем и номером водителя: «Эрнест Курео. № 2584». Здесь же была фотография, с которой те же глаза смотрели на Бонда.