Вето на девочку - Виктория Волкова

нашему роману? Наверняка будет против.

– Настя, – тянет меня за руку Димиров. Без водолазки неожиданно становится прохладно. Дрожу всем телом. Или это не от холода.

– Замерзла? – спрашивает Саша, вводя меня в следующую комнату. Прижимает к груди, горячей как печка.

Тело Димирова просто пышет жаром. Горячие руки скользят по моей спине. А я, распластавшись на широкой груди, чувствую, как бьется его сердце. И таю от счастья.

В просторной комнате с панорамными окнами стоит лишь только огромный круглый стол, стулья вокруг него и длинный комод с зеркалом.

– Столовая, – объявляет Саша, накрывая мои губы своими. Требовательно вторгается в рот. И пока его язык там хозяйничает, расстегивает на мне бюстгальтер. Инстинктивно придерживаю его на груди.

– Покажись, малыш, – просит, нависая Димиров. – Ты же у меня красавица.

Осторожно отводит прочь мои руки. Кидает на стол кружевное безобразие. И подведя меня к комоду, усаживает на белую мореную поверхность.

Снова безотчетно прикрываюсь руками.

– Погоди, – рычит негромко Димиров. – Я хочу… посмотреть.

Сашины пальцы скользят по моим предплечьям. Потом ложатся на грудь, а после ладони опускаются под каждое полушарие. Будто взвешивают.

– Ты идеальная, малышечка, – шепчет он едва разборчиво. Тянет в рот один сосок, потом другой, превращая каждый в твердую горошинку.

– Я так больше не могу! – извиваюсь в его руках.

– Я тоже, Настя, – признается он. – У меня от тебя башню давно сносит…

Обхватив мужскую шею руками, выгибаюсь дугой.

А крепкие пальцы любовника мягко сжимают каждую дыньку.

– Саша, Сашечка, пожалуйста, – лепечу, мало чего соображая. А у самой ноги сводит от желания и тяжесть внутри живота скручивается пружиной вожделения.

– Идем дальше, малыш, – спускает меня с комода Димиров. Безумная игра продолжается. Никто из ровесников не придумал бы такое представление. У наших губошлепов только одно на уме: хлебнуть пива и растянуться в горизонтальной плоскости.

А Димиров… Сашечка мой… Опытный мужчина. Знает, как распалить девушку.

Пытаюсь сосредоточиться, но мое внимание сконцентрировано на влажных от поцелуев сосках и голой груди. Так и шествую по коридору топлесс. И с ужасом понимаю, что еще несколько минут и на мне не останется никакой одежды. Впрочем, на Саше тоже.

– Саша, – тяну за руку. – Погоди. Я же с тебя в столовой ничего не сняла.

– А все, милая, – смеется он, снова беззастенчиво сминая мои сиськи. – Тебе положен штраф.

– Штраф? Какой? – охаю, оказавшись прижатой к стене. Рука Димирова плавно ложится мне на затылок, а пальцы второй лениво движутся по моим губам, потом по подбородку. Затем следует поцелуй. Медленный, нежный и такой волнительный, что у меня подгибаются колени.

– Малышечка моя, – выдыхает Димиров, снова возвращая руку на мою грудь. – Ты только моя!

Убирает с моего лица растрепавшиеся волосы и ведет дальше.

– Тут у нас библиотека, – распахивает высокие стеклянные дверцы.

И я в немом восторге смотрю на полные книг стеллажи, заставленные до самого потолка.

– Сколько книг! – благоговейно озираюсь по сторонам. – Ты их читал!

– Ну конечно, – фыркает он. – Разве я похож на собирателя хренова. Так покупаешь… прочтешь. А потом выходит что-то новое. Опять покупаешь. Они скоро меня из дома выживут.

– В Марьинке тоже библиотека…

– Там меньше, – морщится он, а я уже расстегиваю ремень на джинсах.

– Сам, – бурчит Димиров, когда, расстегнув змейку, я пытаюсь стащить с него плотный деним. Сняв штаны, швыряет их на кресло. – А теперь ты, котенок, – возвращается ко мне.

А я завороженно смотрю на болт, выпирающий сквозь тонкую ткань боксеров. Он просто огромный! Он просто…

Не успеваю додумать, как Сашины руки поднимают меня в воздух. Переворачивают. И я оказываюсь распростертой на крепком колене.

– Теперь мой ход, – рычит Димиров, стаскивая с меня колготки вместе с трусами.

– Так нечестно! – извиваюсь в его объятиях. – Это два хода, а не один!

– А никто не договаривался играть честно, – довольно хмыкает Саша. – Хочешь, сниму один носок, – предлагает снисходительно.

– Нет уж! – противостою наглому напору. Но особо с Димировым не поспоришь. Особенно если твоя голова свисает вниз, юбка задрана, а голая попа находится под пристальным обозрением хозяина дома. – Снимайте труселя, Александр Георгиевич! – воплю я весело.

– Они вне игры, – постановляет этот хитрован и опускает тяжелую ладонь мне на попу. – Вместо поцелуя, детка!

Вспыхиваю, пытаясь встать, и неожиданно оказываюсь сидящей верхом на мускулистой мужской ноге. И в первый момент даже ерзаю, не понимая.

– Кто-то уже мокрый, – хрипло сообщает Саша и добавляет решительно: – Внимание! Игровое поле сужается до одного квадрата.

– Это как? – выдыхаю изумленно.

– Осталось только одно помещение, – рыкает он и, стащив с меня юбку, быстрым шагом несет в ванную.

Стоя под теплыми струями, мы тискаемся как малые дети, пока Димиров не решается прекратить это безобразие.

– Пойдем, котенок, – шепчет он, выключая воду и накидывая мне на плечи белоснежное мягкое полотенце. – Я тут недавно купил койку. Нужно проверить качество пружин.

22. Страсть

Александр

Аккуратно укладываю Настю на постель. Отбрасываю на пол влажное полотенце.

– Саша, мне холодно, – смущенно охает девчонка и пытается дотянуться до одеяла.

– Погоди, малыш. Я согрею, – выдыхаю, нависая сверху. И все никак не могу налюбоваться.

Охаю в восхищении, как зеленый юнец. Баб я не видел, что ли… Но такая красивая у меня впервые. Хочу ее. Только ее.

Весь мир сосредотачивается на Насте. На упругой груди, втянутому накачанному животику и испуганным глазищам.

– На что ты там хочешь посмотреть? – негодующе ворчит Настя.

Глупая… Не понимает…

– Сейчас я тебе объясню, – улыбаюсь, становясь между ног.

– Я так не согласна! – фыркает девчонка, приподнимаясь. Одним движением стаскивает с меня полотенце, обмотанное вокруг бедер. И словно выпускает джина из бутылки.

Член, вырвавшись на свободу, покачивается из стороны в сторону.

– Вот это красиво, – мурлычет Настя, пожирая меня жадным взглядом. – Иди ко мне. Сашечка!

От этого наивного «Сашечка» продирает до нутра.

– Я занят, – бурчу шутливо.

– Чем? – откидывается она на высокие подушки.

– Любуюсь тобой, Настя. Я красивых таких не видел…

– Это Есенин, – тут же парирует девица, ломая мне весь романтик. Ну погоди, малышечка, сейчас не так заговоришь…

Подхватив под бедра, притягиваю девчонку к себе. Большим пальцем веду по нежным розовым складкам. Ни одного волоска. Любительница эпиляции, блин!

– Ты такая красивая, Настя, – повторяю навязшую в зубах фразу. И ничего другого сказать не могу. В голове пустота. Все слова и мысли улетучились. Лишь одно крутится.

Эдельйвейс.

– Ты тут похожа на цветок, – обвожу подушечкой пальца пуговку клитора.

– Какой? – выдыхает Настя, выгибаясь.

Улыбаюсь, понимая, что моей неопытной девочке на раскрутку много времени не требуется. А у меня уже давно крышу снесло и стояк такой, что