Мадам одиночка, или Укротительница мужчин - Юлия Шилова

– Лен, надо уходить. Попытайся встать.

– А где пистолет? Ты его взяла?

– Нет. Там больше нет патронов.

– Как нет?

– Так. Я хотела выстрелить два раза, но он выстрелил всего один.

– Как же мы теперь без оружия?

– А как раньше?! Мы с тобой всю жизнь жили без оружия, и ничего.

– Всю жизнь мы прожили нормально, а не так, как сейчас.

Облокотившись на меня, Ленка медленно пошла к выходу, но я ощущала, что с каждой секундой ее шаг становился все увереннее и увереннее. Как только мы вышли во двор, я усадила ее на ступеньки и перевела дыхание.

Ленка облокотилась на деревянные перила и тяжело задышала.

– Свет, возьми с собой небольшую дорожную сумку. Положи в нее немного еды, воды и тряпок для того, чтобы делать мне перевязки.

– Я сейчас. Я быстро.

Я бросилась в дом и начала собирать сумку. Руки страшно тряслись, а из груди вырывались рыдания, которые я не могла побороть. Я молила господа бога только об одном, чтобы Ленка осталась жива и чтобы с ней все было в порядке. Потому что сейчас мы вдвоем, а это значит, что все беды и лишения мы переносим вдвоем. Получается, что мы просто делим их пополам. Я боялась даже представить, что было бы, если бы я переносила эти лишения одна. Может, и правду говорят, что в этой жизни поодиночке не выжить. В этой жизни можно выжить только вдвоем. Даже взять то время, когда я жила с Костиком… При мысли о Костике у меня защемило сердце. Нас было двое, и все, что с нами происходило, мы делили поровну. Все его беды и его горести… Потому что у меня не было никаких бед, и я жила его проблемами и его переживаниями… Его и детей… Получается, что у меня совсем не было своей жизни. У меня не было ничего личного и ничего собственного… Я жила для своих близких и никогда не думала о себе. Получается, что так легче… Так намного легче, потому что, когда я осталась одна, на меня столько всего навалилось… И все же раньше я жила неправильно. Совсем неправильно… Наверно, именно за это я теперь и расплачиваюсь. Нельзя жить только для близких. Нельзя. Хотя бы иногда надо жить для себя и иметь свою собственную жизнь, где есть собственные невзгоды, взлеты и хотя бы маленькие падения…

Положив все необходимое в сумку, я побежала на кухню, достала полбулки хлеба, немного колбасной нарезки и воды. Разместив все это в небольшой сумке, я посмотрела на лежащую рядом с Экрамом турчанку и почувствовала, как сильно у меня задрожали ноги. Я не знаю, кем она приходилась Экраму, женой, сестрой или любовницей… да и никогда уже не узнаю, потому что теперь это не имеет никакого значения. То есть абсолютно.

Нагнувшись, я подняла с пола пистолет и определила, что в обойме остался ровно один патрон. Я соврала Ленке, что обойма пустая… Я просто испугалась… Я просто испугалась взять в руки пистолет еще раз… Я никогда в жизни никого не убивала… Смешно, но я даже не смогла бы никогда наступить ни на гусеницу, ни на таракана.

Никогда… Даже краешком обуви. Когда я была маленькой и играла со своими сверстниками во дворе, они то и дело наступали на какую-нибудь живность типа божьей коровки или жука. Я всегда осуждала их за это и сносила все их насмешки и ужимки по этому поводу. Я считала, что все живое должно жить, потому что если кто-то наделил его жизнью, значит, забрать эту жизнь может тоже только этот кто-то.

А сегодня я убила женщину… Не задумываясь ни минуты… Я убила ее недрогнувшей рукой… Как говорит Ленка, убила и ни грамма от этого не раскаялась. Я не испытала ничего даже отдаленно похожего на раскаяние или угрызения совести… Только ненависть и только жгучую злость… Я испытала те чувства, которые испытывает настоящий убийца в тот момент, когда совершает свое преступление…

Сунув пистолет в карман джинсов, я вдруг подумала о том, что, даже если в оружии остался хотя бы один патрон, оно все равно представляет опасность, а в данном случае хоть какую-то защиту. А защита мне сейчас как раз и не помешает, потому что судьба распорядилась так, что защищать меня нынче некому, кроме меня самой, конечно.

Бросив на Экрама прощальный взгляд, я направилась к выходу и встала рядом с сидящей на ступеньках Ленкой. Ленка подняла голову и посмотрела на меня каким-то болезненным взглядом.

– Свет, ты все взяла?

– Все.

– Ничего не забыла?

– Да вроде бы нет.

– Уже совсем светло. С минуты на минуту сюда могут приехать. Уже пора уходить.

– А ты сможешь идти?

– Я буду стараться.

Ленка медленно встала, взялась за перила и сплюнула на пол кровью. Затем как-то напряглась и сделала то же самое еще несколько раз. Я ощутила, как на моей спине выступил холодный пот, но старалась не показывать своих опасений Ленке.

– Ленка, что это такое? – только и смогла спросить я.

– Не знаю, – пожала плечами та.

– Ты кровью плюешь.

– Я вижу. Это плохо?

– Хорошего мало. Скорее всего эта проклятая пика задела какой-то орган. Ты идти-то сможешь?

– Смогу. Ты не переживай. Я же тебе поклялась, что не умру.

Я подошла к Ленке, взяла ее за руку и помогла спуститься с лестницы.

– У тебя силы-то есть?

– Есть.

– Ты уверена, что ты сможешь идти?

– Уверена.

Ленка взялась за меня посильнее и сделала несколько шагов в направлении лежащей на земле девушки. Я повесила приготовленную сумку с провизией себе на плечо и напрягла слух.

– Лен, тебе не кажется, что где-то недалеко слышен шум подъезжающей машины?

– Кажется. Сюда кто-то едет.

Ленка посмотрела на меня испуганными глазами, а затем перевела точно такой же испуганный взгляд на Нику. Я слегка дернулась и наклонилась над девушкой.

– Ника, извини, сюда кто-то едет. У меня подругу ранили. Мы с ней уходим в горы. Правда, я сомневаюсь в том, что она сможет долго идти. Я не знаю, что с тобой делать, – ты же не можешь встать.

– Помогите мне, – прошептала девушка и закатила глаза.

– Как?

– Помогите мне.

– Но мы не можем тебя с собой взять. Ленка и так еле идет. Сюда едут. Нам надо срочно уходить. Если мы доберемся до родины, то обязательно расскажем о тебе властям.

Я говорила и понимала, что я несу ужасный бред, и в то же время я понимала, что я попала в тупик, когда даже бред кажется хоть каким-то выходом и ты сама начинаешь в него верить. Наверно, так происходит всегда, когда человек попадает в безвыходное положение.

– Девочки, я слышу, что сюда едет машина. Она совсем рядом. Это турки. Сейчас они начнут надо мной издеваться, и я умру в страшных мучениях. Я столько намучилась, что больше не выдержу. Честное слово, я больше не выдержу. Девочки, убейте меня, родненькие.

Убейте. Сделайте так, чтобы я не мучилась. Только сделайте это быстрее, потому что сейчас сюда приедут и тогда вы не успеете никуда уйти. Медлить и раздумывать нельзя.

– Из чего мы тебя убьем? У нас патроны закончились, – Ленка повернулась в ту сторону, откуда доносился шум подъезжающей машины, и побледнела еще больше. – Мы же не можем тебя собственными руками задушить… Об этом ты нас даже не проси. До крайностей мы не дойдем.

– Убейте меня, пожалуйста.

Поняв, что у нас практически не остается времени на собственное бегство, именуемое спасением, я молниеносно достала пистолет и спросила, не слыша собственного голоса:

– Ника, ты уверена, что ты этого хочешь?

– Абсолютно, – увидев пистолет, Ника улыбнулась, а в ее потухших глазах запрыгали радостные лучики. – Девочки, родненькие. Спасибо вам огромное. Спасибо.

Я вам так благодарна… Вы даже не представляете, как я вам благодарна. Все эти дни я только и делала, что мечтала о смерти. А вы… вы обязательно доберитесь до родины. Обязательно. И пожалуйста, побывайте в Воронеже. Скажите моим близким о том, как сильно я их люблю и всегда буду любить.

– Мы обязательно туда заедем, если доберемся до родной земли, – проговорила я, с трудом сдерживая себя, чтобы не разрыдаться.

– Вы мне обещаете?

– Обещаем.

– А еще расскажите таким дурочкам, как я, чтобы они никогда сюда не ехали. Пусть они работают дома. Дома всегда хорошо, потому что наш дом – это наша родина.

– Расскажем.

– А теперь до свидания, девочки. До свидания, родненькие. Торопитесь, машина уже совсем близко.

– До свидания, Ника, – с трудом проговорила я и наставила пистолет на окровавленную голову девушки.

Ника закрыла глаза и улыбнулась.

– Я вам говорю «до свидания». Я не говорю вам «прощайте», потому что вдруг когда-нибудь в другой жизни мы с вами встретимся. Может, и вправду у человека не одна жизнь, а несколько. Может, это и правда?! Ведь человеческое тело умирает, а душа нет. Она же должна куда-то деваться и вселиться в кого-то другого. До встречи, девочки. Бог даст, не последний раз видимся. Может, в той, другой жизни мы не будем делать тех ошибок, которые делали в этой.

Поняв, что машина уже совсем близко, я тихо всхлипнула и прошептала:

– Прощай, Ника. Прощай, дорогая. Мы тоже уверены, что мы обязательно встретимся. Мы все смертны. Прощай.