Сафьяновая шкатулка - Сурен Даниелович Каспаров

тут муха откуда ни возьмись — и села на голову путника. Тогда медведь схватил камень и…

— Слушай, я о деле говорю, а ты мне сказки рассказываешь?

— Басню, — поправил его Арташес, — я тебе басню рассказываю, хорошая басня, поучительная.

— Слушай, слушай, да ты, кажется, издеваешься надо мной!

— Извини, тут ко мне пришли сельчане, извини, пожалуйста.

— Ну тогда пеняй на себя, Арташес, я тебя предупредил. Я сейчас позвоню самому Есаяну и передам ему этот разговор.

— Вот и отлично, договорились. Только у меня к тебе одна просьба.

— Какая?

— Когда будешь звонить Есаяну, не забудь сказать и про басню.

— Не забуду. До свидания.

— До свидания.

Арташес положил трубку. Аваг Саруханян, сидевший в это время за соседним столом, неодобрительно покачал головой.

— На рожон лезешь, Арташес, — сказал он. — А ведь люди действительно добра тебе хотят.

— И правда, черт возьми! — усмехнулся Арташес.

— Ну, подумай сам, Арташес, зачем им с тобой нянчиться? Им ведь ничего не стоит снять тебя с работы, отдать под суд. Верно ведь, Арташес? А ты в бутылку лезешь, гордость свою показываешь.

«А ведь он по-своему прав, люди хотят мне добра… — подумал Арташес. — И он это отлично знает, сукин сын!»

…Через два дня в Гарихач прибыла комиссия из района в составе трех человек. Сперва они походили по селу, убедились: не было воды, сейчас она есть. Прошли на фермы и тоже убедились: есть вода, скот чистый, ферма чистая и вообще все в этом отношении хорошо. Потом Аваг привел их в правление, там они поздоровались за руку сперва с Арташесом, потом со счетоводом колхоза Грачиком Аветисяном, спросили: как здоровье, как дети? Арташес сказал, что детей у него нет, а Грачик — что он еще не женат, что молод еще. Арташес распорядился оседлать трех лошадей. «А ты разве не поедешь с нами?» — спросили члены комиссии. «Нет, у меня много других дел, извините», — сказал Арташес. Аваг опять осуждающе покачал головой. «Но мы не знаем дороги!» — сказали члены комиссии. «Я вам дам проводника, — любезно сказал Арташес. — С вами поедет мальчик». Комиссия разочарованно вздохнула, но через час была у родника. Родник был закрыт каменным куполом. Под куполом гулко журчала вода.

— Где тут можно хотя бы напиться? — раздраженно спросил один из членов комиссии, вытирая пот с лица и в душе проклиная гарихачского председателя, закрывшего даже доступ к роднику.

— А тут недалеко есть еще один родник, — сказал мальчик, — идемте, я покажу.

Другой родник журчал между корнями огромного бука, в небольшом овражке с покатыми, покрытыми молодой травой склонами. Члены комиссии спустились в овражек, напились холодной вкуснейшей воды, умылись.

— Хорошая вода, — сказал один, глядя на неглубокую ямку, кем-то вырытую в двух шагах от родника. Камни вокруг ямы закоптились, видны были остатки костра.

— Очень хорошая вода, — сказал другой, не отрывая взгляда от обглоданных бараньих ребрышек, валявшихся вокруг ямы.

— И место очень хорошее, живописное место, — сказал третий и посмотрел на старую иву, склонившуюся над балкой. Ветки у ивы были длинные и тонкие, как раз то, что нужно для шампуров.

«Нет, каков наглец, — подумали все трое про гарихачского председателя, — как будто колхоз разорится, если мы немного покушаем возле этого родника!»

— Ну что же, пора домой, я считаю, — сказал первый, вставая с камня, на котором сидел. — Все вроде ясно.

— Тысяча пятьсот метров левых труб за счет колхозного кармана — это, знаете ли…

— Получается вроде как… — Что именно получается, третий не сказал.

В село они вернулись часа через два и вошли в правление как раз в тот момент, когда между Авагом Саруханяном и председателем шел такой разговор:

— Слушай, Арташес, чем мы будем кормить этих людей? Вроде неловко получается, Арташес, из района приехали… Хоть бы поросенка заколоть, что ли, или ягненка…

Арташес косо посмотрел на него, усмехнулся:

— Они же по делу приехали.

— Тем более, Арташес.

— Если бы они приехали сюда специально затем, чтобы шашлык поесть, я бы непременно угостил их, уж ты поверь мне.

— Не знаю, Арташес, то ли ты такой наивный, то ли играешь в наивного…

Арташес, конечно, играл в наивного.

— Ну, подумай сам, разве мы у себя на работе поросят едим?

— Но все же, Арташес… долг гостеприимства… Люди голодные, наверно… Уедут отсюда — что потом в районе говорить будут?

— Всего три часа, как выехали из дому! Впрочем, газик за полчаса довезет их домой, там и пообедают. Главное, чтобы шофер был сыт. А шофер…

В этот момент и вошли все три члена комиссии, и Арташес не успел досказать о шофере.

Члены комиссии расселись вокруг стола председателя и помолчали. Арташес со скрытой усмешкой переводил взгляд с первого члена комиссии на второго, со второго на третьего и обратно. Те все еще молчали, не зная, с чего начинать разговор. Дело в том, что у каждого из них еще теплилась надежда, что не уедет он отсюда, не отведав шашлыка из молодого барашка. Но как начинать разговор об этом — никто не знал, а хозяин, похоже, и не думал предпринять на этот счет что-либо. «Нет, каков сукин сын все же!» — возмущенно думали все три члена комиссии.

И тут неожиданно в правление вошел шофер газика, узнать, как скоро товарищи члены комиссии собираются отправиться домой. Для членов комиссии появился самый удобный выход из положения, и они тотчас воспользовались им.

— Слушай, Сашик, — обратился к нему первый член комиссии, — ты, наверно, проголодался? Да