Наследник своенравной магии - Чарли Хольмберг

скул, изгиб губ. Он знал это лицо. Откуда он знал это лицо?

Прошло несколько секунд, прежде чем разум прошептал: «Мама».

Из горла вырвался новый скулеж, тоньше и выше, чем в прошлый раз. Ребра Оуэйна как будто сжимались. Он обошел портрет кругом и вернулся к отправной точке. Хвост несколько раз махнул по полу, а потом он улегся, положив морду на лапы, держа нос в нескольких дюймах от картины.

Мама никогда не вернется домой. Никто из его семьи не вернется.

«Мерритт – семья», – напомнил он себе.

Он несколько минут лежал возле портрета, а потом подошел к окну и прижался лапами к подоконнику, чтобы смотреть на остров и ждать, когда его семья вернется домой.

* * *

Хюльда была несчастна – и не из-за необходимости работать в субботу.

Она была несчастна с тех пор, как Мерритт ушел в четверг вечером. На самом деле, если бы был способ вынуть ее мозг из черепа и сдать куда-нибудь на хранение, она бы это сделала. Она опять и опять анализировала каждое мгновение того разговора и дошла до того, что ее разум оказался на грани безумия. Что, если она все испортила? Что, если Мерритт после этого больше не захочет с ней видеться? Что, если у нее никогда не будет другого шанса?

Она не знала, как справиться с… этим. С такой ошибкой, с такой болью, с такими отношениями. Все было таким новым и непривычным. У нее не было опыта, на который она могла бы положиться. В ее резюме было очень много дыр: это, собственно, был чистый лист, на котором в верхнем углу было накорябано ее имя – и на этом все.

Часть ее боялась, что она хотела оттолкнуть Мерритта. В этом она была мастер – отпихивать прочь любую мысль о любви, чтобы можно было жить без разочарований. Чтобы она могла достичь того, что можно контролировать. Теперь у нее была любовь, или, во всяком случае, она надеялась, что любовь еще была, а она не знала, как отключить эти защитные меры.

Так что – да, ее терзали переживания из-за Мерритта. И все же… это не объясняло всей тяжести, которая давила на нее сегодня. Конечно же, то, что Мерритт не отвечал на послания, которые она оставляла ему через их связанные камни общения, добавляло ей беспокойства, но ведь необязательно он избегает ее. Может, он не взял камень с собой в Кэттлкорн. Мисс Тэйлор уехала, а Батист редко имел причины подниматься наверх. Скорее всего, ее сообщения никто и не слышал. Но даже так тревога не утихала.

Часть ее волнений была связана с вопросами, которые возникли у нее по поводу бесцеремонного отъезда мисс Тэйлор. На ее лице было странное выражение запутанности, и воспоминание об этом вызывало неуемный зуд у Хюльды между лопаток. Ну и еще, конечно же, Мира. Она получила только одну телеграмму в ответ на свои расспросы, да и та завела ее в тупик.

Другая часть ее тревог относилась к документам, в которых отдел международных отношений ЛИХОКа начал копаться, – каждое дело, которое Мира курировала и одобряла в противовес тем, что перенаправлялись из Лондона. Если Мира делала что-либо неподобающее вне своих делишек с мистером Хогвудом, это будет в тех документах. Хюльда сильно сомневалась, что Мира могла саботировать свою работу… но Уимбрел Хаус был включен в те отчеты, и, если ЛИХОК узнает, что дом более не зачарованный, Хюльде придется объясняться. И ей явно будет непросто это сделать, не впутывая Миру или себя саму. Пусть Хюльда и не была втянута в махинации мистера Хогвуда, она утаивала информацию, и уже это навлекало на нее вину.

Она думала, а не стоит ли во всем признаться.

Еще нет. Дай Мире время.

Сколько времени – вопрос спорный. Может быть, Хюльде стоит установить для себя некий дедлайн. По меньшей мере для того, чтобы заявить об угасании магии в Уимбрел Хаусе… не то чтобы он в настоящее время получал какие-то услуги, ведь Бет перевели. А раз она сама занята в Бостоне, то, может, ей и незачем это скрывать. В худшем случае Мерритт может формально отказаться от услуг БИХОКа и держать секреты Оуэйна при себе.

Хюльда вздохнула, думая о Мерритте.

И все же никакие из этих мыслей и тревог, даже те, что о Мерритте, не могли объяснить полнейшего отчаяния, которое пронзало все ее тело, настолько сильного, что она почти растеряла самообладание и чуть не разрыдалась, глядя на самый обычный документ.

Однако ей стало гораздо лучше, как только она вышла на улицу. Это было самое странное, потому что случилось уже дважды за сегодня, а еще был даже не полдень.

Неужели ее работа стала настолько тяжкой, что, просто отвлекшись от нее, она почувствовала себя менее уныло? Она, разумеется, все еще была встревожена из-за всего этого. Думала, когда же вернется Мерритт и как она будет объясняться. Не понимала, почему не могла найти новый адрес мисс Тэйлор. Беспокоилась о Мире и трудностях, с которыми та могла столкнуться. Но все эти вопросы казались решаемыми, пока она стояла снаружи отеля «Брайт Бэй». Может, дело в солнечном свете или в морозном осеннем воздухе. В любом случае это было невероятно странно.

Она раздумывала над этим, пока шла в сторону офиса регистратора, который был достаточно недалеко от БИХОКа, чтобы не подзывать коляску. В конце концов, ей не повредит физическая нагрузка. Она прикинула расписание Мерритта. Он может вернуться домой уже завтра, если все пройдет неопределенно. Но, если все пройдет хорошо, он может задержаться там на неделю, а то и дольше.

«Господи, пожалуйста, пусть у него все пройдет хорошо, – молила она в своем сердце. – Ему это нужно». Даже если это значит, что ей столь же долго придется обдумывать свою неловкость.

Их разговор не давал ей покоя, но в данный момент с этим ничего нельзя было поделать, так что она заставила себя сосредоточиться на Мире. Она могла быстро выполнить все дела для ЛИХОКа, а затем днем съездить в дом Миры. Посмотрит, что сможет найти. Да, так она и сделает.

Раз была суббота, Хюльда не могла лично поговорить с кем-либо из персонала офиса регистратора, так что она просунула записку в щель для писем в их запертой двери и повернула обратно к БИХОКу. Когда она добралась до здания, в животе снова собрался этот безосновательный ужас – как будто она съела тухлые яйца. Хюльда морально подготовилась, сделав глубокий