Наследник своенравной магии - Чарли Хольмберг

не сразу понял, о чем она.

– На замену Бет? Нет. Я уверен, мы с Батистом в состоянии сами прибирать за собой, – он вздохнул. – Но я все же надеюсь, что она в порядке. Может, для нее и лучше двигаться дальше, раз чар больше нет.

– Чары все еще там, просто в другой форме. В форме, которая, как мне кажется, очень нравится мисс Тэйлор. В любом случае у нее неглупая голова на плечах. Полагаю, она будет в полном порядке. – Они дошли до входа, и Хюльда сделала шаг назад, чтобы Мерритт мог открыть заднюю дверь в здание, в то же время вытягивая свою руку из его теплого пожатия. В помещении ее пальто сразу показалось слишком теплым, а вот нос – наполовину замороженным. – Уверена, ее не в первый раз внезапно переводят. Мы все проходили через это.

– И даже ты? – спросил он, пока они шли к ее комнате.

Хюльда осматривала коридоры и прислушивалась к лестницам. Ничего не увидела и не услышала. Казалось, что отель опустел, или, по меньшей мере, ее коллеги из ЛИХОКа уже разошлись. Мужчины должны быть на другом этаже, а мисс Ричардс производила впечатление человека, который любит выйти погулять. Это несколько убедило Хюльду в их уединении.

– Да, и довольно недавно, если честно. Я только вернулась после долгой работы в той же самой Канаде, и меня тут же отправили в какое-то богом забытое место посреди залива Наррагансетт. Хозяин там был просто ужасный.

Мерритт засмеялся, но от нее не укрылось, как он подавил зевок.

– Я его встречал и вынужден согласиться.

Они дошли до ее комнаты. Коридор был слабо освещен, хотя еще только пробило седьмой час. Хюльда повернулась к нему; он провел ладонями вниз по ее рукам.

– Сколько из этих комнат заняты? – спросил он.

– Очень немногие. – И это хорошо, иначе бы ей пришлось проститься с ним еще у заднего входа.

– Мне понравилось, – пробормотал он.

Пузырь раздулся, и она снова почувствовала себя юной девушкой.

– Мне тоже.

Наклонившись так, что их лбы соприкоснулись, он сказал:

– Я скучаю по тебе.

Ее пульс участился. Она не могла себе представить, что какой-либо мужчина, а тем более этот, скажет такие слова искренне. Не ей. И все же вот они здесь, и глупая ее часть переживает, что все это – какой-то странный розыгрыш. Будто Мерритт в любой момент может расхохотаться, и кто-то – может быть, мистер Портендорфер – выскочит из одной из тихих комнат и скажет: «Купились, мисс Ларкин!»

К счастью, ничего из этого не произошло.

– Мы сумели увидеться, – возразила она.

– Пожалуй, – он склонил голову и прижал свои губы к ее, отчего ее пульс разогнался, как скаковая лошадь, которую выпустили из стартовых боксов. Его губы были мягкими и теплыми – или, во всяком случае, теплее, чем ее, – и легкие уколы удовольствия пронзили ее челюсть и пошли вниз по шее. Его рука легла ей на затылок, баюкая голову, как будто он хотел целовать ее больше, а Хюльда не знала, как ему это позволить и стоит ли. Еще ведь и двух недель не прошло с тех пор, как они признались друг другу в чувствах. Были ли правила для такого? И это все же ее рабочее место, пусть даже кабинеты и находятся на верхнем этаже…

Она не успела толком попереживать об этом, потому что губы Мерритта перешли с ее губ на челюсть, и уколы стали сильнее. Она чувствовала себя так, будто накатала целые мили вокруг того пруда.

Он поцеловал ее под ухом.

– Мерритт. – Ее встревожило, с каким придыханием прозвучал ее голос. Как возбуждающе он начал с ней обходиться.

– Хм? – Он прижался губами к ее шее, и ее тело разом ожило, направляя ее мысли во всякие неприличные места, укрытые тенями. Только этим она могла объяснить следующие слова, соскользнувшие с ее губ.

– Я не буду с тобой спать.

Мерритт замер. Рука на ее затылке ослабла. Он поднял голову и заглянул ей в глаза.

– Что?

С колотящимся сердцем она стала искать слова:

– То есть я знаю, что ты… Я хочу сказать…

– Я ни о чем таком тебя не просил, – он отстранился, и сожаление накрыло Хюльду изнутри. Свет был такой тусклый, и все же что это – боль или гнев в его голубых глазах? Может, и то и другое.

Она сглотнула.

– Я не это имела в виду.

Отрывистый сухой смешок вырвался из его горла.

– А как это можно понять иначе, Хюльда?

Ее мозг отчаянно искал ответ. Дело в том, что я девственница, и я знаю, что ты уже не девственник, но я знаю, что не должна была поднимать эту тему, и я сейчас копаюсь в этой ране, и зачем я вообще это сказала…

Он зачесал пальцами волосы назад.

– Я же не какой-то сексуальный маньяк. Я не затем водил тебя на свидание, чтобы залезть тебе под юбки.

Ее щеки пылали.

– Я-я знаю это, но…

– Но что? – Он сделал еще шаг назад, отстраняясь от нее.

Ее кости будто сжались внутри ее тела.

– Прости меня. Я не должна была этого говорить.

Он посмотрел в сторону.

– Даже если бы не сказала, ты бы это подумала.

Холодные мурашки остудили ее кожу.

– Нет…

– Мне лучше уйти. – Он поправил пальто.

Она крутила перчатки на своих руках.

– Л-ладно, – ее мысли никак не могли выстроиться связно. – М-может, мне приехать на выходных и…

– Не стоит.

Его голос был тих, вовсе не резок, но он все равно пронзил ее насквозь. Не глядя на нее, он добавил:

– Мне все равно нужно в Нью-Йорк. Начну собираться, наверное.

– Точно, – она говорила капельку слишком громко, пытаясь не пустить в голос нарастающие эмоции. – Точно. С мистером Портендорфером, – они уже снова договорились о поездке?

Он посмотрел на нее, и она пожалела, что у нее нет свечи, чтобы лучше прочесть выражение его лица.

– Спокойной ночи, Хюльда.

Больше ничего не сказав, он пошел прочь. Хюльда смотрела, как он уходит, слушала, как дверь открылась и закрылась, а потом вошла в свою комнату и прижала кулак к лопнувшему пузырю в своей груди, смаргивая слезы стыда.

* * *

Дилижанс гремел, приближаясь к городу. Через маленький городок, в котором вырос Мерритт, не ходили кинетические трамваи. Его локоть болел, оттого что упирался в узкий подоконник на дальнем конце дилижанса, но он его не передвинул. Здесь не было занавесок, чтобы укрыться, так что он просто смотрел на проносящийся мимо пейзаж. Он смотрел на него всю