Дышать тобой (ЛП) - Фокс Иви

— Картер, я не могу. Я не могу. Пожалуйста, — умоляет она, качая головой, когда вырывается из-под меня.

Именно ее “пожалуйста” ледяное ведерко ледяного отказа, которое останавливает меня на моих путях. Я отстраняюсь, ложусь на спину рядом с ней, поглаживая свое лицо ладонью, чтобы охладить себя, нахуй.

— Что на этот раз? — Горько огрызаюсь я, не в силах скрыть свое разочарование.

— Пожалуйста, не веди себя так. Я просто еще не готова.

— Серьезно? Или просто ты в этом не со мной? Может быть, если бы на тебе были Куэйд или Логан, они бы уже были внутри тебя. — Стискиваю зубы я.

— Это было дерьмово сказано.

— Правда ранит, не так ли? — Огрызаюсь я.

— Ты ведешь себя неразумно, как придурок, — возражает она, спрыгивая с кровати и начинает одеваться.

— Я? Правда, Валентина? Потому что с моей точки зрения, я был чертовски разумным. Я жду тебя все эти годы, и каждый раз, когда я чувствую, что мы приближаемся к чему-то, ты отталкиваешь меня.

— Это неправда! — Обиженно огрызается она в ответ.

— Ты уверена в этом? Потому что мне кажется, что это чертовски правдиво!

— Картер, — шепчет она, изо всех сил пытаясь сдержать свой темперамент. — Пожалуйста, не будь таким. Это важный шаг, и я просто хочу убедиться, что он идеален. Разве ты не хочешь, чтобы твой первый раз был идеальным?

Внезапно стыд и вина подкрадываются ко мне, и с моими разбушевавшимися эмоциями я недостаточно быстр, чтобы скрыть это.

— Для тебя это было бы не в первый раз, не так ли? — Спрашивает она в упор, в ее словах слышны боль и ярость.

Я не осмеливаюсь дать ей ответ, который, как она уже знает, является правдой. Стоя на коленях в одной футболке, она на дюйм ближе ко мне на кровати. Я откидываюсь всем телом на подголовник, скрестив руки на груди, чтобы мне было чем занять руки.

— Ответь мне! Это было бы у тебя не в первый раз, не так ли?

— Это был бы мой первый раз с тобой. Это все, что имеет значение, — наконец грубо отвечаю я, не в силах смотреть ей в глаза.

— Знаешь что?! Ты мудак! Ты пытаешься заставить меня переспать с тобой, когда сам вообще не проявлял никакой сдержанности!

— Если хочешь девственника, иди к Логану или Куэйду. Они твои послушные марионетки. Не я! — Кусаюсь я в ответ, и следующее, что я чувствую, это жжение от ее пощечины прямо на моем лице.

Я не двигаюсь.

Я даже не дышу.

Потому что по сей день я никогда раньше не видел столько боли в ее золотисто-карих глазах.

— Валентина, — шепчу я, пытаясь дотянуться до нее, но она просто отстраняется, пока снова не встает с кровати, глядя на меня сверху вниз, как на совершенно незнакомого ей человека.

— Н- Не прикасайся ко мне, — заикается она, дрожа всем телом.

Эти слова, слетевшие с ее губ, ранили меня больше, чем любая пощечина, которую она когда-либо могла мне отвесить. Я встаю с кровати и хватаю ее за плечи, ее кулаки ударяют меня в грудь, когда слезы начинают стекать по ее прекрасному лицу. Вид этой боли, так отчетливо проступающей на ее ангельских чертах, режет меня изнутри, заставляя чувствовать себя худшим человеком во всем мире.

Она продолжает бить меня в грудь, и я позволяю ей. Я позволяю ей вымещать на мне все свои разочарования, весь свой гнев. Я заслуживаю этого. Я гребаный ублюдок. Я мог бы подождать. Логан и Куэйд ждут. Им не нужен никто, кроме нее, и они готовы ждать ее.

Дело в том, что я тоже готов, и именно это всегда пугало меня до чертиков.

Я бы дал обет безбрачия, если бы она этого хотела. Я бы сделал все, о чем она просила. И поскольку я знал это, моя саботажная задница сделала прямо противоположное. Это был единственный способ, которым я мог защитить свое сердце. Восстав против своих чувств и показав, что у нее нет власти надо мной, которая, очевидно, у нее была… я причинил ей боль.

— Мне жаль, — шепчу я, гладя ее по волосам, пока она продолжает избивать меня. — Мне жаль, — повторяю я, мои глаза щиплет от моих собственных непролитых слез.

Блядь!

Вот почему я сделал то, что я сделал, потому что Валентина вызывает у меня слишком сильные чувства. Наблюдение за тем, как она разваливается на части в моих объятиях, разбивает меня так, что я не уверен, что когда-нибудь смогу собрать все воедино. Я продолжаю извиняться, пока ее гнев не иссякает, и она не кладет голову мне на грудь, ее слезы теперь текут по моей обнаженной коже.

— Я ненавижу тебя, — произносит она в перерывах между рыданиями, но за этим нападением не стоит никаких сантиментов.

— Ну, это, блядь, отстой детка, потому что я, блядь, безумно люблю тебя.

Она чуть приподнимает голову, и я вытираю остатки ее слез, оставляя свои собственные, наполненные водой глаза на виду, чтобы она могла их видеть.

— Неважно что, кто-то другой на несколько минут овладел моим телом. У тебя, Валентина, моя гребаная душа на всю жизнь. Но могу ли я сказать то же самое о тебе? У меня есть твоя?

Когда она опускает лицо и яростно прижимает меня к себе, не отвечая, я прикусываю язык, чтобы не дать моей тоске вырваться наружу. Но это бесполезно. Мазохист во мне не может помешать жгучему вопросу, застрявшему у меня в горле, выйти на свет божий.

— Ты никогда не будешь только моей, не так ли?

Каждый порез в моем сердце, осязаемое доказательство того, что ее молчание, это самое громкое подтверждение, которое она когда-либо могла выразить словами.

ГЛАВА 9

СЕЙЧАС

ВАЛЕНТИНА

Мы готовимся к прогулке на лодке, когда мой телефон подает звуковой сигнал, и я смотрю на него, чтобы увидеть сообщение от Лукаса. Мое прощание, казалось, так и не дошло до него, и за последний год я довольно часто получала сообщения и звонки. Иногда я отвечала, но в большинстве случаев нет.

Я все еще скучаю по тебе.

Это всегда было проблемой с Лукасом. Я никогда не скучала по нему.

— Кто, черт возьми, такой Лукас? — Рычит Картер у меня за спиной, читая текст через мое плечо.

— Просто парень из прошлого, — говорю я печально.

Картер неверно истолковывает боль в моем голосе за то, чем она не является. Внезапно он разворачивает меня и прижимает к стене, держа мои руки над головой и прижимаясь ко мне.

— Нас троих недостаточно, Валентина? Неужели другие недостаточно занимаются этой жадной киской? — Спрашивает он мягким зловещим голосом.

Моя грудь быстро поднимается и опускается от его демонстрации агрессии. Я безумно возбуждена, и мои груди прижимаются к нему, трутся о него, когда я дышу, и заводят меня еще больше.

— Тебя более чем достаточно. Вас всех. — Говорю я ему, затаив дыхание. — Просто мне кажется, что я оплакиваю время, которое я потратила впустую на человека, который за все время, что я с ним встречалась, ни разу не заставил меня почувствовать ни капли той страсти, которую я испытываю всего за минуту с одним из вас.

Я закрываю глаза, когда он начинает водить кончиком носа вниз по моему лицу, а затем по шее. 

— Я ненавидела себя, когда была с Лукасом. Он был совершенен. Все так думали. Он относился ко мне так, как будто я была всем его миром. Но он все время знал, что, что бы он ни делал, мне всегда будет недостаточно. Мы никогда не ссорились, потому что я никогда не заботилась о том, чтобы на что-то обращать внимание. У него никогда не было возможности разбить мне сердце, и именно поэтому я порвала с ним, когда узнала, что снова заболела. Потому что я ничего не чувствовала, когда была с ним, и я не хотела проводить свои последние минуты на Земле в таком оцепенении.

Губы Картера перестают шевелиться, когда я говорю. Он застыл на моей коже, и я дрожу, не только от ощущения его рядом со мной, но и потому, что чувствую, что потеряла что-то внутри себя, рассказав ему все это. Что говорит о нашей любви то, что я предпочла бы ссориться с Картером, Логаном или Куэйдом, чем испытывать какое-либо блаженство с кем-то другим.