Семейное дело - Андрей Посняков

– Мне тама, у графьёв этих, все уши прожужжали насчёт сокровищ древних… – произнёс он, аппетитно уплетая ветчину. – Которые царский ещё режим от народа поныкал…

– Клада графини Юлии?

– Ага.

– Есть такое дело, – согласился слесарь, надкусывая сыр.

– Народ тама аж слюнями исходит весь. Как будто клад этот прям под ногами валяется, – вальяжно продолжил Газон, внимательно следя за выражением лица собутыльника. – Типа нужно только взять его.

– Сто лет уже берут, – хмыкнул слесарь. – Да всё никак не доберут.

– Так он есть? – взвился Шапка.

– Говорят.

– И не видел никто?

– Увидели бы – так нашли.

– Мля… верно. – Газон сложил два и два и восхитился умом слесаря. – Как если найти, так сразу украли бы – народ у нас тот ещё… в этом плане совсем ненадёжный.

– Тут ещё вот какое дело… – Столяров закончил с сыром и принялся задумчиво жевать кусочек ветчины. – Графиня Юлия с дочерью долго после революции в усадьбе жила, и никто их не трогал, не нужны были… А потом неожиданно – ночной налёт, бой, пулемёт на крыше, семь убитых чоновцев, пятеро раненых, графиня мёртвая, дочь её пропала, и всем объявили, что в усадьбе Озёрских грелась контрреволюция.

– Раз пулемёт был, значит, всё правильно, – со знанием дела произнёс Шапка. – Какая же контр-революция без пулемёта? У нас, к примеру, пулемёт – первый признак мятежа, и за него Копыто повесить может.

– Извините? – опешил Николай Матвеевич.

– Не бери в голову, – опомнился дикарь. – Пьяный я, пьяный. Так что там насчёт пулемёта?

– В те времена у многих на чердаках пулемёты лежали.

– Времена всегда одни, – махнул рукой Газон, припомнив арсенал Южного Форта.

– И больше никто в ту ночь не погиб, только чоновцы и женщины… – Столяров помолчал. – А в действительности они напали на усадьбу, чтобы сокровища взять…

– Откуда знаешь?! – выдохнул Шапка.

– Отец рассказывал, а ему – дед мой, – ответил Столяров, не обратив внимания на неожиданную горячность собеседника. – Дед слышал, как после налёта председатель ЧК тогдашний со своим подчинённым ругался крепко. Мол, наводка оказалась неверной. А подчинённый отвечал, что сокровища глазами своими видел, но графиня успела их перепрятать.

– А дед твой откуда знал?

– Дед с тем чекистом, Петром Бруджей, в соседних комнатах жил.

– Интересно… – Газон снял бандану и почесал лысую голову – прямой массаж черепа иногда помогал ему думать. Не так эффективно, как виски, но достаточно хорошо. – Значит, сокровища есть…

– Были, – поправил его собутыльник.

– Но где они, никто не знает…

– Не знает.

– А чекисты те? – опомнился дикарь. – О которых ты рассказывал. Они небось ближе всех подобрались тогда, а? Может, они и взяли наше золото?

– Наше? – удивился ещё не до конца пьяный слесарь.

– Я шутейно.

– А-а… – Столяров явно начал сдавать, и Шапка понял, что доливать челу не следует. – Товарищ Бруджа уехал, перевели его в Петроград. А товарищ Лациньш вскоре смерть принял страшную: нашли его на улице обескровленным. – Слесарь вздохнул. – Десятерых заложников тогда чекисты расстреляли, но так и не выяснили, кто товарища Лациньша убил и почему именно так.

«Надеюсь, тот, кто убил, сюда не вернётся», – едва не ляпнул Газон, которому очень не хотелось связываться с вампирами.

Поведанная Столяровым история окончательно убедила дикаря в том, что сокровища существуют и до сих пор не найдены, прояснить оставалось всего один момент.

– Слышь, брателло, а папа тебе не рассказывал через деда про ещё одного перца тутошнего, по фамилии Кумарский? Или Кумаревич? Или Кумар?

– Я такого сам помню, – рассмеялся слесарь. – На моей памяти то было, годах в восьмидесятых. Был у нас тут ответственный за снабжение лесхоза товарищ Кумаридзе Раджит Исекбеглеевич. Проворовался знатно, за ним сам КГБ гонялся…

«Вот тебе и строительство, – мысленно прорычал Газон. – Вот всё и определилось с тобой, молдаванин, специально, гнида, на архитектора выучился, чтобы до сокровищ моих добраться…»

* * *

В мерцании стробоскопов скрежетали и выли гитары, надрывались клавишные, а барабаны ухали столь могуче, что позавидовал бы и проснувшийся вулкан. Внизу, у сцены, корявились в расцвеченной прожекторами жёлто-красно-синей полутьме фигуры зрителей. Экзальтически закатывая глаза, все эти парни и девушки то ли танцевали, то ли просто шатались из стороны в сторону, впрочем, кое-кто и прыгал, как сбесившийся горный козлик, и, опустив одурманенную коктейлями – а может, и ещё чем – башку, пытался протаранить соседей.

Дюжие охранники вывели на крылечко – трезветь – совсем юного, лет восемнадцати, буяна, которому, похоже, уже было всё равно, где он и что с ним. В зале – так в зале, на крыльце – так на крыльце. Здесь, на улице, пожалуй, ещё и лучше – и музыка не так долбит по ушам, и даже слова при желании разобрать можно, и свежо.

– Классно запилили, – заплетаясь, сообщил паренёк оставшемуся покурить охраннику. – Наша группа, а ведь не скажешь – звук с ног рубит.

Ответом стала ухмылка.

Команду «Озёрский Омут», сокращённо – О2, Валерия нашла случайно и едва ли не в первый свой день в Озёрске. Заехала узнать насчёт квартиры и столкнулась во властных коридорах с двумя лохматыми парнями в драных джинсах, драных майках и со свободным поведением в придачу. Разговорились от нечего делать, и выяснилось, что ребята горят желанием прославить родной город на рок-сцене, но на их пути есть всего две проблемы: отсутствие репетиционной базы, собственно, по этому вопросу они и прибыли на приём в «культурный» отдел местной власти, и отсутствие барабанщика.

«Серьёзно?!» – не поверила Лера.

«Абсолютно серьёзно», – подтвердил Кузьма.

И уже через секунду радостно запрыгал, узнав, что стоящая перед ним красавица – ударник профессионального уровня.

«И если тут есть установка…»

«Установка у нас есть! В ДК выпросили!»

Так группа и состоялась. Точнее, так она появилась, а состояться должна была сейчас, через полтора месяца упорных репетиций, на сцене «Стёкол»…

…Местный диджей – Феликс, – худенький паренёк в чёрной бандане и чёрной же майке, не подвёл, выделил, подчеркнул гитарное соло, как художник выделяет какой-то именно ему нужный цвет, слегка «придавив» пультом бас и ударные, а потом, когда соло закончилось, снова прибавил громкости – теперь уже на ударные, ибо настал звёздный час Валерии.

Умерли, затихли гитары… Задрожали приглушённым звоном тарелочки – дзинь-дзинь-дзинь, – ухнула – пока ещё как бы на пробу – «бочка» – бухх!!! Бу-бухх!!! – автоматной очередью, – тах-тах-тах – выстрелили альты, и тут же снова – «бочка» – бух! бух! бух! – и – разом – уже тяжёлые пулемёты – тр‑р-р-р-р-р‑бумм!!!

Быстро!

Очень быстро!

Ещё быстрее, на грани всех мыслимых сил!

Народ взвился в экстазе и довольно засвистел. А Лера пижонским – подсмотренным у старых «динозавровых» групп – жестом выбросила в толпу палочки, тут же схватила другие, забарабанила с новой силой, сама от себя шалея – откуда только они, силы-то, брались?

Бух! Бух! Бух! Бам-бам-бам!!!! Ц‑ц-ц-ц‑ц… Бам-бам-бам! Бух!!!

– Ху‑у-у‑у!!!

Снова рванулись в бой гитары. Кузьма подскочил к микрофону, заорал. Народ ответил яростно и шумно, Сёма – басист – выдал мощный финал, гитара и ударные поддержали, поставив эффектную точку, и заведённый Феликс объявил окончание.

Выдохнув, девушка поднялась, стащила через голову маечку, оставшись в чёрном, с блёстками, бюстгальтере, и бросила её в толпу. У сцены радостно завыли.

Концерт удался!

– Ещё! – заорали снизу.

– Рубите до утра!

– «Омут»! «Омут»!!

Но Феликс уже завёл «танцевалку», дюжие охранники отодвинули наиболее рьяных гостей, музыканты скрылись за кулисами, отдышались, попили воды, поздравили друг друга с удачей, переоделись…

Лера успела первой, вышла на заднее крыльцо, поёжилась – к ночи заметно похолодало – и вздохнула, бездумно глядя в непроглядно чёрное небо и наслаждаясь лёгкой грустью. Концерт окончен, эмоции схлынули, пора домой…

– Отдыхаете?

Валерия повернула голову, несколько секунд молча смотрела на улыбающегося Чикильдеева и негромко заметила:

– Мне говорили, что сюда пускают только персонал.

– Я такой и есть.

– Неужели?

– Нужно говорить, что этот клуб – мой? – поинтересовался Анисим.

– Нет, не нужно, – махнула рукой девушка.

– На самом деле – не мой, но меня тут очень уважают. – Мужчина подошёл ближе и протянул девушке упакованную в целлофан розу. – Поздравляю с премьерой.

– Спасибо.

– Не за что. – Снова улыбнулся. – Где ваш друг?

– Дежурит. – Лера выдержала короткую паузу и в тон осведомилась: – Где ваша подруга?