Без скидок на обстоятельства. Политические воспоминания - Валентин Фалин

Конфедерация – другой упущенный правительством Аденауэра шанс. Пользуясь приемом – доказательство от противного, могу сказать, что советское руководство не горело желанием втягиваться в обсуждение практических вариантов конфедерации, хотя время от времени ее для порядка поминали.

Еще коротко два сюжета из жизни в Комитете информации, для меня по-своему важные.

Вместе с Л. И. Менделевичем и М. В. Сениным мне довелось готовить записку по Югославии. Около ста страниц текста. Два раздела – политика и социально-экономическое устройство. Выводы. Главный из них – отлучение Югославии случилось не по причине ее перерождения, как официально утверждалось, а из-за того, что с подачи П. Ф. Юдина, распознавшего «уклоны» И. Тито, у нашего диктатора «крыша поехала».

Политбюро согласилось с оценками КИ. Были предприняты шаги к нормализации отношений с Югославией. О восстановлении прежней дружбы, к сожалению, нельзя было и мечтать.

За себя и моих ближайших товарищей могу сказать, что разрыв с Югославией в конце 40-х гг. был тяжелым разочарованием. Я считал и считаю, что наша страна многим обязана народам Югославии. И не только потому, что партизаны И. Тито сковывали всю войну больше гитлеровских дивизий, чем до июня 1944 г. любые из союзных государств. В самом грозном 1941 г. мужественным сопротивлением агрессорам югославы, а также греки оттянули нападение на Советский Союз на шесть недель, возможно решавших исход битв той поры.

В 1957 г. партию и страну застигло известие: разоблачена и изгнана «антипартийная группировка» В. М. Молотова, Г. М. Маленкова и Л. М. Кагановича. Подробностями не баловали. Примите на веру – оппозиционеры, причастные к преступлениям периода культа личности, хотели остановить десталинизацию. Партийным организациям вменялось осудить Молотова и других, поддержав соответствующее решение пленума ЦК КПСС.

На собрании в комитете беру слово. Говорю не об отношении к постановлению пленума. Ставлю в центр совсем иной аспект:

– В прошлом году партия узнала, каким в реальности был Сталин. Общество не успело прийти в себя, как ему сообщили – у Сталина имелись сообщники. Что уготовлено узнать нам завтра или послезавтра? Дело не выиграет от дозированного вхождения в правду. Из одного кризиса партия будет попадать в следующий. Может, поступить иначе? Немедленно разобраться, кто причастен к беззакониям, творившимся при Сталине, и еще до установления персональной вины каждого всех отстранить с партийных, общественных и государственных постов. Независимо от занимаемого положения.

Далее я говорил о необходимости регулярной сменяемости состава руководящих органов партии и прочую крамолу. Участники собрания встретили ее одобрительными аплодисментами. А на другой день меня пригласили в партком. И. о. секретаря майор Юдкин (часть сотрудников комитета, прибывших из Министерства обороны и ряда других ведомств, носили воинские звания) заявляет:

– Вы, вероятно, догадываетесь, как расценено ваше вчерашнее выступление, – де-ма-го-ги-я. Вы предлагаете чистку в партии. А требование «независимо от занимаемого положения» более чем двусмысленно. Исполняя поручение, рекомендую вам сделать выводы.

Выводы я пытался извлечь в 1958 г., когда Г. М. Пушкин пригласил к сотрудничеству с ним во вновь созданном Отделе информации ЦК КПСС. Партийный аппарат для меня совершенно необозрим. Наихудшим вариантом могло быть: вас сватают на Старую площадь и в последнюю минуту «отказывают в доверии». С «недоверием» из такого высокого дома, каким являлся ЦК, даже места на приличном кладбище не сыскать, не то чтобы сколько-нибудь стоящую работу. А за мной числилась свеженькая антиначальственная «демагогия» на партсобрании.

Сам Г. М. Пушкин попал в аппарат ЦК при не совсем обычных обстоятельствах. После XX съезда КПСС с осуждением Сталина покатилась волна разоблачений также в европейских странах народной демократии. Где покруче, где поплоше. В. Ульбрихт в разговоре с послом Г. М. Пушкиным заявляет: в СЕПГ тоже был культ – культ личности В. Пика.

Председатель партии с некоторых пор пребывает вне времени и пространства. При фотографировании с избранными иностранными гостями выручает его улыбающееся фотогеничное лицо.

Наш посол выразил В. Ульбрихту свое непонимание и не скрыл прохладного отношения к затеянному в ГДР преследованию старой гвардии. Первый секретарь ЦК СЕПГ поставил перед Н. С. Хрущевым вопрос об отзыве Г. М. Пушкина домой «по-хорошему». Иначе… Советское руководство спорить не стало, но, назначив посла в центральный аппарат партии на должность, равную тогда положению министра, дало понять, что поведение Пушкина одобряет, а «материалам», посланным послу вдогонку, не верит.

Работу с Пушкиным вспоминаю по-доброму. Вам поведаю историю, ставшую для нас обоих Рубиконом.

В начале осени 1958 г. Н. С. Хрущева озарило – водим мы хороводы вокруг воссоединения Германии, уговариваем три державы и ФРГ, а те ломаются, набивают себе цену. Между тем в руки сам просится Западный Берлин. Не осталось ни буквы, ни запятой из прежних четырехсторонних соглашений, которые бы три державы, не спросив СССР, не отменили или не порушили. Но в отношении Западного Берлина они требуют, чтобы все урегулирования конца войны и послевоенного времени действовали без изъятий и даже с приращениями. Подобный дисбаланс нетерпим.

Объявляем Западный Берлин «свободным демилитаризованным городом». Оккупационный режим отменяется, оккупационные войска выводятся. СССР сдает свои полномочия в части обеспечения внешних связей Западного Берлина властям ГДР, на «территории которой город находится». Четыре державы, два германских государства или ООН гарантируют новый статус Западного Берлина.

В сентябре – октябре 1958 г. нашему отделу поручено изучить проект провозглашения Западного Берлина вольным городом и доложить свое мнение. Г. М. Пушкин, зная, кто автор, не спешит с заключениями. Три державы идею не примут. Если бы мы задумали навязать ее, разразился бы острейший кризис. Попытки воспрепятствовать военным перевозкам в Западный Берлин или из него силой, а также непосредственно вмешаться во внутренние дела города вызовут вооруженный конфликт. Какими могут быть встречные предложения трех держав, как компромиссные, так и ультимативные?

По какой форме докладывать? Обычно наши материалы рассылались через Общий отдел без указания фамилий членов политбюро. Советуем Пушкину условиться с Хрущевым о встрече и, прокомментировав наиболее существенные положения, передать только ему из рук в руки выводы отдела. Заведующий – той же точки зрения.

Время аудиенции назначено. Мы с Т. К. Куприковым на своих рабочих местах поджидаем возвращения Пушкина. Он вернулся совсем скоро. Хрущев, услышав, что его идея не проходит, деталей слушать не захотел. Наш прогноз, что ломка сложившейся практики спровоцирует вооруженный конфликт, он назвал «ерундой».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});