За кулисами Apple, iЛИ Тайная жизнь Стива Джобса - Сергей Борич

Я ненавижу копов. И всегда ненавидел. Полицейский сообщает мне, что я ехал со скоростью 150 километров в час. Я объясняю ему, что в моем «Мерседесе» шестьсот лошадиных сил, и я мог бы ехать со скоростью 320 километров в час.

— Это же не «Фольксваген-Гольф» какой-нибудь, — говорю я. — 150 километров в час для такой машины — это все равно что стоять на месте. На тот случай, если вы еще не заметили, дорога совершенно пустая. На ней нет ни одной живой души.

Этот парень звереет на глазах и требует мои права. Их у меня с собой не оказывается.

— Вы хоть знаете, кто я такой?

Он приказывает мне выйти из машины.

— Послушай, молокосос, — говорю я. — Я Стивен Джобс. Я изобрел этот долбаный iPod. Слышал о таком?

Хочу дать вам небольшой совет: ни при каких обстоятельствах не называйте патрульного «молокососом». В следующий момент я уже лежу ничком на мостовой, а сзади на моих руках защелкиваются наручники. Потом он грузит меня в полицейскую машину и отвозит в участок в Редвуде.

В камере вместе со мной сидит еще какой-то пьяный подросток. На вид ему около семнадцати лет, и он говорит, что работает на фирме «Kleiner Perkins». Его вытащили из-за руля «Феррари», и он наблевал в камере полный умывальник. Эти фашистские свиньи утверждают, что почистить раковину можно только завтра.

Я требую, чтобы мне дали возможность сделать один разрешенный законом звонок по телефону. Дежурный в участке заявляет, что телефоны не работают. Тогда я прошу разрешения воспользоваться своим мобильным телефоном. Он говорит, что мобильник мне давать запрещено по соображениям безопасности.

— Вы боитесь, что я разобью себе голову мобильником?

— Сидите и ждите, — говорит он. — Вам не повредит некоторое время подумать о своем поведении.

— Я просто не могу поверить, что слышу от вас подобное.

— Можете верить во все, что вам угодно.

— Вы еще пожалеете об этом.

Коп смеется в ответ.

Бетонные стены в камере окрашены в серый цвет. На маленьком окне решетка, оплетенная проволокой. Я усаживаюсь на нары в позе лотоса и начинаю медитировать и напевать мантры. Вскоре я уже не слышу стонов своего сокамерника. Даже вонь от блевотины меня уже не так беспокоит.

На рассвете в камеру заглядывает другой полицейский и спрашивает, не хотим ли мы позавтракать, так как он сейчас отправляется в «McDonald's». Сокамерник заказывает ему сосиски «McMuffins», апельсиновый сок и кофе.

— А фруктовый салат можно? — спрашиваю я. — Или фруктовый коктейль?

— Я вам не официант, — отвечает коп. — Я иду в «McDonald's». Так вы хотите чего-нибудь?

Я мотаю головой. Но когда приносят завтрак, к собственному ужасу я осознаю, что запах доводит меня до умопомрачения. Сокамерник смотрит на меня и говорит:

— Если хотите, я поделюсь.

Я опять мотаю головой, но не могу отвести глаз от сосисок, чуть не захлебываясь слюной. Когда парень повторяет свое предложение, я соглашаюсь, и он дает мне одну сосиску. Я смотрю на нее с отвращением, как на кусок дерьма, но запах!.. Поджаристая корочка, стекающий жир, соль… В следующее мгновение я уже впиваюсь в сосиску зубами.

Это первый раз за тридцать лет, когда я ем мясо. Через пять секунд от сосиски остаются только воспоминания. А еще через несколько секунд у меня начинает кружиться голова. Я навзничь падаю на нары и чувствую, что впадаю в кому.

Я лежу и всеми силами пытаюсь сохранить сознание, когда появляются юристы нашей компании вместе с Джаредом. Утром начальник участка, поняв, кто сидит у него в камере и в каком дерьме он оказался, тут же позвонил нашим адвокатам. Зайдя в камеру, они видят на моей койке оберточную бумагу с надписью «McDonald's», и их чуть не хватает удар.

— Кто это сделал? — спрашивает один из них. — Чья это работа?

— Э-э-э… у-у-у… — только и могу ответить я.

Один из юристов тут же вызывает скорую помощь. Второй начинает орать что-то о правах заключенных и Женевской конвенции. Джаред, самый сообразительный из этой группы, сохраняет присутствие духа и звонит губернатору. Арнольд приказывает копам немедленно освободить меня и доставить в кабинет начальника участка.

— Мне сейчас стыдно за наш штат, — говорит Арнольд. — А вам как полицейскому должно быть стыдно за свое поведение. Надеюсь, что вам действительно стыдно.

— Стыдно, — соглашается начальник участка.

— Человек, который сидит у вас, — это не обычный гражданин. Его, скорее, можно считать кем-то вроде буддистского монаха, вы это понимаете? Вроде того, который показывал кун-фу по телевизору, помните? Священник из Шаолиня. Это не просто человек. Это просветленное существо. Неужели полицию в Калифорнии не учат, как надо обращаться с просветленными существами?

— Учат, — отвечает начальник участка.

— А вы ему вместо этого даете мясо? Уму непостижимо!

— Это была ошибка, — оправдывается начальник. — Мы с этим разберемся.

— Вы должны знать, что это недопустимо! Дав такому человеку мясо, вы могли убить его! Боже мой, у вас сейчас в камере мог бы лежать труп. Что бы вы тогда делали?

— Это была всего лишь сосиска «McMuffin», — вставляет полицейский, дежуривший ночью.

— Всего лишь сосиска? К вашему сведению, для такого одухотворенного человека сосиска «McMuffin» — это все равно, что для вас дохлая крыса со всеми ее микробами. Вам бы понравилось, если бы я приехал и сунул вам в рот дохлую крысу?

— Нет, сэр, не понравилось бы.

— А вы с ним поступили именно так. До вас это доходит? Вы сунули ему в рот дохлую крысу. Боже мой! Стив, я еще раз приношу вам свои извинения. Если вы захотите подать в суд иск на власти штата, я вас пойму и поддержу.

Я говорю ему, что все в порядке и мне только хотелось бы побыстрее отправиться домой.

Арнольд записывает фамилии этих свиней и приказывает им оставаться на своих местах до поступления указаний о новом назначении. А это означает, что кому-то из них придется регулировать движение, а кому-то и отправиться работать на стройку. Он предупреждает, что если хоть слово об этой истории просочится в прессу, то он повесит их за яйца.

— Намасте, — говорю я ему. — Я преклоняюсь перед Буддой, живущим в вас.

— И вам того же, — отвечает Арнольд.

31

Яркий солнечный свет на улице чуть не сбивает меня с ног. Юристы озабоченно говорят мне, что я только что вышел из комы, и дают распоряжение Джареду отвезти меня домой. Я считаю, что это разумное решение. Мы садимся в мою машину, а юристов я отсылаю на работу:

— Езжайте и займитесь делом. Уничтожьте все следы этого происшествия и посмотрите, на кого мы можем подать в суд.

Вначале я радуюсь, что могу снова дышать свежим воздухом и наслаждаться очередным прекрасным днем в Калифорнии. Но, едва свернув на 101-ю автостраду, мы попадаем в пробку. Мы пробираемся вперед с черепашьей скоростью, то и дело останавливаясь. Машины пытаются перестроиться из одного ряда в другой и отчаянно сигналят. Грузовики нещадно дымят. Их нескончаемая река еле движется.

— Я просто глазам своим не верю. До чего ужасное зрелище, — говорю я.

— Это еще ничего, — отвечает Джаред, — обычно бывает хуже.

— Ты шутишь. И вот так ты ездишь каждый день?

— Обычно, да.

— Зачем?

— Чтобы попасть на работу.

— Нет, я имею в виду, зачем вообще все это? Какой в этом смысл? Дело не в тебе и не во мне, а во всем человечестве. Зачем мы так живем?

— Хороший, блин, вопрос, — отвечает он. — Нет, серьезно, я и сам не знаю, зачем.

Когда мы подъезжаем к дому, миссис Джобс уже ждет у дверей. Джаред помогает мне выйти и уезжает в офис.

Я хочу обнять миссис Джобс, но она отстраняется от меня:

— Я уже слышала про мясо.

Миссис Джобс подходит к вопросам питания еще строже, чем я. И речь идет не только о мясе. Мы не едим сладостей, вообще не потребляем сахара и молочных продуктов. Мы едим только природную, необработанную цельную и макробиотическую пищу, в которой не содержится глютенов. В значительной степени это делается ради здоровья, но здесь присутствует и религиозный элемент. Надо просто уважать планету и при этом чувствовать некое превосходство перед другими людьми. Мы даже отказались от рыбы. Это случилось, когда мы снимали фильм «В поисках Немо». Однажды вечером я просматривал отснятый материал и вдруг до меня дошло, что рыбы — это тоже одушевленные существа, у которых есть своя жизнь. С тех пор на нашем столе рыба не появляется. А ведь раньше я так любил суши.

— Тебе надо сходить в душ, — говорит она.

Я направляюсь к двери.

— Не здесь, — говорит она. — Сходи куда-нибудь в другое место. В «Четыре сезона», например. И избавься от этой одежды. Просто выкинь ее.

Она подает мне пакет, в котором лежит свежий комплект — джинсы, водолазка от Иссеи Мияке и мокасины.

— Я чувствую запах, — говорит миссис Джобс. — Он в твоем поте. Даже твой пот пахнет мясом. И дыхание тоже.