Профилактика - Владимир Ильин

Что же мне делать, что?!

Ага, наверное, надо в первую очередь разобраться с неизвестными буянами, которые вот-вот сорвут с петель входную дверь.

Однако снаружи оказалась целая толпа соседей во главе с уже знакомым мне участковым, который на этот раз был не в форме, а в спортивном костюме и шлепанцах на босу ногу.

Стоило мне приоткрыть дверь, как на меня обрушился поток возмущенных воплей и ругани.

Голова болела так, что я не в силах был оказывать какое бы то ни было сопротивление своим обидчикам. Даже вербальное.

Я только бессильно прислонился плечом к дверному косяку, чтобы не упасть.

Наконец участковый поднял руку и гаркнул:

— Тихо, граждане! Расходитесь по домам! Главное — что он наконец-то открыл дверь. Сейчас подойдет водопроводчик, и мы все сделаем...

— А за протечку кто будет отвечать?.. А когда воду дадут? — продолжали галдеть люди на площадке. — Да у этого алкаша небось и денег-то нет!.. Да его вообще надо выселигь отсюда! За сто первый километр — как в старые добрые времена! Тунеядец!.. Не работает нигде, только пьет да оргии по ночам устраивает!..

— Спокойно, спокойно, — сказал участковый. — Мы тут разберемся с молодым человеком... Ну, где там водопроводчик?

— Идет, идет, — сказали откуда-то с нижней части лестницы.

— Ну, все! — решительно объявил участковый. — Спектакль окончен, идите спать! А те, кого залило, утром с заявлениями — в ДЕЗ... — Он мрачно покосился на меня. — Пошли смотреть, что там у тебя случилось... сирота казанская...

Мы вошли в комнату, расплескивая волны, и Курнявко (только теперь я вспомнил фамилию участкового) удрученно протянул:

— У-у-у...

Я думал, что он имеет в виду потоп, но оказалось — другое.

Участковый резво наклонился, что-то поднимая с поверхности воды. В руке у него был одноразовый шприц из моих загашников.

— Ты что — колешься? — спросил Курнявко.

— Ага, — с каменным лицом согласился я. — Врачи витамины прописали.

— Внутривенно? — ехидно поинтересовался участковый.

— А пероральный способ применения мне уже не помогает.

— Ясно, — сказал он, аккуратно пряча шприц в карман, и вдруг хохотнул. — Прямо как в том анекдоте... Приходит старушка на прием к начинающему врачу. Ну, медик ее осмотрел, а потом говорит: «Есть одно хорошее средство, бабушка... Вы как предпочитаете его принимать: внутривенно или перорально?» Старушка испугалась: «Конечно, внутривенно, сынок! Стара я уже для извращений-то»...

Курнявко по-хозяйски сел в мое кресло и великодушно предложил:

— Да ты проходи, не стесняйся. Головка-то небось бо-бо?

— А вам-то что? — пробурчал я, бессильно плюхаясь на диван.

Он пожал плечами.

— Мне-то, конечно, ничего. Только ведь жалко тебя, стервеца... Погубишь ты себя, Альмакор Павлович, как пить дать — погубишь... Сегодня свою квартиру и три этажа под ней залил, а что завтра устроишь? Пожар? Или в окно выпрыгнешь?

— Не дождетесь, — мрачно возразил я.

В прихожей послышалась шлепанье ног, и хриплый мужской голос осведомился: «Хозяева здесь?»

— Здесь, здесь, Коля, — откликнулся участковый. — Ты там давай, делай свое грязное дело. А мы тут пока побеседуем...

Коля, что-то бурча себе под нос, проследовал в направлении санузла, и вскоре оттуда донеслось звяканье металла о металл.

— Ну, что? — спросил меня Курнявко, меланхолично разглядывая залитый водой пол. — Как будем дальше жить?

Я ограничился легким пожатием плеч. Мол, на дурацкие вопросы не отвечаю.

Но участковый не унимался.

— Я имею в виду, — пояснил он, — что отныне тебе все-таки придется изменить свой образ жизни, хочешь ты этого или нет... Я не знаю, на какие средства ты существовал до этого, но теперь тебе предстоит выложить кругленькую сумму за ремонт — если не своей квартиры, то квартир соседей снизу. Есть у тебя на это деньги, Ардалин?

Я упрямо молчал.

Он вдруг подался ко мне и, пытаясь заглянуть в мои глаза, предложил:

— Да ты не отчаивайся, Альмакор! На самом деле все не так страшно, как кажется. У тебя ж еще вся жизнь впереди, парень!.. И запомни: ты не один в этом мире, как вообразил себе. Если тебе потребуется моя помощь — и не только как участкового, но и просто так — обращайся в любое время! Помогу чем смогу. В том числе и финансами... Ты понял?

Я молчал.

Курнявко резко поднялся, взбаламутив воду на полу, и сказал:

— Ладно, что ж мы сидим-то? Разговорами сыт не будешь... Давай-ка, тащи ведро и тряпку. Сейчас мы наведем порядок в твоей берлоге.

И принялся стаскивать через голову футболку.

— Не надо, — слабо возразил я. — Я сам...

— Ма-алчать! — гаркнул участковый. — Кру-угом! За инструментами для уборки — шагом марш!

Я стоял, безвольно свесив руки, и смотрел на него — энергичного, сильного, ловкого и наверняка умелого.

И тут мне в голову пришла странная мысль.

Если допустить, что Бог существует, то он, по представлениям людей, должен быть именно таким, как Курнявко: решительно берущийся за дело, чтобы ликвидировать хаос и несправедливость, не рефлексирующим на темы вселенского смысла и предназначения, а просто выполняющим свой божественный долг перед человечеством.

Этакий вечный ликвидатор последствий катастроф, случившихся по вине его созданий. Профилакт с сияющим нимбом. Вечный расхлебыватель той каши, которую заварили грешные чада его.

Хорошо, что его нет. Иначе человечество никогда не вылезет из детских пеленок.

— Уходите, — услышал я чей-то голос и не сразу сообразил, что это говорю я сам. — Не надо мне вашей помощи. Я и без вас справлюсь со своими проблемами.

Курнявко, уже собиравшийся закатывать штанины до коленей, замер. Потом долго смотрел на меня, прежде чем сказать:

— Что ж, попробуй...

Глава 9

Я проснулся от того, что во сне — если дремотное состояние под кучей вонючего, давно не стиранного тряпья можно было назвать сном — мне привиделось, как в нижнем ящике комода, под слоем дырявых носков и ветхих носовых платков, лежит давным-давно заныканная от самого себя пачка тысячных купюр. Ровно пять штук. На черный день. То есть на тот, который тускло брезжил сквозь немытые стекла окна и пыльную штору.

Потому что именно сегодня я дошел не просто до точки, а до той жирной точки, которая грозит вот-вот растечься в длинное тире, символизирующее конец жизни.

Вот уже целую неделю я не ловил кайф ни с помощью травки, ни, тем более, с помощью внутривенного допинга. И ломка теперь была в самом разгаре.

Адские муки. Организм корежит и выкручивает чья-то беспощадная стальная пятерня. Во рту все горит, кровь бешено стучит в висках, а тело охватывает то жар, то озноб. И некуда, абсолютно некуда деться от этой пытки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});