Меч Без Имени - Андрей Белянин

Р.S. Ввиду отсутствия Танитриэль передаю Вам от нее прощальный привет. Забудьте ее.

…Я был вынужден сесть на камешек. Пока Вероника осторожно исследовала внутренность пещеры, мы с Жаном прочли письмо еще раз.

– Полагаю, что вам нужно побыть одному, милорд. Я пока сбегаю посмотрю, что там делает наша ведьмочка.

Это он специально. Чтобы тяжесть решения рухнула лишь на мои плечи. В общем, на этот раз я особенно не раздумывал. Слишком устал от всего. Он прав, надо договориться, а что касается стирания памяти… Так и медицина идет вперед семимильными шагами, как-нибудь да получится. Надо попробовать. Я протянул руку, достал из ящика ручку и…

– Милорд! На помощь, милорд!

Какого черта?! Схватив меч, я бросился в пещеру. Зрелище было довольно комичное. Четверо натуральных чертей с хвостами и рожками успешно запихивали во Тьму упирающуюся Веронику. Еще двое с традиционными вилами прижимали к стене Бульдозера. Увидев меня, они бросили Жана и наставили вилы в мою сторону. А я-то думал, что это экзотика… Нет, они подходили к делу серьезно. Ах вы, злобные твари! Меч Без Имени разобрался с ними за полминуты.

– Милорд, они утащили ее! Я не посмел…

– Жан, ты хоть раз можешь дать кому-нибудь по морде без моей подсказки? Ладно, давай быстро за ними!

Тьма представляла собой двухметровую арку с темным проемом. Просто такая галактическая темнота, хоть ножом режь. Теперь-то я понимаю, что не все там так просто, но тогда размышлять было некогда, мы ведь обещали вернуть Веронику в целости. Я толкнул Бульдозера вперед и, держась за его пояс, шагнул во Тьму. Уже потом в голове всплыла мысль о том, что я не успел поставить подпись…

Тьма! Это было похоже на блуждание в темной комнате по натертому паркету. Ноги постоянно скользили, а глаза не видели ни зги. Мы ориентировались на слух, приглушенные взвизги нашей спутницы повторялись через разные промежутки времени. Иногда я тихо ругался про себя, но мой оруженосец, похоже, окончательно одурел от страха, двигаясь молча и плавно, как сомнамбула. А так ничего особенного в этой Тьме не было. Ни воплей, ни зубовного скрежета, ни зловещего топота, ни слез… Мы ни на что не наталкивались, нигде не спотыкались, никуда не проваливались. Да и мысли об этом в голову не приходили… Я больше волновался о том, что Горгулия Таймс наверняка укусит меня за ухо, если мы не догоним юную ведьму. Минут через десять впереди замаячил свет. Слабый, тусклый, но свет. Мы уже различали темные силуэты похитителей. Ободрившись, я что-то заорал и прибавил ходу. Погоня привела нас в просторный пещерный зал. Бледно-зеленое сияние изливалось непонятно откуда. Четверка, похитившая Веронику, неожиданно остановилась, и высокий черт с бакенбардами деловито обратился ко мне:

– В чем, собственно, дело?

– Как? – опешил я.

– Чего вы к нам привязались? Объясните свои поступки. Гонитесь, угрожаете оружием, ведете себя самым хамским образом, а на вид вроде бы культурный человек…

– Ты мне здесь ваньку не валяй, интеллигент паршивый! – взорвался я. – Ни здрасьте, ни до свидания – уперли нашу Веронику и еще обиженных из себя строят!

– Гневливость – это грех… – наставительно заметил черт. – Твой бог заповедовал прощать и возлюблять…

– Сейчас как возлюблю по уху! – Меч Без Имени сверкнул у меня в руке. Нет, в самом деле, глядя на черта, тыкающего мне в нос основные постулаты Библии, хотелось выражаться на уровне очень нетрезвого уголовника с пятнадцатилетним стажем.

Мой собеседник удивленно пожал плечами:

– Но она ведь ведьма! Значит, наша по крови. В вашем мире ее просто сожгут.

– Лорд Скиминок… – вырываясь, крикнула Вероника. – Вот я сейчас… им… Отдай помело, гад! Покажу…

– Эта девочка – мой друг! Отпустите ее без разговоров, у меня и так мало времени. Сегодня я почему-то не отличаюсь кротостью и терпением.

– Вы хорошо подумали? – уточнил черт. – Вы не забыли, где находитесь? Вас не пугают необратимые последствия? Ну что ж, берите!

Юная ведьма влетела в объятия Жана. Следом покатилось помело. Черт с бакенбардами щелкнул пальцами, и в зал высыпало подкрепление числом не менее полусотни. А у меня даже не было ни минуты на удивление… Кто передо мной? С кем я разговариваю? Легендарное существо, оживший фольклор, невероятный каприз природы с хвостом и рожками – какой материал для ученых! Между тем разнокалиберные, разномастные черти, вооруженные вилами, трезубцами и баграми, были готовы приступить к самым решительным действиям.

– 3асада! – прозорливо предположил Бульдозер.

Отдаю должное его интуиции, сам бы я вовек не догадался, умник…

– Вы не хотели отдать нам ее добровольно, и теперь мы заберем вашу спутницу в качестве военного трофея.

Вероника тряхнула головой, как-то по-особенному фыркнула, притопнула, и у заманившей нас четверки хвосты завязались в хитрый морской узел. Бедные черти тщетно толкались задницами, скуля и переругиваясь, но узел был надежным.

– Нас не так-то просто взять, ребята. Мы опытные и хладнокровные убийцы (хотя в данной ситуации «самоубийцы» звучало бы точнее), отправившие на тот свет сумасшедшую кучу врагов. Я – лорд Скиминок, свирепый ландграф ужасного Меча Без Имени. Это Бульдозер – беспощадный монстр, травмирующий годовалого быка щелчком по лбу. А девчонка – пакостная ведьма Вероника, лауреат юниорских соревнований в Тихом Пристанище. Мы не хвастаемся, всего лишь констатируем факты, из которых следует, что с нами не рекомендуется связываться.

– Все это очень занимательно, лорд Скиминок, и мы не будем делать вид, будто вас не знаем, – вежливо ответил черт с бакенбардами, плюнув на попытки спасти свой хвост. – Но вы ведь получили письмо у входа?

– Получил.

– А так как вы не воспользовались добрым советом господина Ризенкампфа и вошли сюда, то и у нас нет иного выбора. Мы должны делать свое дело, хотя в иной ситуации я с удовольствием поболтал бы с вами на отвлеченно-философские темы. Видно, не судьба… Прощайте, милорд.

– Смерть им! – взревела толпа чертей.

Первую волну нападающих мы встретили дружным отпором. Меч Без Имени разил наповал. Вероника размахивала помелом не хуже даосского монаха, и даже Бульдозер заработал могучими кулаками. Оставив на полу уйму убитых и ушибленных, черти рассредоточились и, окружив нас, напали со всех сторон одновременно! Ох и битва была! Лихая могла бы получиться икона, куда круче Георгия Победоносца. Мы начали уставать где-то через полчаса. Создалось впечатление, что враги не убывают. Чертей было не просто много – от их количества становилось трудно дышать! Я еще не очень верил в серьезность опасности, пока чьи-то вилы не впились Жану в плечо. Почуяв запах крови, нападающие воспрянули духом. Вероника почти падала от усталости, а меня поддерживал только меч. В это критическое время в тылу у чертей раздался дружный боевой клич:

– Ура-а-а!

Я не верил своим ушам! Здесь, сейчас, родное, победное, русское… Но в гуще рогатой и хвостатой нечисти действительно рубились крепкие русобородые ратники в славянских шлемах, и чаша весов клонилась в их сторону. Черт с бакенбардами наконец вызволил свой хвост, со слезами бросил трезубец и, погрозив кому-то кулаком, жалобно взвыл:

– Злобыня Никитич! Опять ты! Заму-у-у-чи-ил!

…Я обессиленно прислонился к стене. Дайте отдышаться, братцы, кажется, будем жить…

…Вероника перевязывала рану Бульдозеру. Воины занимались своими делами, чистили оружие, подгоняли доспехи, готовили ужин, исподволь деликатно посматривая на моих спутников. Я же вел пространную беседу с молодым князем Злобыней свет Никитичем. Он был пониже ростом, пошире в плечах, лицо имел простое, глаза серые, волосы стрижены под горшок, пшеничная борода опускалась на грудь, а возрастом мы были равны. Поэтому отношения между нами сразу же сложились дружественные и уважительные.

– Ведаю, ведаю горе твое, брат. Тяжек крест ландграфа… Энтот Ризька ох и много бед натворил! Сколь народу загублено, сколь душ христианских, и ратников, и пахарей, и работного люду. Сыроядец он! Истинно говорю тебе – сыроядец!

– Точно. Ну, доведет он меня!

– Ты токмо не спеши, – урезонивал князь. – На мою руку завсегда рассчитывать можешь. В обиду не дадим! Еще мой дед с его дедом не на живот, а на смерть бились. Да сгинул дед, прогневили мы Бога… Однако ж опосля родитель мой, Никита-ста, отмстил басурману. Так что у меня с ихней семьей давняя вражда. А уж с Ризькой…

– Тебе-то лично он чем насолил? – не подумав, брякнул я.

Глаза Злобыни сузились:

– Почто истории не знаешь? Вон меч-то какой носишь, припомни: сколь ландграфов до тебя было?

– Вроде двенадцать…

– Вроде? Не взыщи за грубое слово, а неук ты еще! Правильно молвил, двенадцать. А кто последним-то был?

– Не знаю.