Рейтинговые книги
Читем онлайн Палачка - Павел Когоут

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 91

В свертке от жены доктор Тахеци, как обычно, обнаружил комплект носовых платков, перчаток и шарфов (взамен тех, которые растерял за год). В свертке от Лизинки — сигареты и спички, что его удивило.

В свертке от мужа пани Тахеци нашла традиционный набор туалетной воды и кремов (взамен тех, которые извела за год). В свертке от Лизинки — пинцет, лупу и каталог марок, что ее удивило.

Выяснилось, что Лизинка перепутала свертки, и все долго, от души над этим смеялись.

В увесистом свертке от отца Лизинка нашла пятитомную "Историю языка и культуры Франции" Може, "Этимологический словарь русского языка" в трех томах, двухтомник "Английские идиомы" и редкое немецкое издание 1840 года «Фауста» Гете. В поздравительной открытке отец написал, что, когда Лизинка прочитает эти книги, ее увлечет чудо филологии и мама не будет этому противиться.

В миниатюрном свертке от матери Лизинка нашла прелестный нательный крестик, которым недавно восхищалась у витрины антикварного магазина. Товарный чек мать использовала как поздравительную открытку. Она надеялась, что Лизинка наденет крестик, когда пойдет на выпускной экзамен, а в придачу к нему отец ей купит туфли, платье, сумочку и плащ.

Под елкой рядом с вырезанным из картона Вифлеемом лежал еще один подарок, у которого была довольно странная история. Перед ужином к ним зашла соседка и сказала, что у них сломана дверная ручка. По всей вероятности, она оторвалась под тяжестью валявшейся рядом коробки. Пани Люция приделала ручку на место, а ее муж отнес коробку под елку. Никаких надписей на ней не было.

Доктору Тахеци пришла в голову довольно нелепая мысль: это тесть в знак примирения послал ему "Etymologicum Gudianum" (издание Штурца, Лейпциг, 1819). Эту книгу он получил в наследство шестнадцать лет тому назад и продавал по объявлению. Когда же доктор Тахеци, как честный человек, предложил ему двойную цену, тот вообразил, что у него в руках бесценное сокровище, и предпочел отдать покупателю свою дочь.

Пани Тахеци пришла в голову еще более нелепая мысль: это Оскар в знак примирения послал ей камни, которые она швыряла в него шестнадцать лет назад, — тогда он завлек ее, вскружил голову и в конце концов лишил девственности, а на следующий день она накрыла его с двумя однокурсницами сразу, после чего с досады обольстила доктора Тахеци.

Лизинке ничего не пришло в голову, потому что в эту минуту она считала окна домов напротив. Сорок одно окно розовело в отблесках свечей, двадцать восемь были голубыми от мерцания телеэкранов. Одно окно пылало ярко-красным — там поливали из огнетушителя загоревшуюся елку.

Доктор Тахеци хотел было аккуратно развязать шпагат, но супруга с кухонным ножом его опередила. Коробка развалилась, из нее посыпались десять свертков одинакового веса в фольге и одиннадцатый, гораздо более легкий, в бумаге с рождественской картинкой. Пани Тахеци разворачивала их один за другим, и удивлению ее не было предела. Она обнаружила: килограмм вырезки, килограмм свиных отбивных, килограмм телячьего языка, килограмм копченого окорока, килограмм бараньего бока, по килограмму говяжьей, свиной и телячьей печенки, килограмм салями и килограмм ветчины. В одиннадцатом свертке была маленькая статуэтка из напоминающего модулит белого материала, затвердевшего после опускания в кипяток. Она изображала юношу в набедренной повязке, распятого на андреевском кресте, и девушку в тунике, держащую над его грудью колесо. Не все пропорции были соблюдены, но одно не вызывало сомнений: у девушки было лицо Лизинки.

Они смотрели то на статуэтку, то на мясо. Доктор Тахеци был ученым и при виде столь разнообразных предметов просто не знал, что подумать. Пани Тахеци была женщиной, и именно нелепость подарков подсказала ей разгадку. Подойдя к освещенной елке, она стала всматриваться в лицо юноши: несмотря на трагичность позы, оно излучало блаженство. В этот момент послышалась долгая нежная трель — из-за частых мигреней пани Люция не выносила резких звонков, — и она направилась в прихожую.

Когда дверь открылась, оба замерли от неожиданности: Рихард, желавший всего-навсего погладить кнопку, которой касалась Ее рука, и не ожидавший, что кнопка сработает, и мать, увидевшая перед собой юношу со статуэтки. Он покраснел и стоял, беззвучно и смешно открывая и закрывая рот, тем не менее это был красивый мальчик, а подарки свидетельствовали о его намерениях и возможностях.

— Добрый вечер, — приветливо поздоровалась па ни Тахеци. — Вы к Лизинке, не так ли?

Рихард в ответ выдавил что-то среднее между «извините» и "до свидания".

— Прошу вас, заходите. Она будет рада. Сюда, пожалуйста, — ласково сказала пани Тахеци. Она уже много лет представляла себе, как будет выглядеть первый мальчик ее дочери, и не имела ничего против этого красивого элегантного юноши в черном костюме (родители купили его, почувствовав, что с парнем что-то неладно), который сначала послал им в качестве визитной карточки пищу для тела и для души, мало того — приехал, судя по одежде, на такси, да к тому же еще и краснеет. Она взяла его под руку и провела в комнату.

— Это, — сказала она Рихарду, кивая на доктора Тахеци, который в этот момент разглядывал лицо юноши на кресте, — мой муж, доктор, — прибавила она, чтобы подчеркнуть единственную ценность, приобретенную в замужестве.

— Тахеци. А это, Эмиль, пан…

— Машин, — выдавил Рихард и поклонился.

Доктор Тахеци тоже поклонился и стал недоверчиво изучать модель, с которой была вылеплена статуэтка.

— Лизинке вас вряд ли нужно представлять, — произнесла пани Тахеци с понимающей улыбкой.

— Привет, — пробормотал Рихард, тоже пытаясь улыбнуться.

Улыбнулась и Лизинка.

Доктор Тахеци был уверен, что он совсем не такой простофиля, как думает жена. Правда, больше всего его интересовала русская буква «ерь» — он ею сейчас занимался, — но, как только дело касалось дочери, в нем срабатывал безошибочный компьютер. Вот и теперь он вычислил, что юноша пришел не к нему и не к жене, а к Лизинке. Рассмотрев Рихарда под этим углом зрения, доктор Тахеци почти не обнаружил изъянов ни в его внешности, ни в поведении: юноша был похож на студентов-филологов, приходивших к нему в Академию, — те, правда, были в драных джинсах. Еще год назад он, наверное, сошел бы с ума, появись рядом с его ребенком посторонний мужчина. Но теперь, когда судьба дочери выскользнула из отцовских рук, он ухватился за эту соломинку. Пани Тахеци пришла бы в ужас, узнав, что он рассуждает как настоящий сводник. Умный, порядочный, симпатичный молодой человек, размышлял он с обстоятельностью человека науки, будет сильнее самой энергичной матери. Он решил поддержать отношения Лизинки и Рихарда, чтобы с их помощью разгрызть орешек, который ему оказался не по зубам. Прежде всего он, конечно, решил удостовериться, что поставил на верную лошадку.

— Чем вы занимаетесь? — спросил он Рихарда, который никак не мог унять волнения от нечаянной встречи с Лизинкой.

— Ты не хочешь предложить пану Машину стул? — сказала пани Тахеци. Заранее зная ответ, она понимала, что это поможет юноше справиться с волнением.

— Простите, — сказал доктор Тахеци. — Садитесь, прошу вас.

Рихард сел, и ему стало легче.

— Чем вы занимаетесь? — повторил доктор Тахеци.

— Выпьете чашечку кофе? — спросила пани Тахеци.

— Нет, спасибо, — проговорил Рихард. — Я не пью кофе.

— Чем вы занимаетесь? — в третий раз спросил доктор Тахеци.

— Тогда рюмочку вина? — спросила пани Тахеци.

— Нет, спасибо, — сказал Рихард. — Я вообще не пью.

— Чем вы занимаетесь? — не успокаивался доктор Тахеци.

— Учусь, — ответил Рихард.

— Сигаретку? — спросила пани Тахеци. — Мне их Лизинка подарила. Лизинка, предложи пану Машину сигарету!

— Нет, спасибо, — сказал Рихард. — Я не курю.

— Что же вы изучаете, медицину? — не отступал доктор Тахеци, посмотрев на жену так выразительно, что та замолчала. — Или право? Может быть, даже философию?

— Нет, спасибо, — машинально сказал Рихард, но, тут же опомнившись, произнес фразу, которая после ежедневной долбежки в училище так крепко въелась в его память, что даже в доме одноклассницы ему в голову не пришло ничего другого: — я изучаю вопросы питания.

Пани Тахеци облегченно вздохнула и закурила. Доктор Тахеци, наоборот, почувствовал разочарование и заел его миндалем. Миндаль оказался горьким, а доктор Тахеци был слишком хорошо воспитан, чтобы выплюнуть его на глазах у гостя. Тогда он его проглотил, и, как только с языка исчез горький вкус, развеялось и огорчение. Вопросы питания, рассуждал он (будущей Лизинкиной профессии он объявил такой решительный бойкот, что даже забыл про собственную подписку о неразглашении), ну, а почему бы и нет? Его отец и дед тоже были д-р. фил. — и что с того? Жили, замкнувшись в своей проблеме, а стоило им столкнуться с чем-нибудь посторонним, как они тут же превращались в малых детей, попавших в бурную реку. Он перенесся мыслями на много лет вперед и представил себе рождественский ужин за этим же столом, за которым сидит его дочь — вовсе не палачка, а нежная мама трех чудесных ребятишек, и он растолковывает им роль мягкого знака в образовании глагольных форм, после чего доктор Машин доложит им о новинках в производстве синтетических продуктов. Эта картина пришлась ему по душе.

1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 91
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Палачка - Павел Когоут бесплатно.
Похожие на Палачка - Павел Когоут книги

Оставить комментарий