Римские фантазии - Джанни Родари

- Ничего подобного, - ответил личный секретарь, - это лишь простая копия. Его превосходительство велел племяннику жены сделать двенадцать экземпляров изложений, а сам оригинал сжечь. Племянник подарил двенадцать копий своим лучшим друзьям, каждый из которых согласно воле дона Алессандро Мандзони сделал еще двенадцать копий. И так далее...

- Чудеса! - опять воскликнул муж женщины-медиума. - Выходит, этот синьор Мандзони изобрел непрерывную цепочку.

Мистер Каппа погрузился в долгое размышление и наконец обратился к духу:

- Если я не ошибаюсь, то сейчас в Италии должно быть по меньшей мере шестьдесят две тысячи восемьсот двадцать девять копий знаменитой тетради?

- Совершенно точно, - подтвердил дух. - Но все это должно остаться тайной. Ни слова школьному начальству и журналистам! Таково повеление Алессандро Мандзони. Договорились? Чао!

Мистер Каппа бессильно опустился на пол. Техническая сторона дела выяснена. Но факты оказались куда более серьезными, чем это следовало из анонимного письма, и затрагивали интересы куда более важных лиц, чем скромная ученица Де Паолоттис. В душе мистера Каппа шла смертельная борьба двух противоположных начал: чувства профессионального долга перед клиентом, который платит ему, и чувства уважения к пожеланию великого писателя, который требовал хранить гробовое молчание, От столь тяжелых переживаний у него закружилась голова и начались такие боли, что даже буйвол обезумел бы от них. Тогда он принял две таблетки аспирина, и головная боль прошла.

Он расплатился с женщиной-медиумом, полетел в Бергамо и женился на Роберте, отвез ее на личном свадебном самолете в Рим и примчался в свою контору за три минуты до назначенной заранее встречи с синьором Феррини. В течение ста восьмидесяти секунд ожидания мистер Каппа непрестанно задавал себе один и тот же вопрос: "Что же я теперь скажу ему?"

Минуту спустя в дверь постучали... Но вошел не синьор Феррини, а посыльный. Он принес письмо от учителя. В письме говорилось: "Глубокоуважаемый мистер Каппа, орошу вас прекратить расследование. Ученица Де Паолоттис в порыве благородства чистосердечно призналась мне в невинном обмане. Но я не смог наказать ее, потому что накануне ночью мне явился во сне Джузеппе Гарибальди и сурово сказал: "Как ты можешь требовать, чтобы обыкновенный ученик в нескольких строках рассказал обо всем том, о чем великий писатель смог рассказать лишь на многих страницах?" По-моему, Герой двух континентов был, как всегда, прав. Аванс, так и быть, оставьте себе. Ваш покорный слуга Гвидоберто Феррини".

РОЗА И ХЛЫСТ

Синьор Мамбретти, владелец фабрики запчастей для штопоров, о котором мы уже не раз говорили, купил себе сад со множеством фруктовых деревьев. Садовником он взял к себе Фортунино.

- Что за дурацкое имя дал тебе отец? - спросил синьор Мамбретти, едва услышал, как его зовут.

- В честь маэстро Верди, синьор.

- Но Верди, кажется, звали Джузеппе?

- Джузеппе - это точно. А второе его имя было Фортунино. И третье Франческо.

- Ну, ладно, ладно, - сказал синьор Мамбретти. - Лучше поговорим о грушах. Завтра у меня обедают синьор Мамбрини и синьор Мамбрилло, и я хочу угостить их плодами из моего сада. Так что подай к столу вазу с самыми красивыми грушами.

Фортунино побледнел:

- Синьор, но сейчас еще нет никаких груш!

Мамбретти посмотрел на него с удивлением.

- Но как же так? - сказал он. - Грушевое дерево, по-моему, крепкое, здоровое...

- Это верно. Я хорошо ухаживал за ним - подкормка, инсектициды, окучивание и так далее. По всем правилам.

- Молодчина! Тогда что же это дерево делает в моем саду? Надо отколотить его как следует палкой. Пробовал? А двойку ему поставил в регистрационном журнале?

- В каком журнале, синьор?

- Значит, у тебя даже нет журнала? А еще говоришь - по всем правилам! Дорогой Фортунино, с растениями надо быть строгим. Дисциплина и порядок прежде всего! Вот смотри!

Синьор Мамбретти взял палку, спрятал ее за спиной и направился к грушевому дереву, которое, если б могло, наверное, запело бы: "Слышу шаги Командора..."

- Ну и что же это получается? - обратился синьор Мамбретти к дереву. Капризничаем, значит? Вбили себе в голову всякую блажь?

- Но, синьор... - перебил его Фортунино.

- Молчать! Кто здесь хозяин?

- Синьор Мамбретти.

- Так-то! Молодчина! Ну и как хозяин я воспользуюсь палкой.

И он принялся колотить палкой по стволу дерева, которое тут же обронило от страха все свои цветы.

- Для первого раза, пожалуй, хватит, - сказал синьор Мамбретти, отбросил палку и вытер пот со лба. - Все хорошо в меру. Нужно быть справедливым. Вот увидишь, какие замечательные груши появятся завтра на этом дереве!

Бедный Фортунино хотел было возразить, что теперь это дерево уже не даст больше плодов ни завтра, ни через полгода, потому что оно осталось без цветов. Но так как говорить он был не мастер, то еще раньше, чем открыл рот, синьор Мамбретти скрылся в доме.

- Господи, - прошептал Фортунино, - что же будет завтра? Я почти уверен, что хозяин рассердится, и груше достанется новая порция палочных ударов.

Он думал об этом целый день и наконец придумал, как спасти несчастное дерево. Он пошел домой, открыл свою копилку и поспешил в город - в магазин, где продаются самые ранние фрукты и овощи и где груши бывают в любое время года. Он купил два килограмма, подождал, пока стемнеет, вернулся в сад и подвесил эти прекраснейшие груши на ветки дерева одну за другой, но не как попало, а покрасивее. Один плод, сияющий своей красотой, тут, два других, совершенно одинаковых, там, а на ветке повыше сразу три груши - две крупные и одну маленькую - ну прямо счастливое семейство на прогулке!

Настало утро, и синьор Мамбретти пришел посмотреть, что происходит в саду. Он увидел на дереве груши и потер руки от удовольствия:

- Ты видел? Видел? Дорогой Фортунино, это самые прекрасные плоды, какие давало когда-либо грушевое дерево на юг от Вероны и на север от Пистойи! И это все потому, что тут поработала палка. Собери их и отнеси моей жене. И запомни - с деревьями незачем деликатничать. От них нужно требовать слепого, полного, абсолютного повиновения! И если они не вытягиваются в струнку, наказывать. Ты меня понял?

Славный Фортунино покраснел и опустил голову. Он не мог сказать правду, а врать ему совесть не позволяла. И он решил промолчать. Впрочем, сегодня хозяин был доволен, а завтра видно будет.

На следующее утро синьор Мамбретти снова пришел в сад и сказал, что ему нужны розы.

- И обязательно белые! - объяснил он Фортунино. - Потому что для моей сестры, а ее зовут Бьянка. Это же значит белая. Понял, как тонко задумано?

- Понял, синьор, - ответил садовник. - Только, видите ли, белые розы еще не распустились.

- Не распустились? А почему это они себе позволяют такое? Разве они не знают, что хозяин здесь я?

- Видите ли, синьор...

- Я ничего не вижу! И ничего не слышу. И ничего не хочу знать. Принеси-ка мне хлыст!

- Не хотите же вы... отхлестать это несчастное растение?

- Растение растению рознь. Это уже достаточно взрослое, чтобы понимать свои обязанности. Упрямство надо ломать в молодости! Когда любят, наказывают! Дай-ка сюда...

- О я несчастный...

- А при чем здесь ты? Я же не тебя собираюсь бить, вот еще! Я хочу только показать тебе, как можно заставить розу расцвести, когда это нужно хозяину, а не сообразно ее капризам и причудам.

Пока синьор Мамбретти хлестал розу, Фортунино стоял, прикрыв глаза. Он слышал как-то поговорку: глаз не видит, сердце не болит. Но сердце у него все равно болело.

- Ну вот, все в порядке! Вот увидишь, как прекрасно расцветет завтра утром эта милая синьорина. Тут нужна воля! Понятно, Фортукино? Твердая рука! Железная хватка!

Оставшись один, Фортунино стал утешать розу, говоря ей разные ласковые слова, не сомневаясь, что она его понимает. И даже положил к ее корням пару таблеток аспирина - может быть, ей не так будет больно. Но потом опять заволновался.

- А что будет завтра?

Вся беда в том, что у него не было другой копилки, которую можно было бы открыть, и ему пришлось сесть на велосипед и поехать к свояку, чтобы одолжить у него пять тысяч лир.

- Мне очень жаль, - сказал свояк Филиппо, - но как раз сегодня утром я заплатил очередной взнос за телевизор. У меня осталась только тысяча лир. Если это тебя устроит...

- Спасибо, - вздохнул Фортунино.

Чтобы собрать пять тысяч лир, ему пришлось навестить одного за другим свояка Риккардо, свояка Радамеса (которого назвали так в честь маэстро Джузеппе Верди, автора оперы "Аида"), свояченицу Бертолину, которая прочитала ему лекцию о язве желудка, тетушку Бенедетту, которая долго расспрашивала его о разнице между хреном и редькой (ведь хрен редьки не слаще), а также тетушку Энеа (которую так назвали по ошибке - ее отец думал, что Энеа - женское имя). Он едва успел в цветочный магазин, чтобы купить пять роз, доставленных с юга. Когда стемнело, он пошел в сад, подвязал розы к кусту и прошептал: