Каменный убийца - Луиз Пенни

– Еще какие-нибудь раны на теле есть?

– Вроде нет. Я сегодня сделаю вскрытие и сообщу вам. Что-нибудь еще, прежде чем мы ее увезем?

– Инспектор? – окликнул Гамаш Бовуара, и тот подошел к ним, вытирая ладони о мокрые брюки.

– Нет, мы закончили. Земля.

Он произнес это слово так, как хирург мог бы сказать «бактерии», и при этом посмотрел на свои руки. Земля, трава, грязь, насекомые – все это было абсолютно чуждо Бовуару, который не представлял себе жизнь без одеколона и шелкового белья.

– Да, кстати, – сказал Гамаш, – тут поблизости есть пчелиное или осиное гнездо. Будь поосторожнее.

– Лакост, слышала? – Бовуар дернул головой.

Но Лакост продолжала смотреть на мертвую женщину. Она представляла себя на месте жертвы. Вот Джулия поворачивается. Видит, что статуя делает невозможное, невероятное. Видит, как статуя падает на нее. И тут агент Лакост выставила перед собой руки ладонями вперед, прижав локти к телу, готовая отразить атаку. Отбросить ее в сторону.

Это были инстинктивные движения.

Но Джулия Мартин распахнула руки.

Шеф прошел мимо Лакост и остановился перед пьедесталом. Прикоснулся к влажному мрамору. Поверхность была идеально ровной. Но это было невозможно. Статуя весом в несколько тонн должна была при падении оставить сколы, царапины, выбоины. Однако поверхность осталась идеально ровной.

Статуи там словно никогда и не было. Это будоражило его воображение. И он знал, что воображение понадобится ему, если он хочет поймать убийцу. А убийца был. Сомнений у Гамаша на этот счет не оставалось. Хотя он и не был чужд магического мышления, но знал, что статуи сами по себе не сходят с пьедесталов. Если магия была здесь ни при чем, если ни при чем была гроза, то нужно было искать что-то другое. Кто-то здесь определенно был при чем.

Каким-то образом кто-то сумел столкнуть с места многотонную статую. И уронить ее на Джулию Мартин.

Она была убита. Гамаш не знал, кто это сделал. И уж совершенно точно не знал, как это было сделано.

Но он узнает.

Глава двенадцатая

Арман Гамаш никогда не бывал в кухне «Усадьбы», но не удивился, увидев, что она большая, что столы и полы здесь из полированного темного дерева, а бытовые приборы изготовлены из нержавеющей стали. Как и остальная часть старого дома, кухня представляла собой смесь очень старого и очень нового. Здесь пахло базиликом, кориандром, свежим хлебом и терпким молотым кофе.

Когда он вошел, ягодицы соскользнули со столов, шинковка прекратилась, гул разговоров смолк.

Гамаш сразу же подошел к Коллин, которая сидела рядом с хозяйкой, мадам Дюбуа.

– Вам лучше? – спросил он.

Она кивнула. Лицо у нее все еще было опухшее, заплаканное, но она взяла себя в руки.

– Это хорошо. Такое зрелище не для слабонервных. Меня оно тоже потрясло.

Коллин улыбнулась, благодарная за то, что он произнес это достаточно громко, чтобы слышали все.

Гамаш повернулся к остальным:

– Я старший инспектор Арман Гамаш, глава отдела по расследованию убийств Квебекской полиции.

– Voyons,[48] – услышал он громкий шепот. – Я же тебе говорил, что это он.

Раздалось и несколько изумленных восклицаний.

– Как вам известно, одна из гостей, мадам Мартин, была убита в саду упавшей статуей.

На него смотрели молодые лица, внимательные и возбужденные.

Он произнес с естественной властностью, стараясь приободрить их, хотя новость была пугающей:

– Мы считаем, что мадам Мартин была убита.

Наступило ошеломленное молчание. Почти каждый день своей рабочей жизни Гамаш наблюдал такие перемены. Он часто чувствовал себя кем-то вроде паромщика, который перевозит людей с одного берега на другой. Из суровой, хотя и знакомой земли скорби и потрясения в потусторонний мир, населенный лишь немногими. На берег, где люди преднамеренно убивают друг друга.

Они все видели этот берег с безопасного расстояния по телевизору или в газетах. Они все знали, что этот иной мир существует. И вот теперь они сами оказались в нем.

Гамаш смотрел на эти молодые, свежие лица, ставшие чуть менее открытыми, чем прежде, потому что страх и подозрение вошли в эту комнату, где всего несколько мгновений назад они чувствовали себя в безопасности. Эти молодые мужчины и женщины узнали что-то такое, что в полной мере не могли оценить даже их родители.

Безопасного места в этом мире не было.

– Она была убита вчера вечером перед началом грозы. Кто-нибудь из вас видел мадам Мартин после подачи кофе? Я говорю о времени около половины одиннадцатого.

Он почувствовал движение слева от себя. Повернул голову и увидел Коллин и мадам Дюбуа, сидевших за столом. Молодой официант Элиот стоял рядом с ними, а за ним маячил кто-то еще. Судя по возрасту и одежде, это могла быть только шеф-повар, знаменитая Вероника.

Один из них шевельнулся. Не преступление, конечно, но если все остальные были слишком ошарашены, чтобы двигаться, один из них не был. Кто?

– Мы, конечно, поговорим со всеми вами, и я хочу, чтобы вы понимали: нужно быть откровенным. Если вы видели что-то – что угодно, – вы должны сказать нам.

Молчание продолжалось.

– Я каждый день ищу убийц, и в большинстве случаев мы их находим. Вот чем мы занимаемся – я и моя команда. Это наша работа. А ваша обязанность – рассказать нам все, что вы знаете, даже если вам кажется, что это не важно.

– Вы ошибаетесь, – шагнул вперед Элиот.

– Элиот… – попытался задержать его метрдотель, который тоже вышел вперед, но Гамаш остановил его, подняв руку, и повернулся к молодому человеку.

– Наша обязанность – обслуживать столики, стелить постели и подавать выпивку. Улыбаться людям, которые нас оскорбляют, которые смотрят на нас как на мебель. А вот помогать вам в обнаружении преступника не входит в наши обязанности, и я абсолютно уверен, что мне платят недостаточно, чтобы я обслуживал этих людей. Я хочу сказать, – продолжил он, взывая к остальному персоналу, – ведь один из них убийца. Вы хотите остаться и обслуживать их? Это когда-нибудь входило в ваши намерения?

– Элиот, – снова сказал метрдотель, – хватит. Я знаю, сынок, ты расстроен, мы все расстроены…

– Не называйте меня сынком! – вспылил Элиот. – Вы смешны! Эти люди не будут испытывать к вам благодарности. И никогда не испытывали. Они даже не знают, кто вы такой. Они приезжают сюда много лет, а кто-нибудь из них спросил у вас вашу фамилию? Вы думаете, если бы вы ушли, кто-нибудь из них заметил бы это? Вы для них ничто. А теперь вы рискуете жизнью, подавая им сэндвичи с огурцом. И хотите, чтобы мы делали то же самое?

Его лицо пылало огнем.

– Это наша обязанность, – повторил метрдотель.

– Наша обязанность – работать и умирать, вы хотите сказать? – Элиот издевательски отдал честь.

– Пьер Патенод – замечательный человек, – сказала шеф-повар Вероника, обращаясь к Элиоту, но так, чтобы ее слышали все. – Ты мог бы многому научиться у него, Элиот. И первый урок мог бы быть таким: узнай, кто на твоей стороне, а кто на противоположной.

– Ты прав, – сказал метрдотель Элиоту. – Я останусь и буду подавать им сэндвичи с огурцом или то, что они захотят, и то, что приготовит шеф-повар Вероника. И я делаю это с удовольствием. Иногда встречаются грубые, бесчувственные, невежливые люди. Это их проблема, а не моя. Ко всем, кто приезжает сюда, персонал относится с уважением. Не потому, что они этого заслуживают, а потому, что это наша работа. И я хорошо делаю мою работу. Они гости, это верно. Но они не лучше нас. Еще одна такая вспышка с твоей стороны, и можешь собирать вещички. – Он обратился к остальным: – Если кто-то из вас хочет уехать, я отнесусь к этому с пониманием. Что касается меня, то я остаюсь.

– И я тоже, – сказала шеф-повар Вероника.

Гамаш заметил, что Коллин украдкой взглянула на Элиота, потом на метрдотеля.

– Они могут уволиться, Patron,[49] – сказал Гамаш, которому этот разговор показался любопытным, – но не могут уехать. Вам придется пробыть в «Усадьбе» еще по меньшей мере несколько дней. – Он сделал паузу, чтобы до всех дошла эта информация, и примирительно улыбнулся. – А если уж вы вынуждены остаться, то почему бы не получать жалованье?

Все согласно закивали. Шеф-повар Вероника подошла к разделочной доске и протянула пучки зелени двум кухонным работникам, и вскоре воздух наполнился запахом розмарина. Возник негромкий гул разговора. Несколько парней принялись шутливо толкать Элиота. Но молодой человек все еще пребывал в состоянии ярости.

Старший инспектор Гамаш вышел из кухни, размышляя о том, чему сейчас стал свидетелем. Он знал, что за бешенством стоит страх. Этот молодой официант очень боялся чего-то.

* * *

– Значит, это было убийство, Арман, – сказала Рейн-Мари, в недоумении покачивая головой. Они были вдвоем в библиотеке, и он только что ввел ее в курс дела. – Но как можно столкнуть эту статую с пьедестала голыми руками?