Месть за обман - Владимир Марченко

– Никто меня не заставлял писать объяснительных, – сказал неуверенно Дуднев.

– Я же знаю. Из-за меня. Вон стоит автомобиль. У них одинаковые шарфики. А что станут носить летом – незнаю. Оглянись. Их двое. До свидания. Поеду домой. Сначала было смешно, а теперь грустно. Нам лучше не встречаться. Подкинут пачку листовок и ничего не докажешь. Им нужно поднять процент раскрываемости. Скажи отцу, что такое положение…

– Не смогу. Он – коммунист. Переживать станет за тебя. Ему нравятся твои фотокарточки.

– Он может вовремя помочь тебе. Свяжется с ихними начальниками, убедит, чтобы не занимались глупостями, а вычисляли настоящих антисоветчиков.

– Это не сапожная мастерская, – сказал Иван. – Дураков там не держат. Наверное…

Глава шестая

Иван приехал домой. Он повторял алгебру. Предстояла годовая контрольная. Экзамены отменили. Заявление в училище он не стал писать. Классная сделала очередное предложение. Нона встретила его в коридоре и сказала:

– Иван, я знаю, что ты активно ведёшь себя на всех уроках. Получаешь хорошие оценки, но по математике положение сложное у тебя. Прими условия. Пообещай, не учиться в этой школе, и тебе поставят по алгебре и по геометрии «посредственно».

– Если я дам слово, что заберу документы, то у меня не будет проблем с годовыми контрольными?

– Ты правильно понял. Будешь снова учиться в железнодорожной школе. Вы переехали. Тебе будет легче. Ездить далеко. Тебя примут, ты учишься хорошо, активен.

– Я хочу учиться здесь, – сказал тихо Бабкин. – Здесь отличные преподаватели. В девятом у нас будет другой преподаватель математики. …Сказали. Не могу из-за какой-то ерунды оставить друзей.

– Читал «Дон-Кихота»? Зачем воевать с мельницами? Если ты не получишь положительных отметок, то тебя оставят на второй год и всеравно отчислят за неуспеваемость. Ты не сможешь сдать переэкзаменовку. Здесь, в старших классах не оставляют на второй год. Если ты согласишься, то переведут в девятый класс без нервотрёпки. Тебе это надо? …Другие школы не хуже этой. Ты будешь учиться со своим классом, но в знакомой тебе школе с ребятами, которых ты знаешь.

– Нет. Я – не сдамся, – сказал Иван, вспомнив рассказы мамы о непокорённом дедушке. «Я – выходит, тоже такой непокорный, как он. Жаль, что мы не встретились, дорогой мой дед».

Бабкин вполне мог прислушаться к совету классной, но он не мог просто так сдаться. Ему предъявляли ультиматум. Чтобы избавиться от строптивого ученика, директор пошёл на всё. Стасик обещал помощь. Но что-то она отодвигалась. Мама, как работала охранником, так и продолжала, но теперь на другом объекте. Вечерами они ходят по улицам, смотрят продаваемое жильё. Бабушка привезло деньги на покупку домика.

ЧАСТЬ ТРИНАДЦАТАЯ

Потерянная контрольная. Подарок Юры

Глава первая.

Годовую по алгебре Иван написал на «отлично», а по геометрии поставила Рубацкая двойку. Все примеры и задачу решил на черновике, аккуратно переписал без исправлений. Юра Волков проверил. У них был один вариант. У Юрика пятёрка. Но почему двойка?

– Покажите мою работу, – умолял Бабкин. – Какая-то ошибка. Я всё решил правильно. Я проверил. Знаю материал. Не может такого быть.

– Работы ушли в районо. Ничего поделать нельзя. Я – не помню всех работ, но ты написал очень плохо.

Юра хотел вступиться, сказать, что проверил контрольную Ивана, но тот остановил его. Волкову могли тоже сделать пакость.

– Пошла она, – прошептал Бабкин. – Не всё потеряно. На осень она меня хочет оставить. Это мелочь. Ничего не получится у них.

– Это директор. Его работа. – Сказал тихо Сергей.

– Вот тебе и справедливое общество. Говорят одно, а делают другое. Коммунист. Какой коммунизм?

– Она получила приказ, – поджал губы Дуднев.

– Вполне, – согласился Иван. – Не мог я написать на двойку. Алгебру мы смогли одолеть. Геометрию знаю на шестёрку.

– Подвох какой-то. Надо обратиться в отдел народного образования, – предложил Стас. – Короче говоря, идём сегодня.

Поход сорвался. Объявили срочный митинг. Кубинский конфликт с Америкой втянул в свою воронку и Советский Союз.

Иван решил в свой конфликт не втягивать друзей. Он сам ответит за свои стычки с директором. Докажет, что он не прав. Можно было написать заявление и вновь учиться со своим классом. Но тогда вся жизнь станет иной. Он не будет видеть ту задаваку и вредину. Когда она болела, четыре дня были него чёрными и пустыми.

Последний звонок.

Классная руководительница торжественно зачитала выставленные годовые отметки. Рассказала о трудовой практике. Объявила, что Бабкин и Крохин не переведены, а будут сдавать предметы осенью. Нона мило улыбалась, но в сторону Бабкина не смотрела. Иван просил помочь её отыскать контрольную по геометрии в отделе народного образования.

– Контрольные там не дают на руки.

– Вы посмотрите, почему двойка. – Горячился Дуднев. – Одна секунда. Может, фамилию перепутали…

Нона утверждала, что невозможно получить работу, что уже составлен протокол.

– Тогда сделайте комиссию, – поддержала Дуднева Ерёменко Наташа и её щеки расцвели маками. – Помогите Ивану. На уроках он отвечает всегда, активно работает. Ошибка.

Класс пошумел, пошумел и притих. Звонок раскатился трамвайной трелью в просторном коридоре. Классная спокойно покинула трон, расставшись со своей нагрузкой. Теперь она не классный руководитель. У неё тоже каникулы скоро наступят.

– Это тебе они мстят за коммунизм. – Сказал Поморцев. – На рыбалку едем? Ты сдашь геометрию?

– Хоть сейчас. Не стану ждать осени. – Подошёл Сергей Крохин.

– Я узнал, будем ремонтировать парты. Только нам с тобой доверил Владимир Эрнстович. За неделю наведём порядок. Это пойдёт нам в зачёт, как практика. Сдадим переэкзаменовку и поедем на север, – сказал он. – Пошли в мастерскую. Ты знаешь, что именно он будет преподавать математику в нашем классе?

– Столько всего делали для школы, а их оставили, – удивлялась Овечкина. – Нона бросила их, как слепых котят. Плывите… Трусливая. Удобная позиция. Всего боится.

– Борьке, который не учился весь год, выставили все тройки, а Ивану подмухлевали. Это вообще, – возмущалась Колесникова. Другие девушки молча выходили из класса, а в коридоре, сбившись в группы, уговаривались отправиться в кафе и отпраздновать окончание учебного года.

– Мы не расстаемся, – подошла Живкова Женя. – С Верунькой будем красить парты и шкафы. Не будем ждать осени. Машка и Нинка запаслись справками, поедут отдыхать. Анна оформляется в санаторий. У неё сердце пошаливает. Возьмите нас в путешествие.

– Женя, мы бы взяли, но это очень далеко и надолго. Поездом до Томска, а потом на пароходах, потом на плотах… – сочинял Крохин, – придётся есть одну рыбу и ягоду. Там такие комары, как воробьи…

– Пусть на плотах, пусть на собаках. Вы надежные люди. С вами – хоть куда. Вера, а ты?

Девочка с белыми волосами отвернулась, начала укладывать кофту в сумку. В это время звеньевая Орлова резко подошла к уголку класса, с ненавистью сорвала список звеньев и, глядя в сторону Ивана, начала его медленно рвать на ленты, потом на куски. С каким-то горделивым достоинством открыла окно и вышвырнула обрывки на улицу.

– Что ты делаешь? – удивилась Инна Овечкина.

– Всё прошло, – ответила та, и заторопилась из класса, опустив голову.

Неожиданно Женя запела: «Вот и стали мы на год взрослей, и пора настаёт. – Песню подхватили девушки, стоящие в коридоре, – Мы сегодня своих голубей отправляем в последний полёт…Пусть летят они летят и нигде не встречают преград».

Недружный класс пел дружно и слаженно.

Спаянные выскользнули на лестницу. У друзей приблизились сборы в дальний поход. Они нашли карту и вычертили маршрут. Иван купил компас, а Сергей сделал большие ножи, чтобы можно прорубать дорогу в густых зарослях. Иван хотел сказать, что вчера он сдал на три рубля бутылок и макулатуры. Теперь в кассе у них достаточно денег, чтобы купить билеты на поезд до Томска и обратно.. Вдруг они увидели Лёвку Брусилова. Тот торчал у стоящего рулона линолеума перед дверью актового зала и курил нагло и безбоязненно.

– Иван, на работу, когда пойдёшь, захвати две фотки на пропуск.

– Какие?

– Обычно – три на четыре. На мебельной фабрике пропускная система. Сэр, а ты тоже будешь упаковывать серванты? Ничего там не заработаете. Отец мне сказал. Он технологом. За Ивана попросили большие люди. – Поднял палец вверх Лёвка.

– Пойду, – сказал Крохин. – В июле. Освободимся…

– Уже вас сажают? – осклабился Лёвка и затушил окурок. – Пока. Шейте шаровары из красного бархата, Спаянные одной целью. Грядут большие перемены. Скоро позвонят в колокол.

– По шее не хочешь? – загорячился Крохин.

– Я вас больше всех уважаю, не то, что эти маменькины трепачи. Рудин мог бы вступиться, но не захотел. Почему тебе контрольную не показали? Иди к директору, иди в районо. Разберись. Жалуйся в горком комсомола. Там наши люди. Страна советская, а не турецкая… Не бойся. Поможем. Я твою контрольную держу на контроле. Я им устрою. Из-за трёх слов тебя мурыжат. Будет и на нашей улице… – зло говорил Лёвка.