Повесть о красном орленке - Виктор Сидоров

Артемка кивнул:

— Хорошо. А где я жить буду?

Костя удивился:

— Как где? Со мной, конечно! Вечером покажу. Идет?

— Ага!

Костя пошагал к коновязи, легко вскочил на коня и ускакал куда-то. Артемка не успел оглядеться, как столкнулся лицом к лицу с Гусевым, Спирькиным отцом.

— Вот так встреча! — воскликнул дядя Иван.— Каким ветром занесло тебя к нам?

— И Суховерхов теперь тут. Мы целым отрядом пришли к Колядо. Воевать вместе будем.

— Что ты говоришь!— совсем обрадовался Гусев.— Ну, теперь наших, тюменцевских, полно. Идем-ка, брат, к нам в гости.

Дядя Иван стоял на квартире в большом кулацком доме, брошенном перед приходом партизан. Теперь в нем жило человек двадцать. Здесь Артемка встретил много односельчан, и среди них соседей — Степана Базарова и Василия Корнева. Мужики повеселели, увидев Артемку, разговорились о Тюменцеве, о семьях.

Корнев вздохнул тяжело:

— По дому стосковался — жуть. Вдарить бы на Тюменцево! Дрался бы  как зверь...

Вздохнул и Гусев:

— Это бы хорошо... Разговор идет, будто Колядо готовится идти туда... Как там сейчас?

Артемка сказал, что недавно побывал в Тюменцеве, что видел и жену его, и Спирьку. Живы-здоровы. Скучают о дяде Иване. Гусев просиял весь. Вскочил, прошелся по горнице.

— Спасибо, спасибо, друг! Вот обрадовал, вот утешил! Прямо тоску с сердца снял.— Засуетился, чайником загремел, в сумку полез.— Садись, чаем угощу. С сахаром!

Погостив на славу у односельчан, Артемка пошел обратно, к центру села. Всюду тихо, спокойно, будто и не стоит здесь большой партизанский отряд. На улице играют ребятишки, мирно поскрипывает где-то журавель, гремит цепь, у дворов то тут, то там о чем-то судачат и смеются женщины. Вышли на солнышко старики, курят злой самосад и щурятся, будто коты на припеке. Артемке дивно глядеть на все это. Вспомнил бубновский отряд, шум, гам, пьянки, песни, драки — поморщился. Хорошо, что кончили с ним!

К полудню на площади стало оживленнее. У коновязи стояло десятка два оседланных коней, на крыльце штаба разговаривали и смеялись партизаны. Дверь хлопала беспрерывно: то и дело входили и выходили и партизаны, и сельчане. Одни чуть ли не бегом, другие степенно, медленно — у кого какое дело.

Другая сторона площади вся заставлена отрядными подводами. На одной из них стоял пулемет, у которого возились двое пулеметчиков.

Вдруг Артемка увидел, как из штаба озабоченно вышел Костя,  приостановился  на  минуту возле  партизан,  что-то сказал. И сразу же от группы отделился вихрастый парень, вскочил на коня и помчался во весь опор по широкой улице. Артемка догнал друга.

— Куда торопишься?

Костя обрадовался:

— А, Космач! Новость, брат: восстание!

— Где? Какое?

— В Зимино. Народ восстал. Бьют беляков по всей Ильинской волости. Ну, теперь началось! Держись, Колчак!

Артемка ничего толком не понял, хотел порасспросить Костю подробнее, да тот вскочил в седло.

— Некогда. После. Вечером.

10

В августе 1919 года вспыхнуло в Зимино восстание. Словно пожар в сухой степи, оно покатилось от села к селу. Крестьяне, вооруженные чем попало, громили местные колчаковские власти, восстанавливая в каждом селе Советы.

Соединение двух крупных казачьих отрядов, посланное на усмирение взбунтовавшейся «черни», было жестоко разгромлено. Его остатки едва спаслись, бежав в Камень.

Вся военная и жандармская машина в Камне была приведена в движение: в спешном порядке комплектовались и вооружались новые дружины из кулаков и разношерстных контрреволюционеров, бежавших под защиту колчаковцев, укрупнялись действующие батальоны. Но и этого оказалось мало: слали телеграмму за телеграммой в Новониколаевск и Барнаул, просили, требовали присылки регулярных воинских частей.

— Теперь нас, Космач, ничем не остановишь! — сказал Костя, узнав, что в Камень прибыли два полка польских легионеров под командованием полковника Болдока.— Ни казаками атамана Анненкова, никакими болдоками. Гляди, что вокруг делается! Прямо душа радуется!

Что там говорить! Артемку радость просто распирает — дышать тесно. Вчера Костя сказал, что его, Артемку, зачислили в разведку. И не как-нибудь, а по приказу Колядо. Теперь Артемка будет служить под Костиной командой, потому что Костя — командир конной разведки.

Как только Артемка узнал эту новость, потерял покой.

— Когда с собой возьмешь?

Костя посмеивался, шутил:

— Вот подстрижешься — возьму. С такими патлами не в разведку надо брать, а в попы... Прямо удивляюсь, как это Колядо промахнул. У нас в отряде как раз нет попа.— И заразительно хохотал: — Хочешь, Космач, в попы?

Артемка обижался, дулся, а потом начинал хохотать вместе с Костей.

За последние дни Костя здорово изменился: похудел, потемнел от степного солнца и усталости. Его черные, тронутые золотинкой глаза запали, но смотрели на мир по-прежнему весело.

Да, дел навалилось на разведчиков — уйма. Только разворачивайся. Хлопцы, разделенные на несколько групп, изъездили и исходили десятки километров, следя буквально за каждым шагом карательных отрядов.

Артемка почти совсем не видел друга и скучал по нему. А сегодня Костя сам отыскал Артемку, когда он крутился возле пулемета Афони Кудряшова, насмешника и балагура.

— Наконец-то! — воскликнул Костя.— Ты что, Космач, дома никогда не сидишь? Бегай ищи его по всему селу! Идем. Быстро!

Артемка забеспокоился :

— Случилось что-нибудь?

Костя шел широким шагом, и Артемке пришлось чуть ли не бегом трусить за ним.

— Пока ничего не случилось... На коне умеешь?

— Еще тебя поучу!

— Ясно. Проверим... В разведку со мной пойдешь?

— Ура! — воскликнул Артемка.

— До Черемшанки...

— Ура! — уже закричал он и подпрыгнул по-козлиному.— Куда это мы сейчас идем?

— На конюшню. Вон она, видишь? — И указал на длинное, крытое соломой сооружение.— Там винокуровские кони, что мы у беляков отбили.

В конюшне было светло и чисто. Несколько пожилых партизан неторопливо скребли, чистили и так уже лощеные бока коней. Костя нашел старшего, передал ему записку. Партизан долго и придирчиво читал ее, потом поднял глаза:

— Для кого просит коня Колядо?

— А вот он. Разведчик.— Костя указал на Артемку. А потом с важностью добавил: — Ну, Космач, выбирай себе коня.

Артемка чуть не задохнулся:

— Любого?!

— Любого. Кроме вот этого, серого в яблоках. Это запасной Колядо.

Артемка обалдел от такой неслыханной щедрости. Он бегал по конюшне, рассматривал коней — все они были чудесными чистокровными скакунами, длинными, на тонких стройных ногах, с узкими чуть злыми мордами.

— Ну, ну, Космач, живее,— поторопил Костя.

— Вот этот,— наконец сказал Артемка, указав на вороного, с белой звездочкой на лбу. Костя осмотрел коня, одобрил:

— Конь славный. Выводи.

Во дворе конюшни вороного оседлали, и Артемка ловко запрыгнул в седло.

— Эх, конек! — захлебываясь счастьем, прошептал Артемка, разбирая поводья.

Потом он тронул коня, объехал двор легкой рысью да вдруг давнул каблуками бока вороного, гикнул и вихрем вынесся на улицу.

— Вот так Космач!.. — изумленно произнес Костя, прислушиваясь к стремительно удалявшемуся топоту.— Лихо!

А вечером этого же дня, получив задание, Артемка с Костей Печерским выехали в Черемшанку.

Артемка сразу, легко и просто, вошел в среду разведчиков. Поначалу побаивался малость: вдруг начнут подсмеиваться, что-де молодой. Но разведчики приняли Артемку как равного: молодой ты или старый, но коли стал разведчиком, то тебе грозят те же опасности. Не зря партизаны говорят: первая пуля врага — для разведчика. Потому что он всегда впереди.

Дел было много, особенно сейчас, когда отряд готовился к выступлению против Гольдовича. И не только у разведчиков.

Колядо днями и ночами занимался отрядным вооружением: в кузнице ковались пики, шашки, ножи, отливались пули. Отряд рос беспрерывно: шли крестьяне в одиночку и целыми группами, приходили солдаты, убежавшие из колчаковской армии. Такой махиной, какой стал теперь отряд, командовать одному становилось труднее и труднее. И Колядо переформировал отряд. Сейчас он состоял из трех рот и одного кавалерийского эскадрона.

Артемка с радостью узнал, что командиром одной из рот назначен Неборак. Выбрав свободное время, побежал к нему.

Неборак крепко обнял Артемку.

— Я думал — совсем забыл старых товарищей...

Артемка принялся горячо доказывать, что и не думал забывать своих, просто времени все нет — в разведке.

— Пошутил я. Понимаю: пора горячая. У каждого свои заботы. Ну, как живешь-служишь?

Артемка рассказал о своих делах.

— А ты? — спросил он в свою очередь.— Где все наши?

— У меня в роте. Весь отряд целиком. Вооружаемся сейчас, военному делу учимся — стрелять, штыковому бою...