Когда уйдет Путин? - Лев Сирин

…Думаю, все-таки в этом месте не удержался бы даже самый твердокаменный коммунист, внимавший до того генсеку Путину всеми фибрами души на полнейшем серьезе, и откровенно рассмеялся бы. А вам что, не смешно: «В нашей стране дифференциация доходов соответствует США…»? Уже, получается, догнали, осталось только перегнать. Эту саму дифференциацию, едрена вошь! Спите спокойно, Никита Сергеевич…

Я уже писал, что Владимир Владимирович обладает классическим умением перекладывать проблемы с больной головы на здоровую, чтобы потом приниматься ее же и лечить. Провалы своей социальной политики он декларирует как некую неизбежную абстракцию, которую обещает сам же и ликвидировать.

Очень удобная и неуязвимая позиция, не правда ли?

«Каждый восьмой гражданин России все еще живет за официальной чертой бедности», – например, пишет Путин, и полусловом не обмолвившись, что такая жуткая бедность потенциально самого богатого народа мира в эпоху золотого дождя из нефтедолларов есть прямой результат 12-летнего правления самого Владимира Владимировича. (Скажите спасибо, что не кивнул в очередной раз на 1990-е.)

Есть в упомянутой статье Путина и пара предложений про этот самый дождь из нефтедолларов: «Нефтегазовые доходы «протекают» внутрь экономики неравномерно. Увеличивать перераспределительные мощности государства уже некуда. Уверен – только по мере роста новых секторов, развития обрабатывающей промышленности, сельского хозяйства, современных транспортных и интеллектуальных услуг мы будем воспринимать нашу страну как более справедливую. Где каждый зарабатывает своим трудом и талантом».

Из всей этой вязкой словесной конструкции (а ведь это не устная речь, а загодя написанный текст) Владимира Владимировича с трудом понятно – да и то интуитивно – только одно: от нефтегазовых доходов вам больше ничего не обломится, дорогие россияне. Потому что «увеличивать перераспределительные мощности государства уже некуда».

Понимай как хочешь!

Вероятно, Путину не хочется признаваться подданным… извиняюсь, соотечественникам, что тратиться на них за счет им же принадлежащих по Конституции природных богатств больше не входит в планы Владимира Владимировича. Все нефтедоллары, как и прежде, пойдут в его любимую финансовую забаву – в Стабфонд.

Ну а в утешение народу, на восьмую часть состоящему из бедняков, остается поднимать очередную целину в виде обрабатывающей промышленности, сельского хозяйства, транспортных услуг… Да и то лишь для того, чтобы начать «воспринимать нашу страну как более справедливую». А что? В «более справедливой» стране и голодать, глядишь, не зазорно будет.

…Кстати, я вовсе не ерничаю, говоря о голоде. По официальным данным, прожиточный минимум, то бишь «черта бедности», от которой ведет отсчет Путин, составляет в России на конец 2011 года 6792 рубля.

Вы когда-нибудь прикидывали, можно ли прожить на такие деньги трудоспособному человеку, Владимир Владимирович? Быть может, это все-таки жизнь не «за чертой бедности», как вы пишете, а самая настоящая нищета? Натуральный голод. Болезни. Депрессии. И все это в стране, в которой, как вы сами и говорите, сосредоточено 40 % природных богатств мира.

Откуда же тогда такая лицемерная статистика? Кто подталкивает вас заниматься подменой понятий?

Между прочим, минимальная пенсия сегодня и того ниже – 4961 рубль. И что же говорит о пенсионерах «хозяин» самой богатой страны мира? Да ничего! Вернее, как всегда, абстрактные макроэкономические показатели, от которых, должно быть, у российских стариков на время пропадет аппетит. Так и впрямь недолго и бюджет сэкономить.

Читаем: «…мы тратим на пенсии больше 10 % валового внутреннего продукта – это четверть всего бюджета «расширенного правительства».

Или: «…полного восстановления размера пенсий по отношению к докризисному уровню 1990-х гг. российской пенсионной системе удалось добиться лишь в 2010 г. благодаря валоризации пенсионных прав».

Вдумайтесь!.. Нет, не в значение слова «валоризация»… А в то, сколько понадобилось путинской России, чтобы восстановить и без того убогие позднее советские пенсии. 10 лет! Практически все время, пока правит Владимир Владимирович.

За это время советский народ восстановил разрушенную войной страну и отменил карточную систему. В постфашистской Германии – при помощи США, конечно, – за это время наступил потребительский бум, хотя немцы платили нам репарации. А Путин в купающейся в нефтедолларах России добился, что старики теперь там всего лишь не умирают от голода. Спасибо валоризации!

Знаете, почему так происходит?

Потому что Владимир Владимирович хорошо освоил риторику подмены понятий, которой в совершенстве владели коммунисты. Нет ничего проще, чем заставить благодарить вчера умиравшего с голоду человека за корочку хлеба. Не очень-то и сложно ввести в норму такое взаимоотношение народа и власти, имея мощную пропагандистскую машину в лице федеральных телеканалов.

Электоральный рейтинг Путина – вещь условная. Он искусственно создан за счет пропаганды, направленной на самые бедные и неразвитые слои населения, которые по разным причинам не в состоянии разобраться в политических реалиях России.

Проще говоря, те, у кого есть Интернет, понимают, что жить в России давно уже можно намного лучше. (Поэтому-то за Путина меньше всего и голосуют в Москве и Петербурге.) У кого его нет, боятся потерять те крохи, которые перепали им в 2000-е годы от Владимира Владимировича.

Вот фрагмент моего интервью с директором «Левада-центра» Л.Н. Гудковым:

– …64–67 % нашего населения проживает в малых городах и на селе. Это социальная среда, которая хронически находится в депрессивном состоянии. Бедная. С разрушающейся инфраструктурой, оставшейся от советского времени. Среда, которая не в состоянии самостоятельно выбраться из этого положения. Для этих избирателей проблемы рынка, свободы, прав человека – абсолютно абстрактные вещи.

Эти группы населения крайне недовольны нынешней политикой. По их мнению, государство уделяет мало внимания селу, строительству дорог, инфраструктуре вообще. Но они ждут помощи именно от федеральной власти, виня в положении дел местную власть, губернаторов и так далее.

…Лев Дмитриевич имеет в виду: есть в сегодняшней Руси феномен нерадивого губернатора, про которого не знает справедливый Путин. В свое время так оправдывали массовые репрессии Сталина.

Понятно, что когда федеральные каналы, которые только и смотрят эти 64–67 % россиян, годами показывают проникновенное лицо национального лидера, непросвещенному человеку не остается ничего, как идти голосовать за Путина. Больше не за кого.

Помните советский лозунг: «Лишь бы не было войны!» В данном случае его можно перефразировать: «Лишь бы пенсии не перестали платить». Но ведь играть на такого рода страхах людей бесконечно нельзя.

Как известно, никто на Советский Союз так и не напал, но он тем не менее развалился. В этом смысле Владимир Владимирович уподобился Зюганову, вот уже 20 лет подряд механически эксплуатирующему ностальгию пожилого населения по прежней жизни. Не оттого ли они стали политически близки в последнее время?

Ну а что же отечественные либералы? Ведь кому, как не им, раскрыть глаза народу…

– В отношении либералов действует мощная кампания по дискредитации, – ответил мне директор «Левада-центра» Лев Гудков. – Их не допускают к телевидению, не дают возможности представить свои взгляды, не дают участвовать в широкой конкуренции. Ни одна не назначенная Кремлем партия не допускается до выборов. А если допущенная начинает хоть чуть-чуть шевелиться, то… Мы видели, что произошло с Прохоровым. И это происходит не только с либералами, а со всеми неподконтрольными Кремлю партиями. Вспомните, что стало с Рогозиным, когда он попытался быть чуть-чуть самостоятельнее.

– Вам не кажется, что очевидная во многих случаях связь либеральных политиков с Западом тоже является немаловажным фактором отторжения от них массового избирателя? – спросил я Льва Дмитриевича.

– Не думаю. В отношении Запада у большинства россиян действуют противоречивые установки. В большей степени завистливое отношение. Запад воспринимается как некоторая утопия. С точки зрения благополучия, социальной защищенности, защиты прав человека. И в то же время в отношении Запада у многих россиян – как раз в силу того, что мы не можем так жить – действует механизм дисквалификации объекта желания. Запад воспринимается как угроза.

Этот перенос вины за собственную несостоятельность очень распространен.

Советский человек медленно, но меняется. Хотя в целом, несмотря на то, что после перестройки пришло целое поколение, оно в очень большой степени воспроизводит апатию и отчуждение от политики предыдущих поколений. 85 % россиян говорят, что они не в состоянии влиять на решения, которые принимает власть. Около 40 % считают, что власть занята только своими интересами.