Бесплатный сыр – в мышеловке - Светлана Алешина

— Ирина, — вздохнула Галина Сергеевна, — мы все хотим, чтобы Катя выздоровела, но я не представляю, что мы можем для этого сделать. Особенно — как мы можем кому-то помешать, когда должны работать.

— У меня созрел план, — сказала я, — но для этого вы должны сегодня до или после съемок съездить со мной в детский дом, где воспитывалась Катя.

— Ничего не понимаю, — растерянно проговорила моя начальница. — При чем тут детский дом?

— Сейчас поймете…

Пока я объясняла коллегам свою идею, Лера полушепотом сообщила Феде содержание, так сказать, предыдущих серий. Кое-что оператор, конечно, знал: слухи, конечно, гуляли по телецентру, но не все. Дослушав меня, все согласились помочь, никому поездка в детский дом не показалась бессмысленной тратой времени. Ну а в Костином согласии я и не сомневалась. Конечно, если бы это все происходило до предупреждения Евгения Ивановича, я бы съездила одна, но сейчас мне необходимо было прикрытие коллег.

Лера отправилась искать Костю, чтобы выяснить у него, когда ему будет проще осуществить мою идею: до съемок или после. Вернувшись, она сообщила, что, как и ожидалось, Костя меня поддерживает и сразу после съемок мы поедем в детский дом.

Наша группа, воодушевленная возможностью сделать что-то полезное, пока что занялась своими непосредственными обязанностями: Федя пошел проверить аппаратуру, а наше женское трио обдумало и скорректировало сюжет предстоящих съемок. В половине второго мы уже подъезжали к первой детской поликлинике.

Евгения Андреевна уже была на месте, так как мы договорились встретиться с ней немного пораньше: когда приходится проводить съемки в госучреждениях, неизбежны всякие непредвиденные нюансы — это вам не свежеотремонтированный офис крутого бизнесмена. Короче, нам пришлось немножко погулять по кабинетам, чтобы выбрать наиболее пристойный и хорошо освещенный. Что поделаешь: иногда приходится стряпать потемкинские деревни. Евгения Андреевна не возражала против кратковременного переезда в кабинет главврача, хозяйка кабинета сначала пыталась протестовать, но, узнав, в чем дело, и пару минут пообщавшись с Лерой, сдалась. Все-таки мы снимали передачу не о проблемах плохого обеспечения детских больниц, а праздничную передачу о женщине, счастливой в своем предназначении.

Галина Сергеевна тем временем выбрала из сидящих в коридоре мамаш с детишками самую привлекательную женщину с симпатичным ребенком, а Федя поснимал эту мадонну на пробу, чтобы выяснить, как она будет смотреться в объективе.

К двум часам все было готово. Федя примостился в углу кабинета со своей камерой, Евгения Андреевна устроилась за столом, как ей и полагается, хорошенькая медсестра пригласила мамочку с пациентом. Через десять минут, а ровно столько длился осмотр малыша и беседа доктора Летовой с родительницей, Федя выключил камеру и показал нам большой палец: он считал, что съемка удалась. Я надеялась, что он не ошибся, хотя, честно говоря, пока еще беспокоилась.

Далее я посовещалась с Евгенией Андреевной по поводу кратенького интервью в стенах больницы, затем мы это интервью засняли, правда, Федя признал удачным только четвертый дубль. Но все равно времени мы потратили не так уж и много, можно было смело отправляться в детский дом.

Когда мы подъехали к дверям этого богоугодного заведения, вся моя команда, кроме Кости, решила остаться в машине. Мы с Костей представились вахтеру и были со всем почтением препровождены в кабинет Анны Марковны Зотовой, оказавшейся очень приятной дамой, чем-то напоминающей нашу Галину Сергеевну.

— Добрый день, — поздоровалась с нами Зотова, — чем могу быть вам полезна?

— Анна Марковна, — сразу приступила я к изложению цели нашего визита, — речь пойдет о вашей воспитаннице Катерине Гориной.

— О Катюше? — улыбнулась директриса. — Она заходила несколько дней назад ко мне, я с ней договорилась, что она придет на праздник и расскажет детям о своей службе в армии.

— Боюсь, что она не сможет этого сделать, — сказала я.

— Почему? С ней что-то случилось?

— Да. — И я рассказала, опуская несущественные подробности, обо всем, что произошло, потом попросила: — Анна Марковна, у меня есть серьезные подозрения, что Кате помешают выздороветь. Не могли бы вы попросить своих старшеклассников, чтобы они постоянно дежурили рядом с Катей?

— Какая ужасная история, — вздохнула Анна Марковна. — Действительно, Кате нужно помочь. В какой больнице она сейчас находится?

— В Третьей, на Советской, — ответил Костя.

— Тогда все просто: мои десятиклассники именно сейчас проходят там медицинскую практику, у нас вообще давние связи с этой больницей. Старшие девочки и мальчики подрабатывают там санитарами в свободное время, а им потом дают направления в медучилище и мединститут. Не беспокойтесь, я все устрою.

— Спасибо вам большое, — успокоенная, поблагодарила я женщину. — Запишите, пожалуйста, номера моих телефонов, рабочего и домашнего: пусть ваши ребята, как только Катя придет в сознание или произойдет что-то еще, сразу позвонят мне.

— И вот еще что, — вмешался Костя, — пусть ваши ребята постараются не оставлять Катю ни на минуту, но больше никакой самодеятельности не устраивают. Мне и так кажется, что не стоило бы вовлекать детей в это дело.

— Не беспокойтесь, — усмехнулась Анна Марковна, — мои ребята не из пугливых, да и в сообразительности им не откажешь. К тому же те, кому я собираюсь поручить это дело, знают в лицо практически весь персонал больницы, а с руководством я договорюсь.

— Еще раз спасибо, — сказала я Анне Марковне и попрощалась. Надо будет взять эту женщину на заметку: может получиться очень хорошая передача, интересная и острая.

— Ну что? — спросила меня Галина Сергеевна.

— Все получилось: Анна Марковна пообещала организовать около Кати круглосуточное дежурство.

— Слава богу, — с искренним облегчением перекрестилась моя начальница, хотя набожностью никогда не отличалась. — Поехали на телецентр, посмотрим, что у нас получилось с Летовой.

Видно было, что Галина Сергеевна, как и я, еще не доверяет Феде, однако наши опасения оказались напрасными: Федя действительно оказался очень хорошим оператором. Правда, в качестве профилактики от звездной болезни мы с Галиной Сергеевной не стали слишком сильно его хвалить, только отметили, что съемки он провел не хуже Павлика. Впрочем, парню и такой комплимент показался довольно увесистым, а мы теперь могли окончательно успокоиться и работать так, как привыкли, то есть полностью доверяя своему новому сотруднику.

Когда закончился рабочий день, я в хорошем настроении поспешила домой. Погода стояла почти весенняя, солнце только что спряталось за горизонт, но полная темнота еще не успела опуститься на город. Свет фонарей отбрасывал лучи в облачное небо, так что оно приобрело какой-то не совсем реальный рыжий оттенок. Душа просила отдохновения после треволнений последних дней. Я вспомнила, что даже выходные не могла провести по-человечески из-за того, что постоянно думала о Кате и Пашке. Сегодня можно было взять тайм-аут и побаловать мужа хорошим семейным ужином, пусть и будничным.

— Ириша, это ты? — прокричал Володя из комнаты, как только заслышал щелчок замка.

— А ты ждешь кого-нибудь еще? — спросила я мужа, слегка удивившись такому вопросу.

— Конечно, нет, — ответил он, выходя мне навстречу, чтобы обнять и поцеловать. — Просто я зачитался и не заметил, как прошло время.

— И что тебя так увлекло? — поинтересовалась я, стаскивая сапоги.

— Да вот, на кафедру прислали новую монографию одного американского биохимика, — немножко смутился Володя, сообразив, что вовремя не подумал об ужине. — Там масса любопытных данных как раз по моей теме. Но тебе это, наверное, неинтересно…

— Очень даже интересно. — Я поцеловала Володю в успевшую стать немного колючей щеку. — Можешь рассказать мне, пока я буду готовить ужин, если, конечно, сделаешь это нормальным языком, без кошмарных терминов и зубодробильных названий. Ты ведь знаешь, что для меня потолком стало запоминание расшифровки ДНК…

— Дезорибонуклеиновая кислота, — закончили мы вместе и рассмеялись.

Я быстренько переоделась в халат и фартук, вымыла руки и занялась ужином, а Володя тем временем попытался изложить краткое содержание монографии зарубежного химика человеческим языком. Но уже через пару минут мой обожаемый супруг настолько увлекся, что я перестала понимать все, кроме слов «таким образом» и «из этого очевидно». Не удивлюсь, что «очевидным» все это было только для автора книги, Володи да господа бога. Ну, может быть, еще для десятка-другого специалистов в этой неудобоваримой области химии. Так что мне оставалось только кивать головой и время от времени говорить «угу», «понятно». Впрочем, я утешала себя тем, что для моего мужа таким же темным лесом являлись неправильные английские глаголы, поэтому все контрольные по английскому в университете делала за него я. Вот ведь интересное дело: книги по своей биохимии муж читает без словаря и все прекрасно понимает, а, например, фильм какой-нибудь без перевода напрочь отказывается воспринимать…