Битвы с экстрасенсами. Как устроен мир ясновидящих, тарологов и медиумов - Гэри Нанн

нашли покой и все еще наблюдают за моей жизнью. Перья, сказала она, это знак из потустороннего мира.

Моя сестра была довольна, когда я рассказал ей об этом по телефону. Каждый раз, приходя к папе на могилу, она находит там перо. Для нее эти перья имеют особое значение. Она часто видит падающие перья в моменты, которые считает очень важными, и верит, что это папа подает ей знак. А я всякий раз прикусываю язык, чтобы не ответить ей, что это просто голуби на дереве трахаются.

Это явление носит название апофения и определяется как склонность видеть значимую связь между вещами, никак между собой не связанными. Люди по природе своей автоматически ищут закономерности в потоке поступающей информации.

Лея обладала очень успокаивающим голосом и милым характером. Ее глаза светились эмпатией. Они казались еще больше из-за очков со специальными линзами, которые визуально увеличивают глаза, порой до противоестественных размеров, но ее это совсем не портило, даже наоборот.

Лея имела степень бакалавра по социальной работе, но не получала специальной подготовки в области танатопсихологии. Меня слегка смутили условия, в которых она проводила свои «консультации», – под вывеской фестиваля, где основная роль отводилась комик-шоу и кабаре, а не психологической поддержке под присмотром профессиональных клинических психологов. Она брала деньги за сессии, которые проводились у всех на глазах посреди старого склада. Другой экстрасенс проводил сеанс со своим клиентом всего в трех метрах от меня – так близко, что я могу пересказать каждое слово. Если бы я собирался поделиться какой-то конфиденциальной или деликатной информацией, не уверен, что это было бы безопасно, учитывая полное отсутствие приватности и недостаток профессиональной психологической подготовки.

И тем не менее рядом с ней у меня на душе потеплело. И хотя я принадлежу к той половине человечества, которая считает, что после смерти мы все пойдем на корм червям, ее заключительные слова показались мне очень милыми.

– Когда ты умрешь, кто-то из членов твоей семьи придет встретить тебя. Ты будешь не один, тебе не будет страшно. Ты встретишься с ними снова.

И если эти слова – то самое лекарство, что позволяет глубоко травмированным людям вынырнуть из своей скорби и вернуться к жизни, то какая разница, насколько они правдивы? Разве сострадание в этом деле не важнее истины?

Можно обратиться к примеру дизайнера модной одежды Александра Маккуина, чтобы посмотреть, насколько далеко все может зайти. В его некрологах говорится: «Следствие установило, что он покончил с собой, наполовину обезумев от горя накануне похорон своей матери». Это была шокирующая и очень печальная история – даже для тех, кто, подобно мне, практикует «предвосхищающее горе» (когда ты заранее готовишь себя к тому, что кто-то из близких, например из родителей, умрет раньше тебя). Ты просто думаешь: все может быть.

Я испытываю неоднозначные чувства. Я удивлен и воодушевлен тем, что говорят специально обученные танатопсихологи и сертифицированные психотерапевты, но сделанные ими оговорки важны. Думаю, Тарен застряла в проживании горя потому, что такова была бизнес-модель медиумов, которым было выгодно, чтобы она возвращалась снова и снова. И на самом деле ей нужен был танатопсихолог, который сказал бы ей: ваш отец умер. Он не вернется. Это будет очень болезненно, но существуют психологические инструменты, которые помогут вам это пережить.

Меня удивило, когда Тарен с этим согласилась, и это помогло нам вернуться друг к другу из очень разных миров, в которые мы удалились, чтобы переживать свою утрату. Теперь мы можем скорбеть вместе, как брат и сестра, о человеке, которого никто не знал так, как мы, потому что значительную часть детства он был нам единственным родителем.

Но затем я снова думаю о бесславно погибшем таланте Маккуина – и вот к чему прихожу. Танатопсихолог начал бы с ним длительную работу, но не смог бы принести ему немедленного утешения, которое способен дать медиум: она смотрит на тебя. Ты можешь поговорить с ней. Она сейчас рядом с тобой. Она никогда не покинет тебя. Хотя, может, он и не поверил бы.

Мне нужен был определенный кейс – человек, которого удержала от самоубийства в состоянии глубокого горя только помощь медиума. Но такой кейс найти трудно: на то, чтобы установить с человеком достаточно доверительные отношения, чтобы он рассказал нечто настолько личное и согласился на публикацию его рассказа, уходят недели, если не месяцы. Тема суицида до сих пор считается запретной; я знаю это еще по папе. Даже если кто-то признается вам, что был близок к такому решению, он ни за что не согласится, чтобы об этом раструбили по всему миру. И это можно понять. Если самому пойти к медиумам, они расскажут, что их услуги спасли жизнь многим клиентам, но это маркетинговый ход. Мне нужна была реальная история, а не пиар.

Может быть, это и не вариант, подумал я. Говорить, что экстрасенс или медиум спас чью-то жизнь, можно только с большой натяжкой.

А потом у меня зазвонил телефон – и все изменилось.

– Гэри, со мной только что случилось нечто невероятное, – сказал мне друг. – И я очень хочу тебе об этом рассказать.

* * *

– Ты не поверишь, что она мне говорила. Она во всем оказалась права. Она никак не могла всего этого знать.

Майкл, мой хороший друг, тяжело переживал утрату своего мужа. И отправился на сеанс к экстрасенсу и медиуму.

– Выкладывай, – ответил я, устраиваясь поудобнее.

Майкл и Дин (имена изменены) были чудесной парой. Дин собирался устроить мне приветственное барбекю после возвращения из Лондона, где я провел шесть месяцев. Типичный Дин: добрый, щедрый, радушный. Мне было нелегко вернуться в Сидней, потому что за эти полгода я успел снова полюбить Лондон и оценить близость к моим британским друзьям и родственникам. Его приглашение вселило в меня чувство, что в Сиднее меня тоже любят и ждут, что здесь мой второй дом, и мне не терпелось поделиться историями о поездке.

К сожалению, барбекю так и не состоялось. Незадолго до намеченного дня Дина нашли в его комнате в диабетической коме. Неделю спустя он умер в больнице. Ему было всего 40 лет.

Бедный Майкл погрузился в состояние глубокой и неизбывной скорби. Мы с другими его близкими друзьями переписывались, спрашивая, как он держится, и обсуждая, чем мы можем помочь. Мы все беспокоились. Держался он не очень, и его можно было понять. Ему помогало общение с близкими. Потом началась пандемия и всех закрыли на карантин. Он остался совсем один в доме, где они с Дином жили вместе. Его душевное состояние стремительно ухудшалось.

Как-то раз Майкл сказал мне, что сестра Дина обратилась к медиуму по имени Меган, и та оказалась потрясающей. Сестре было