Оккультизм в православии - Андрей Кураев

Но неоязычество не было бы самим собой, если бы остановилось лишь на рассказах о "новой духовности". Нет, оно торопится перейти к оккультной практике. Валеологи исходят из того, что "сверхвозможности человека заложены в его биоэнергетическом поле. Задача состоит в том, чтобы найти метод активизации для каждого конкретного человека[117]. Итак, задача видится не в информировании человека (любая религия имеет право информировать о себе школьников). Задача - в "активизации", в вовлечении детей в некий новый духовный опыт "сверхвозможностей". Упоминание о "сверхвозможностях" совсем не случайно: по учению теософов и "ньюэйджеров" они во взаимодействии с "духами космоса", то есть с "ноосферой", созидают на земле новую, "шестую" расу сверхчеловеков с оккультно-экстрасенсорными возможностями[118].

Для этой цели годится не только проповедь. Используется "музыкальный фон для массажа, релаксации, медитации, йоги"[119]. Используется и прямое внушение, и вторжение в сознание детей: "суггестопедия"[120], "гипносуггестивные компоненты уроков"[121], "нейролингвистическое программирование личности"[122].

Это означает, что валеология предполагает не только информирование детей о некоторых религиозных традициях (что разрешено законом), но и вовлечение их в религиозную практику (что законом запрещено совершать в школе), причем без согласия самих детей и без уведомления их родителей (что уже просто является преступлением).

Казалось бы, - есть все основания для того, чтобы ОРОК проявил свою активность и отстоял светский характер российской государственной школы. Но ОРОК молчит. Энергия его публицистов уходит на другие сюжеты.

А валеология уже получила поддержку Министерства образования. В концептуальном Проекте российской школы здоровья содержится "Положение о школе индивидуального развития и здоровья - российская модель образования". Согласно этому плану в 6-8 классах на изучение мировой художественной культуры отводится 200 часов. Столько же занимает история государства российского. И равновелик с ними курс "Космос. История космических исследований". В старших классах: литературе выделяется - 300 ч., на программу "Земля. Космос. Человек. Вселенная" - 350 ч., на курс "Человек. Мысль. Вселенная" - еще 200, на спецкурс "Валеология семьи, основы сексуальной культуры" - 72 ч[123]. Этот Проект включен в Федеральную программу "Развитие образования в России (1991-1995 гг.)"[124].

Так как же ОРОК просмотрел появление в наших школах таких предметов и таких учебников? Если только один из валеологических учебников издан тиражом в 100 000 экземпляров - неужели это слишком малая проблема, чтобы попасть в поле зрения ОРОК?

Может быть, не все валеологи - оккультисты. Может быть, не в каждой валеологической программе спрятана Агни Йога и "герметизм" (хотя пока все источники по валеологии, которые мне встречались[125] были с оккультной подосновой). Составлял ли кто-нибудь в Отделе какие-либо экспертные заключения по поводу валеологических методик? Пробовал ли различить то, что в этих методиках научного, от того, что является просто шарлатанством? Организовал ли Отдел публикации по их поводу? Проинформировал ли он епархиальные структуры и приходы об опасности, которая ждет православных детей в государственных школах? Нет!

Новосибирская епархия подготовила записку-предупреждение о валеологии, тревожась из-за того, что "почти во всех школах введены обязательные уроки валеологии... Вопреки утверждениям непосвященных рядовых валеологов, мировоззренческая концепция валеологии имеет религиозный оттенок, причем антихристианского характера"[126].

Барнаульская епархия опубликовала в своей газете статью с серьезным критическим анализом валеологии, предупреждая, что под ее прикрытием "современному безрелигиозному человеку предлагается давно забытое течение оккультной науки"[127].

А Москва молчит. Боюсь, что это молчание нельзя назвать золотом.

Виктор Аксючиц под тенью оккультизма

Виктор Аксючиц - лидер Российского христианско-демократического движения. Если два слова пишутся через дефис, значит, между явлениями, обозначаемыми этими словами, довольно непростые отношения. Соединяет этот дефис или противопоставляет? Если соединяет, то сохраняются ли обе половинки в своей целостности или в чем-то уступают друг другу ради того, чтобы быть в союзе? Если уступают - то в чем и насколько?..

Так что разговор пойдет о христианстве и демократии. Но сначала - о Православии и монархии. В сегодняшнем лексиконе прижилось еще одно сложно-дефисное словосочетание "православно-монархическое мировоззрение". И раз уж в нем есть дефис, то не уйти от тех же вопросов о том, в какой мере в этом синтезе избежали мутаций его составляющие. Меня мало интересуют вопросы неприкосновенности "идеалов демократии", равно как и "принципов монархии". Понятно, что христианство просто-таки не имеет права оставлять в неприкосновенности то, к чему прикасается: оно обязано всё преображать, всё наделять новым, своим смыслом. Моя боль о другом: не страдает ли христианство, когда его подпирают очередным дефисом?

Сегодня трудно не заметить, что те люди, которые громче всего заявляют о себе как о "православных монархистах", ведут себя странно как по меркам православным, так и по меркам монархическим. Весьма громкая часть людей, декларирующих свое мировоззрение как "православно-монархическое", группируется вокруг таких изданий, от которых за версту несет банальной диссидентщиной (вроде "Руси Православной"). Я не собираюсь вступать в спор с их монархическими убеждениями. Я просто прошу их подумать: а их собственное поведение хоть как-то совместимо с этими убеждениями? Монархия есть отсечение своей воли, вверение ее Промыслу Божию, который держит "сердце царево в руце Божией" (Притч. 21,1). В монархию нельзя входить с демократически-изобличительными рефлексами. Надо заставить свои пальцы разжаться из фиги, в которую они срослись за годы соввласти и демократии, в распахнутую раскрытость, готовую как Промысл Божий принять все, что будет сказано с престола.

Вот как святитель Филарет Московский еще в прошлом веке укрощал диссидентские похоти подданных Империи: "Заповедь Господня не говорит: "Не восставайте противу предлежащих властей". Заповедь говорит: "Не прикасайтеся даже так, как прикасаются к чему-либо легкомысленно, по неосторожности". Когда подвластные видят дело власти, несогласное с их образом понятия, как стремительно исторгаются из уст их слова осуждения! Как часто не обученная послушанию мысль подчиненного нечистым прикосновением касается самых намерений власти и налагает на них собственную нечистоту! Клеврет мой, кто дал тебе власть над твоими владыками?"[128] "Дух порицания бурно дышит в области русской письменности. Он не щадит ни лиц, ни званий, ни учреждений, ни властей, ни законов. Для чего это? Говорят: для исправления... А что в самом деле должно произойти, если всё будет обременено и все будут обременены порицаниями? Естественно, уменьшение ко всему и ко всем уважения, доверия, надежды. Итак, созидает ли дух порицания или разрушает?"[129] "Должно, говорят мудрецы века сего, повиноваться общественным властям на основании общественного договора, которым люди соединились в общество и для общего блага общим согласием учредили начальство и подчиненность... Никто не может спорить против того, что начальный вид общества есть общество семейное. Итак, младенец повинуется матери, а мать имеет власть над младенцем потому ли, что они договорились между собой, чтоб она кормила его грудью, а он как можно меньше кричал, когда его пеленают? Что, если бы мать предложила младенцу слишком тяжкие условия? Не прикажут ли ему изобретатели общественного договора идти к чужой матери и договариваться с нею о его воспитании?"[130]

Правила жизни в монархическом обществе предполагают, что надо всегда соблюдать заповедь: "Начальствующего в народе твоем не злословь" (Деян. 23, 5). А это значит, что порой необходимо отказывать себе в удовольствии критиковать царя даже тогда, когда он очевидно неправ и когда он проповедует очевидную ересь. Напомню, что когда преподобного Максима Исповедника обвиняли в том, что он верит не так, как верит император, то Максим оказался в весьма непростой ситуации. Патриций Троил спросил преподобного: "Но разве ты не анафематствовал типоса императорского указа, содержащего ересь?" Старец отвечал: "Анафематствовал". - "Но если ты, - сказал Троил, анафематствовал типос, то, следовательно, и царя?" - "Царя я не анафематствовал, а только хартию, ниспровергающую православную и церковную веру"[131]. Вряд ли этот ответ можно назвать логичным или искренним. И в итоге преподобный Максим был все же осужден как политический преступник, как хулитель "царского величия". И потому даже VI Вселенский Собор, приняв учение Максима, оправдав его учителей и осудив его противников, тем не менее не рискнул оправдать самого Максима лично. Его имя даже не упоминалось на этом Соборе...