Основной инстинкт - Ричард Озборн

Позади послышался тихий голос, так и излучавший ненависть:

— Если ты не оставишь её в покое, я убью тебя. — Что-то в этом голосе было такое, что заставляло верить в то, что Рокси имеет в виду именно то, что говорит, и свою угрозу при необходимости исполнит.

Ник бросил взгляд на её отражение в зеркале ванной.

— Рокси, скажи мне кое-что с глазу на глаз. — Теперь он обернулся и стоял к ней лицом. Она даже не побеспокоилась опустить глаза вниз на его гениталии. — Признайся… — продолжал он. — Я думаю, что она трахается лучше всех в нынешнем столетии. А как ты считаешь?

— Ты вызываешь во мне тошноту, — произнесла она, отворачиваясь от него.

Ник рассмеялся коротким смехом.

— Я вызываю тошноту у тебя? — Он покачал головой, словно был не готов просто поверить в услышанное. — Тебе ведь нравится подглядывать, а? Рокси, как долго ты там проторчала?

Poкси смотрела на него с явным отвращением:

— Ей самой нравится, когда я подсматриваю.

— Ты просто следуешь её приказаниям. Ну, так как, Рокси?

— Да пошёл ты, — ответила она, направляясь прочь.

Кэтрин находилась в том сумрачном состоянии, которое характеризует тонкую грань между сном я бодрствованием. Когда он вернулся в постель, она прильнула к нему, прижавшись к его телу как котёнок.

— Никки, — прошептала она точно так же, как и маленький ребёнок, которой успокаивает себя тем, что произносит имя своих родителей.

Когда он проснулся, её уже не было. Комната была прибрана, и сквозь высокие окна пробивались солнечные лучи.

На ночном столике лежала записка: «Пляж. К.»

Он принял продолжительный тёплый бодрящий душ, оделся, спустился к своему «мустангу» и взял направление на Стинсон-Бич. Он чувствовал себя одновременно и отдохнувшим, и сильным, то есть именно так, как он мог чувствовать себя только тогда, когда ночью страстно занимался любовью. И в то же время он испытывал какую-то тревогу, неуверенность в том, что ожидало его.

Кэтрин стояла на улице, словно дожидаясь, когда он появится. Её взор, как всегда, был устремлён в море.

— Доброе утро, — поприветствовал её он.

Она кивнула ему, будто он был просто случайным знакомым, кем-то, кого она знала недостаточно хорошо. Он бросил взгляд на домик и заметил, как дёрнулась, запечатлевая немое присутствие Рокси, одна из занавесок.

— Надеюсь, что она не приняла это слишком близко к сердцу.

— Кто не принял и что не принял?

— Рокси. То, что произошло между вами.

— Она множество раз видела, как я трахаюсь с разными парнями. — В течение какого-то времени Кэтрин молчала, но затем добавила: — И ничего особенного между нами не было.

— Откуда ты знаешь? Мне, например, кажется обратное. Может, она увидела что-то, чего не видела раньше.

Кэтрин повернулась к нему лицом, её глаза так и сверкали:

— Рокси видела раньше все.

Ник хихикнул:

— А я-то думал, что я видел всё.

Её улыбка смягчилась и стала более дружественной:

— Ты думаешь, что произошло что-то необычное?

Ник усмехнулся:

— Я повторюсь, но вновь назову тебя лучшей трахательницей столетия.

— Уже хвастаешься своим друзьям?

— Нет. Я хвастаюсь твоим друзьям. Иначе сказать, Рокси.

— И как она это восприняла?

— Не слишком хорошо. А что ты думаешь?.. О прошедшей ночи?

— Мне думается, что это было хорошенькое и увлекательное начало.

— И это всё? А что же Рокси? Она, что, более привлекательна?

Она улыбнулась той самсой своей умной улыбкой:

— Ты, кажется, слишком активно интересуешься Рокси. Стоит ли понимать это таким образом, что тебе хочется, чтобы она как-нибудь присоединилась к нам?

— А она пристраивалась к вам с Джонни?

— Нет. Джонни была по нраву интимная обстановка. Ник пожал плечами:

— А теперь посмотрите-ка, что с ним произошло.

Кэтрин направилась от вето прочь, держа свой путь к тропинке, ведущей по каменистым утёсам вниз, к пляжу. Он поспешил за ней.

— Признайся, Никки, — произнесла она через плечо, — ты испугался тогда, ночью?

Ник остановился:

— Ведь это и была та цель, которую ты преследовала? Вот почему всё прошло так хорошо… Я прав?

— Тебе не следовало бы играть в эти игры, — серьёзным тоном сказала Кэтрин. Она вновь двинулась вниз по тропинке, направляясь к пляжу

Ник вновь последовал за ней:

— А почему бы и нет? Мне нравится эта игра.

— Ты стараешься прыгнуть выше головы, Никки, а это может закончиться совсем не так, как тебе хотелось бы.

— Я вынужден прыгать выше головы. И делать это без оглядки. Только так я смогу поймать убийцу.

Она покачала головой:

— От меня, по крайней мере, ты ничего не узнаешь. Я не собираюсь выдавать всех своих секретов только потому, что испытала оргазм…

— Или два.

Она улыбнулась:

— Или два. Но ты ничего не выяснишь, ничего от меня не добьёшься, если я сама этого не захочу.

Ник распрямил плечи:

— Ага. Но потом я арестую тебя.

— Нет, Ник. Всё закончится тем, что ты потеряешь голову от любви ко мне. Только этим.

— Ну, так я уже занимаюсь с тобой любовью. — Она попыталась отвернуться, но он удержал её. — И арестую тебя я в любом случае. Так можешь и написать в своей книге.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

«Вэген-Вил» — это свято почитающий стиль «кантри» и Дикий Запад бар на пересечении четырнадцатой улицы и Вэйленсии, заведеньице с приличными музыкальными автоматами и дешёвым отборным пивом. Именно эти две его характеристики так привлекали сюда Гаса Морана, когда он одевался по ковбойской моде.

Здесь, в баре, и обнаружил своего напарника, обхватившего рукам матовую кружку с «Энкер Стим», Ник Карран. Как и множество других посетителей этого кабака, Гас был одет в голубые джинсы, ковбойскую рубашку и шляпу «Ститсон». Он сидел, угрюмо уставившись на своё пиво.

Ник уселся на соседний табурет и, сняв шляпу с головы своего напарника, натянул её на свою собственную.

— Представь себе, я всё-таки отыскал тебя здесь, — похвастался он.

— Ты чертовски весел сегодня. — Гас вместе с сиденьем табурета повернулся к нему. — Между прочим, а где это ты шлялся? Я к тебе приходил… И никого не нашёл. — Гас говорил громко, слишком громко, и произносил свои слова не вполне внятно. Ему оставалась одна — ну максимум две кружки, — чтобы полностью опьянеть.

— Полегче, напарник. Меня не было дома, и закончим на эту тему.

— Меня тоже не было прошлой ночью, я приходил к тебе…

— И меня там не было.

Гас на некоторое время присосался к своей кружке, затем тяжело уставился на своего напарника. Было похоже, что он пытается распутать целый клубок проблем, но его отуманенные выпивкой мозги отказываются с ним сотрудничать. Наконец ему, видимо, удалось ухватиться за конец этого клубка. Лицо его потемнело:

— Ты… трахался с ней! Проклятый сукин сын! Кретин! Тебя не было дома, потому что ты трахался с этой проклятой девкой! Не могу в это поверить! Ты что, совсем спятил?!

— Остынь, Гас. Не стоит из-за этого вылезать из кожи вон. Не произошло ничего, что я бы не мог контролировать.

— Чепуха! Дерьмо собачье! Чёрт возьми, ты, действительно, тупой сукин сын… И я ухожу отсюда, потому что ты приносишь с собой неудачу, она прямо-таки цепляется за тебя. А мне не нужно больше неудач. Я и так получил всё, что мне предназначалось! Большое тебе спасибо! — Он слез с табуретки и, пошатываясь, поплёлся к выходу.

— Не волнуйся так, Гас. В следующий раз я воспользуюсь резинкой.

Никогда нельзя быть уверенным, что может разозлить выпившего мужика. Упоминание о презервативах привело Гаса в бешенство, и окружающие поняли, что сейчас он без раздумий набросится не только на Ника, но может разгромить и весь бар.

Очень громко и медленно он произнёс:

— Я и ломаного гроша не дам за то, чтобы твои долбанные резинки защитили тебя, Карран!

— Эй, Гас! Мне кажется, ты что-то забыл, — крикнул ему бармен, держа в руках неоплаченный счёт. Он был счастлив видеть, что Гас уходит, но не до такой степени, Чтобы потерять деньги.

Ник решил заняться этим. Он обернулся к стойке:

— Сколько там?

— Семнадцать, — ответил бармен.

— Порций или баков?

— Баков.

Ник шлёпнул двадцатидолларовой купюрой по стойке:

— Сдачу можешь оставить себе.

Карран догнал Гаса Морана на тротуаре перед входом в «Вэген-Вил». Гас стоял, уставившись на двух женщин среднего возраста, одетых в стиле Дикого Запада. Обе они направлялись в бар, но Гас расположился как раз между ними и дверьми.

— Резинки! — громко заявил Моран.

— Ну, надо действительно предохраняться, — заметил Ник. — Тебе следовало бы об этом подумать.