Ленинградский панк - Антон Владимирович Соя

Соболева). Многие до сих пор неправильно считают, что он называется «Я алкоголик-анархист». Это все из-за оформления обложки альбома, которое я придумал делать из Мишкиных татуировок. Там действительно одно большое «Я» на два слова. Извиняюсь. Но это мелочи. Главное, что этот альбом убил всех возможных зайцев: обеспечил жильем неприкаянного панка, Мишка наконец-то спел настоящий олдовый панк-рок, среди которого затесались две моих песни, про «Бригадный Подряд» узнало много новых слушателей. И все вроде бы были счастливы. Правда, недолго. Жилье панку впрок не пошло. Бомжу Коле на деньги с альбома купили комнату в огромной коммуналке на Петроградке. По иронии судьбы прямо под этой коммуналкой располагалась шикарная квартира тогдашнего председателя петербургского ЗАКСа господина Тюльпанова, тоже большого не-дурака выпить и попеть. Можно было проковырять к нему дырку и попробовать подружиться с челом из параллельной вселенной. Но спеть дуэтом Тюльпанову с Колей не пришлось. Панк Михайлов, героически не пивший какое-то время, пал жертвой неизвестных фанатов, которые по доброте душевной и простоте, которая хуже воровства, упорно таскали ему бухло, пока однажды он просто не захлебнулся ночью собственной рвотой. А совсем не панк Тюльпанов через какое-то время неудачно ударился головой, поскользнувшись в вип-бане. Такая вот нелепая смерть. Были они с Колей одногодками. И, кстати, любитель петь Тюльпанов однажды исполнял на Дворцовой площади песню, специально написанную для него ленинградским панком-анархистом Федей Бегемотом Лавровым. Тем самым Бегемотом, что продюсировал первый альбом «Бригадного Подряда». Было это Девятого мая и пел ее Тюльпанов ветеранам. Песня, естественно, была про Победу. Хорошая песня. Как такое могло случиться? Даже не спрашивайте. Вот такие странные и алогичные бывают сближения и совпадения в городе Питере.

А что же Горшок? После выхода сольника прошли посвященные ему мощнейшие концерты в ЛДМ и в Москве, совместно с «Бригадным Подрядом», естественно. Коля на концертах этих не появился, да и вообще, они с Горшком так ни разу и не пересеклись в реальном мире. После смерти Коли в 2005-м я на какое-то время потерял Мишку из виду. Я ушел из рока в литературу и стал все реже ходить на концерты. В 2013-м, написав свою первую детскую книжку про приключения поющей лошадки Звездочки в пучинах подпольного московского звериного шоу-бизнеса, я, вооружившись игрушечной лошадкой, понес ее знакомить с рок-звездами. В «Ледовом» была какая-то пафосная солянка, где среди остальных играли и «Король и Шут». Мишка тогда произвел на меня гнетущее впечатление. Очень вид у него был усталый и какой-то обреченный, что ли. Он безотказно отпозировал мне со Звездочкой, а в следующий раз я увидел его уже только в гробу. Снова был Дворец спорта, снова толпы народа. Но пришли они не на концерт, а чтобы попрощаться со своим кумиром. Человеком, раскрасившим их детство и юность в яркие цвета балагана, настоящим бесшабашным и безбашенным скоморохом, добрым чудищем Горшком. Мы стояли с Сашкой Конвисером в почетном карауле у гроба Мишки, и я ловил себя на мысли, что все это какой-то спектакль, вроде Тодда. Вот сейчас нам всем объявят, что это розыгрыш. Что это за страшная нелепость и несправедливость, почему такие звезды как Цой и Горшок гаснут так рано? Но ничего не поделаешь. Я помню, как огромный Ренегат рыдал у меня на груди, словно маленький мальчик, я видел толпы потерянных людей, которые, как и я, не верили в происходящее. И хоть смириться с этим трудно, Мишка умер. Я очень благодарен ему за его благородный поступок. Может быть, где-то там за горизонтом они встретились с Колей и даже спели дуэтом «Жизнь» или «Соловьев». Когда-нибудь узнаю. А пока я взял Мишкин образ в серию своих книжек про Ежку, трехсотлетнюю девочку, внучку Бабы-яги. Есть там такой залихватский персонаж Миша Леший, он срисован с Горшка, настоящего ленинградского панк-рокера с большим благородным сердцем.

Про Сантёра и «Подряд»

– А чего ты так радуешься-то? Наша группа на сцене? Хрен там. Ты всегда был сбоку и немножко сзади. – сказал мне Сантёр, и я обиделся. Ровно на секунду. А потом снова слился с вопящей на Зимнем стадионе толпой. На сцене ладно гремела незатейливая музыка, и наш друг Коля Михайлов выводил своим медово-спиртовым, слегка надтреснутым баритоном:

– Режь серп, бей молот за нетрудовой доход!

Сантёр был зол, что на сцене с гитарой стоит не он, а Юрка Соболев. Играет, гад, в его, Сантёра, группе «Бригадный Подряд» – только потому, что Сантёр не вовремя ушел в армию. Сантёр зол, но прав. Я действительно все время был сбоку, и к рождению «БП» и к их первому альбому никакого отношения не имел. Зато сбоку и сзади мне всегда было видно то, что вблизи легко могло потеряться из виду. Поэтому я попробую рассказать, как все это, а именно рождение и восхождение «Бригадного Подряда» выглядело со стороны. С моей стороны.

Мы жили с Сантёром – Сашкой Лукьяновым – в одном дворе в самом гопническом районе города: славном, спальном, пролетарском Купчино. Играли в футбик и в «Минус пять», плавали на плотах, и, конечно же, слушали в ужасном качестве рок, переписанный с одного бобинника на другой. Трясли под него лохматыми комсомольскими башками, играя на воображаемых электрогитарах. Однако уже в старших классах у Сантёра появилась настоящая, хоть и самодельная. А еще у него были друзья-музыканты. Ну как музыканты – самодеятельные гении. Мы учились в разных школах, и у Сашки в классе восьмилетки собралась совершенно гениальная компашка забулдыг-раздолбаев – Колька Михайлов, Димка Бабич, Вова Люлюкин и Макс Васильев, который и обучил всю эту шатию-братию игре на музыкальных инструментах. У них была настоящая группа. Играли какую-то свою хардятину, близкую к репертуару советских ВИА. Парни были простые, не мажоры типа Свиньи или Панкера, и денег на модные пласты у них не было. К тому же Коля обожал мелодику Маккартни и снимал любые аккорды влет, обладая идеальным слухом. Димон Бабич, профессорский сын с трижды сломанным шнобелем, имеющий с девятого класса официальный диагноз «алкоголизм», талантливый фотограф и чрезвычайно душевный человек, играл на басу. Компанейский весельчак Вова Люлюкин – на барабанах. Нескладная каланча Макс Васильев, прекрасный мелодист и тонкий поэт, пилил на гитаре. Коля Михайлов, бесшабашный увалень, художник от бога, с отличным слухом и офигенным голосом, тоже играл на гитаре и пел. А энергичный харизматик Сантёр… Сантёр с ними дружил и играл дома. Один. Без ансамбля. Сам, бля. Но это, естественно, до поры, до времени…

У меня среди одноклассников