Пик - Роланд Смит

полно места... вдох... и лишняя койка...

Ни один альпинист не стал бы брать в базовый лагерь койку, а у нее, видите ли, запасная есть!

— ...Да и еда у меня... вдох... получше этой баланды. Пьер как раз что-то новенькое творит сейчас там... вдох...А Ральф поставил массажный стол. Тебе может пригодиться.

— Э-э-э-э-э-э-э-э...

— Твой папа сказал... вдох... тебе решать. Вот спасибо, папа!

Холли хотела что-то сказать, но закашлялась.

Я решил было сбежать, пока она уселась на корточки.

Вот сейчас она выпрямится, а старина Пик как выскользнет из ее объятий, только его и видели. Фьюить! А потом я вспомнил, что говорил Джош: все, что ты скажешь, будет использовано против тебя, будь очень осторожен. И тут до меня дошло, что речь идет не только о моих словах, но и о поступках. И в самом деле, как-то невежливо убегать, когда твой собеседник согнулся пополам от кашля.

— Нам много о чем надо поговорить, — сказала Холли, откашлявшись; на некоторое время дыхание у нее перехватывать перестало. — Мы с твоей мамой знакомы сто лет, старинные подруги.

Если бы это была правда, я бы раньше вспомнил, кто Холли такая, да и узнал бы ее по подписи в той статье.

— Она никогда не простит мне, если я не буду оберегать тебя тут.

— Спасибо большое за предложение, — сказал я, пытаясь натянуть на лицо свой вариант фирменной улыбки Джоша (думаю, получилась у меня скорее гримаса), — но, пожалуй, я останусь жить у себя в палатке, как-то привычнее.

В ответ Холли изобразила на лице нечто вроде «если бы я была тигром, откусила бы тебе голову». А мне плевать. К ней в палатку я не перееду ни за какие коврижки.

— Как знаешь. Но я настаиваю, чтобы мы вместе обедали, — сказала она тоном, не терпящим возражений.

Я как раз заметил, что лапша у меня в тарелке остыла и даже замерзла. С точки зрения Холли — не лучшая кулинарная картина.

— Это вариант, — сказал я. — Не каждый день, разумеется, но раз-другой — почему бы и нет.

Ее тигриная гримаса стала еще злее. Я ожидал продолжения разговора и какой-то уже откровенной гадости, но тут в палатку вошел Джош, и я был спасен.

— Так, народ, слушай меня внимательно, — сказал Джош. — Завтра мы отправляемся наверх, в ПБЛ.

Бурные, продолжительные аплодисменты, крики «Да здравствует председатель Мао!», переходящие в овацию.

— На то, чтобы зайти туда, при хорошей погоде у нас уйдет три дня и две ночи. Две ночи мы проведем в ПБЛ, затем вернемся сюда. Да вы сами знаете, как это все устроено.

— Лезь как можно выше, ночуй как можно ниже, — хором огласила вся палатка.

— Сегодня вечером Лия осмотрит каждого из вас, замерит показатели по крови и всему остальному, а потом повторит процедуру в ПБЛ, чтобы понять, как вы себя чувствуете при наборе высоты.

Кое-кто понимающе закивал, но массового энтузиазма эта новость не вызвала.

— Лия ждет вас в медицинской палатке. — Джош показал всем листок бумаги и прикрепил его к стойке посреди столовой. — Каждому назначено свое время, вот на этом листке. Опоздавшие наверх не идут!

— Хайль Гитлер, — пробурчал кто-то поодаль.

Джош услышал и со значением посмотрел на шутника. Тот зарделся. И правильно сделал: если руководитель решит, что этот человек наверх не идет, то он никуда и не пойдет. С командиром лучше не ссориться.

— А как же пуджа? — спросил кто-то.

Пуджа — так называется традиционная буддийская церемония, ритуал, который каждая (ну, почти каждая) группа совершает перед восхождением.

— Мы еще дважды будем подниматься в ПБЛ в течение следующих нескольких недель, — сказал Джош. — Пуджу для нашей группы устроим перед последним подъемом. А завтра я хочу, чтобы мы ушли пораньше.

Судя по выражению лиц пары шерпов, им не понравилась мысль отправляться наверх без пуджи.

— Еды брать с собой только на неделю, — продолжил Джош. — Путь наверх будет непростой, ни к чему вам тащить с собой больше, чем необходимо. Все свободны.

Альпинисты собрались вокруг листка от доктора Кригер, а Джош подошел ко мне и Холли.

— Вы двое остаетесь тут, — сказал он. — А с вами Джей-Эр, Джек и Уилл. Вы еще недостаточно акклиматизировались, вам рано идти наверх.

— А почему ты не можешь подождать еще пару дней? — спросила Холли. — Мы тогда... вдох... сможем пойти наверх все вместе.

Я согласно закивал: мол, хороший вопрос. На самом деле я просто не хотел неделю торчать один в лагере на пару с Холли.

Джош оглянулся и прошептал:

— Сам-то я с удовольствием бы вас подождал, но вот в чем штука: эти люди тут уже несколько недель сидят. Если я не отпущу их наверх немедленно, они устроят бунт. Плюс треть этой братии и заплатила-то только за поход до ПБЛ. Когда мы вернемся, эти люди отправятся обратно в Катманду, и нам сразу станет легче дышать. А вас я подниму в ПБЛ сразу, как только спущусь обратно. Не могу задерживать клиентов из-за опоздавших.

Опоздавшие

ЖИЗНЬ В ЛАГЕРЕ БЕЗ ДЖОША оказалась совсем не так плоха, как я ожидал, хотя Запа ежедневно спускал с нас с Сунджо по семь шкур.

Наутро, перед тем как Джош отправился с группой наверх, Запа воткнул в снег флагшток и сказал нам собрать камней и насыпать вокруг него кучу не ниже двух метров высотой — для пуджи. Потом мы поставили вокруг кучи другие флагштоки, пониже, а между ними натянули веревки с флагами — так принято у буддистов. Флаги были пяти цветов: красного, зеленого, желтого, голубого и белого, — и символизировали они, соответственно, буддийские стихии: огонь, дерево, землю, воду и железо. На флагах обычно пишут разные молитвы, и считается, что, когда флаги трепещут на ветру, молитвы вылетают из них в воздух и задабривают духов.

Когда мы закончили, Джош сказал нам собрать снаряжение из всех палаток нашей группы и прислонить его к куче камней — так на него, по буддийской традиции, переходит благословение от церемонии.

Церемонию Запа провел вечером; вокруг собрались немецкая и итальянская экспедиции, собиравшиеся наверх на следующий день. Виртуально присутствовала и наша группа — Запа сказал, что можно благословлять и тех, кого на церемонии