Первобытный менталитет - Люсьен Леви-Брюль

Глава IV

Предзнаменования

I. Предварительные замечания: 1. Предзнаменования и представление о времени. 2. Предзнаменования и представление о причинах. II. Система предзнаменований на Борнео. — Они не только объявляют о событиях, они их и совершают. — Культ птиц-предзнаменований. III. Гипотеза Хоуза и Мак-Даугэлла имеет слабые основания. — Способы добиться желаемых предзнаменований. IV. Предзнаменования — это также и причины. — Каким образом предзнаменования в конце концов становятся всего лишь знаками.

I

Вслед за сновидениями, побуждающими первобытный менталитет к непосредственному общению с миром невидимого и потому составляющими одну из главных частей его опыта, следуют предзнаменования, также поставляющие ему сведения о действии мистических сил, чье присутствие оно чувствует повсюду. Предзнаменования, таким образом, это случающиеся спонтанно откровения. Чаще всего первобытный человек интерпретирует их немедленно, не испытывая необходимости размышлять над ними, благодаря установленным между его коллективными представлениями предсвязям. Такая-то птица слышна слева, такое-то животное перешло дорогу и т. д.: счастливое или несчастливое значение предзнаменования схватывается в то самое время, как замечен сам факт. И тогда, сообразно происшедшему, либо с еще большей решимостью продолжают начатое предприятие, либо отказываются от него. В этом первобытный человек лишь подчиняется данным опыта, среди которых предзнаменования занимают первое место; это происходит примерно так же, как врач соотносит свои предписания с симптомами, свидетельствующими о состоянии больного.

Наблюдение предзнаменований практиковалось в античных обществах и особенно в Римской республике, где оно являлось официальным институтом, а латинские авторы сделали его нам хорошо известным. Тем не менее мы совершили бы ошибку, заранее, без проверки, допустив, что то, что верно в отношении предзнаменований в классической античности, так же обязательно справедливо и в отношении предзнаменований в низших обществах. Будет правильным изучить сначала предзнаменования у первобытных людей так, как если бы нам были неизвестны предзнаменования древних и те теории, которые они выводили из них. Возможно, что тогда анализ собранных среди первобытных людей фактов прольет иной свет и на предзнаменования в классических обществах и сделает их нам более понятными, а если в самом ходе этого исследования не будет сделано преждевременных сравнений, то оно окажется в результате лишь более плодотворным.

Итак, оставим в стороне, по крайней мере временно, предзнаменования греков и римлян и займемся теми, которые наблюдают первобытные люди. Для того, чтобы хорошо понять их и проникнуть в такое состояние ума, которое вызывает появление этих предзнаменований, необходимо сделать два предварительных замечания.

1. Предзнаменования объявляют, например, что предприятие, которое собираются осуществить, либо увенчается успехом, либо потерпит неудачу; они же предупреждают о более или менее непосредственно угрожающей опасности, о которой люди не подозревают. В этом состоит их отличие от других откровений, которые постоянно и всюду воспринимает первобытное мышление. Известно: все, что необычно, это откровение. Любой внезапный случай — это откровение, поскольку ничего не бывает случайного, и то, что хоть в малейшей степени выходит за рамки обычного, обнаруживает действие оккультных сил. Однако откровения такого рода чаще всего касаются прошлого. Они, например, дают знать, что против кого-то совершены магические действия, что были нарушены табу, что мертвые недовольны, поскольку их желаниями пренебрегли, и т. п. Таким образом, предзнаменования — это лишь один вид в роде, который состоит из множества других видов. Предзнаменования — это откровения, касающиеся будущих событий. В качестве таковых они имеют первостепенную важность, потому что будущее еще полно случайностей, а знание прошлого, во мнении первобытных людей, чаще всего ценно лишь потому, что представляет интерес для настоящего или для будущего.

Но мы знаем, что время им не представляется совершенно так же, как и нам. Они не видят этой своего рода прямой линии, тянущейся в бесконечность перед их мысленным взором и всегда похожей на самое себя, на которой располагаются события, на которой предвидение может их заранее разместить в однолинейной и необратимой последовательности, где они с необходимостью следуют одно за другим. Для первобытного человека время не является, как для нас, чем-то вроде интеллектуализированной интуиции, «порядком преемственности». Еще менее оно является однородным quantum. Оно скорее качественно ощущается, чем представляется. Если два события должны следовать одно за другим с определенным интервалом, то первобытный человек ясно видит второе как будущее по отношению к первому, но при этом он не четко различает отделяющие их друг от друга сроки, если только, чего на самом деле не бывает, эти сроки не представляют для него исключительного интереса.

Короче говоря, имеющее произойти событие, как правило, не помещается определенным образом на том или ином расстоянии на линии будущего времени; и представляется, и чувствуется оно неясно, просто как долженствующее случиться[1].

2. Эта мыслительная особенность у первобытных людей связана, как было видно, с их привычкой принимать во внимание причинность мистического типа. Если линия времени для них не протягивается, как для нас, в направлении будущего, если она, напротив, почти сразу же прерывается, то это объясняется тем, что она не поддерживается причинным рядом связанных друг с другом предшествующих и последующих членов. Первобытный менталитет не восходит и не спускается по цепочке условий, которые сами являются обусловленными. Он, как и наш, обычно отталкивается от непосредственного чувственного данного, однако тут же покидает то, что мы называем объективной реальностью, для того, чтобы заняться обнаружением оккультной, мистической причины, невидимой силы, проявившейся путем некоего изменения чувственного данного. Часто даже бывает так, что эта оккультная сила заранее указана ему через пред-связи между его представлениями. Неспособность представить себе регулярно упорядоченное будущее, безразличие к поиску рядов естественных причин — это лишь два аспекта одного состояния ума.

Отсюда и первостепенная значимость и неотъемлемая функция предзнаменований в жизни первобытных народов. Чем могут быть предзнаменования для умов, привыкших, как наши, представлять себе незыблемый порядок природы, рассчитывать на этот порядок и считаться с ним, основывать на этом порядке свои надежды и опасения? Простыми знаками, заранее открывающими то, к чему обязательно приведет этот природный порядок в силу управляющего рядами причин и следствий детерминизма. Предположим, что эти знаки не появляются или, если они появляются, то никто их не видит и не замечает: все равно ведь в событиях ничего не изменится — следствия, конечно же, произойдут, поскольку для них существовали причины. Предзнаменования, следовательно, остаются для рядов природных явлений чем-то внешним. Однако поскольку эти ряды часто очень длинны и сложны, а наша способность рационального предвидения весьма слаба, то мы охотно воображаем, будто какая-то дружественная нам сила приподнимает над будущим завесу и позволяет нам сразу же увидеть тот предел, которым завершится ряд. Это нечто вроде любезности, удовлетворяющей наше нетерпение знать. В самом же ходе вещей от этого не меняется ничего.

Однако такая концепция незыблемого мирового порядка не является основой для первобытного менталитета. Причинность, которая обычно ему представляется, иного типа. Следовательно, и предзнаменования будут для него иметь иное, чем для нас, значение. Будучи проявлениями мистических и оккультных сил, которые одни только и являются причинами, предзнаменования играют первостепенную роль в свершении того, о чем они объявляют. Открыть то, что произойдет, — не единственная их функция: того, что они открывают, без них бы не произошло. Поскольку будущее, которое предсказывают предзнаменования, воспринимается как ближайшее, как уже реальность, то эти предзнаменования воспринимаются как определяющие это будущее и, одновременно, как являющие его. Здесь выступает закон сопричастия, и абстрактный анализ этого мыслительного процесса мог бы сделать его полностью понятным, лишь исказив его. Лучше дать возможность говорить фактам, рассматривая их в свете предшествующих замечаний.

II

Привычка наблюдать предзнаменования и сообразовываться с ними встречается во многих низших обществах, но нигде она, вероятно, не развита до такой степени, как у даяков и большинства других туземцев на Борнео. Именно здесь мы находим самые подходящие условия для ее изучения. В нашем распоряжении многочисленные и обычно совпадающие свидетельства и среди них есть в высшей степени ценные, например сообщения доктора Нивенгейса и Перхэма.