Дети войны. Народная книга памяти - Коллектив авторов

Когда началась Великая Отечественная война, стал инструктором на курсах и обучал рабочих обувной фабрики программе ПВХО. В октябре фронт приближался к Курску, фабрику эвакуировали, я остался. Мне было 17 лет, когда я пошел добровольцем в отряд народного ополчения пулеметчиком.

Ополченцы охраняли мосты, железную дорогу и другие важные объекты. Когда фашисты вплотную подошли к городу, бойцы заняли огневые позиции в окрестностях Курска. Окопавшись, всю дождливую ноябрьскую ночь провели в ячейках.

Утром медленно, очень медленно, начали приближаться к нам фашистские танки. Но у нас не было никакого противотанкового оружия, за исключением связок гранат и огромного количества бутылок с горючей жидкостью. Кое у кого были винтовки, берданки, охотничьи ружья.

Утром медленно, очень медленно, начали приближаться к нам фашистские танки. Но у нас не было никакого противотанкового оружия, за исключением

У связок гранат и огромного количества бутылок с горючей жидкостью. Кое у кого были винтовки, берданки, охотничьи ружья. Поэтому, задерживаясь на безопасном расстоянии от наших позиций, танки могли вести по нам пулеметный и орудийный огонь беспрепятственно. По приказу командира под пулеметным огнем мы отступили на новые оборонительные позиции.

Тадеуш Орловский, 1941 год

По полученным ополченцами сведениям, фашисты замыкали кольцо окружения города. Ополченцы оставили последний рубеж обороны и организованно, прихватив с собой боеприпасы, направлялись к штабу батальона. Местные жители одной из улиц предупредили ополченцев, что на улице Дзержинского прохода нет, поскольку там уже немцы. Ополченцы стали отступать вниз, параллельно улице Дзержинского, в направлении Барнышевской площади (теперь площадь Добролюбова). Но, когда они приблизились к находящейся на перекрестке улиц баррикаде, ранее возведенной здесь, оказалось что она уже захвачена немцами. Гитлеровцы приказали им сдаться. Однако никому из оставшихся в живых ополченцев это даже не приходило в голову. Тогда фашисты открыли ураганный автоматный и пулеметный огонь. Я твердо решил для себя: «Погибну, но в плен не пойду». Вдвоем с товарищем нам чудом удалось спастись, спрятавшись в одном из сараев.

Сколько потом пришлось пережить, пробираясь на родину, в Житомирскую область! Я был схвачен фашистами и брошен в камеру смертников, как заложник. Дважды меня угоняли в Германию, и дважды я совершал побеги из товарного поезда. Участвовал в партизанской борьбе в Западной Украине в составе 16-го кавалерийского эскадрона разведки при 1-м Воронежском партизанском соединении под командованием М. И. Шукаева. В марте 1944 года наша часть вышла к границам Польши. В составе своего соединения форсировал реку Буг. Затем были ожесточенные бои за Варшаву, в которых я был ранен осколком снаряда. Участник штурма Берлина.

За участие в Великой Отечественной войне был награжден советскими наградами: «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», многими польскими наградами. После войны я переехал в Польшу, стал кадровым польским офицером, дослужился до звания подполковника. Многие годы возглавлял комитет польско-советской дружбы в Кросненском воеводстве.

Боевое крещение в четырнадцать лет

Онищук Василий Михайлович, 1930 г. р

Герой Орловского подполья.

Ребенком я остался без родителей и попал в детский дом. Документов при мне не было, и возраст определили на глаз – шесть лет. В отроческие годы сменил несколько детских домов. А перед самой войной воспитывался в интернате военного типа в Краснодарском крае.

На фронт мы рвались с первых дней войны. Еще бы, ведь к тому времени мы освоили многие военные специальности. Знали подрывное, связное, снайперское дело. У нас даже «звания» были введены в детдоме.

В один из дней 1942 года я с другими ребятами побежал к железнодорожной станции. В это время там как раз остановился военный эшелон. Мы уговорили одного из офицеров взять нас на поезд. «Сколько же тебе лет?» – спросил офицер. «Семнадцать», – соврал я, прибавив себе несколько лет. Так и стал молодым солдатом.

Сколько раз ходил за линию фронта и брал «языков»! Специального учета тогда не вел. В составе разведгруппы и самостоятельно приходилось добывать сведения о перемещении и расположении немецких частей. Приводили в штаб и высоких чинов вермахта, обладающих ценной информацией. Таких оберегали, словно детей малых. Буквально закрывали их своими телами, когда тащили через нейтральную полосу под ураганным огнем немцев. Нередко командир перед переходом разведчиками нейтральной полосы говорил: «Первым пойдет Василек», – так как я обладал хорошей реакцией и легко проскальзывал под проволочным заграждением, иногда при этом выполнял и обязанности сапера.

На фронт мы рвались с первых дней войны. Еще бы, ведь к тому времени мы освоили многие военные специальности. Знали подрывное, связное, снайперское дело. У нас даже «звания» были введены в детдоме.

Боевое крещение принял в четырнадцать лет. На станции Дебельцево немецкие самолеты в щепки разнесли эшелон только что сформированной части. Горящие вагоны, бегущие и кричащие люди, стоны раненых, окровавленные тела убитых.

Оставшихся вывели на окраину поселка и приказали окапываться. Вскоре на склоне холма показались идущие под прикрытием танков немецкие автоматчики. Я впервые стрелял не по мишеням, а по живым людям. Скажу честно: это, брат, не так просто…

– Василек! – прокричал мне на ухо командир отделения. Что-то пэтээровцы замолчали. Давай туда, узнай, в чем дело.

Окопа, из которого вел огонь расчет ПТР, практически не было. Из земли торчал исковерканный ствол противотанкового ружья, валялась расплющенная каска.

– Уходи, сынок! Балкой уходи, – прохрипел раненый боец, из ушей которого текла кровь.

Группами и поодиночке красноармейцы отходили в направлении Ростова. За город на Дону шли ожесточенные бои. Он несколько раз переходил из рук в руки. 23 июня в Ростов снова вошли немцы.

Нас оттеснили к реке. На тот берег переправлялись кто как мог. В качестве простейшего плавсредства использовали пустые бочки. На одной из них поплыл и я. Налетели «Юнкерсы». Пробитая в нескольких местах бочка быстро наполнилась водой. Каждый раз при появлении на поверхности реки водяных фонтанчиков от пулеметной очереди приходилось нырять. Хорошо было видно, как пуля, гася скорость, оставляет за собой шлейф пузырьков. Что произошло со мной потом, не помню. Очнулся на песке без гимнастерки, ботинок. Выплюнул набившийся в рот ил, зачерпнул ладонями из реки воду, чтобы обмыться, глядь – а она красная от крови.