Наследие - Кристофер Паолини

— Скромность, тем более притворная, мне не по душе. Да она и не в почете среди тех, кто привык командовать другими. Разве я в полной мере не доказала, что способна руководить огромной армией? Если бы не я, вардены до сих пор прятались бы в Фартхен Дуре, ожидая неведомого знамения, которое позволило бы им двинуться на Гальбаторикса. Я пасла варденов на всем пути от Фартхен Дура до Сурды. Я превратила разрозненные группы воинов, зачастую враждебно настроенных друг к другу, в могущественную армию. С твоей помощью, согласна. И все-таки руководила ими, вела их именно я! Именно я обеспечила варденам помощь гномов, эльфов и ургалов. Смог бы ты этого добиться? Кто бы ни правил в Урубаене, ему придется поддерживать отношения со всеми народами, живущими на нашей земле, придется считаться с их мнением, а не только со своим собственным. Мне это, похоже, легче сделать, чем кому бы то ни было — ведь я не раз уже делала это. — Голос Насуады стал звучать мягче, хотя глаза смотрели по-прежнему твердо и решительно: — Ну, скажи, Оррин, почему ты так хочешь заполучить этот трон? Разве эта власть сделала бы тебя счастливее?

— Это вовсе не вопрос счастья! — прорычал он.

— Да нет, именно так. Неужели ты действительно хочешь править всей Империей, а не только Сурдой? Ты пойми: у того, кто окажется на этом троне, впереди чудовищно сложная задача. Ему придется восстанавливать и перестраивать всю страну, заключать новые договоры, отвоевывать некоторые города, ведь некоторые из них так просто нам не подчинятся, находить общий язык со знатью и магами. Нужна целая жизнь, чтобы лишь начать исправлять тот вред, который нанес Алагейзии Гальбаторикс! Хочешь ли ты взвалить все это на себя? Мне кажется, что ты всегда предпочитал несколько иные занятия, и та жизнь, которую ты вел прежде, гораздо больше нравилась тебе. — Взгляд Насуады упал на кубок в руке Оррина, потом она снова посмотрела ему в лицо. — Если ты примешь мое предложение, то спокойно сможешь вернуться в Аберон и приступить к своим опытам в области естественной истории и философии. Неужели тебе больше этого не хочется? Сурда стала бы гораздо больше и богаче, и ты получил бы полную свободу и возможность следовать своим интересам.

— Мы, короли, не всегда можем позволить себе следовать своим интересам! — строптиво заметил Оррин. — Порой иногда приходится делать то, что нужно, а не то, что хочется.

— Это верно, но…

— И потом, став королем в Урубаене, я точно так же смог бы следовать собственным интересам, как некогда в Абероне. — Насуада нахмурилась, но он не дал ей ничего сказать: — Ты не понимаешь… — Он тоже нахмурился и отхлебнул еще вина.

«Ну так объясни нам», — мысленно сказала ему Сапфира, явно теряя терпение.

На Оррина ее вмешательство подействовало неожиданно. Он фыркнул, осушил кубок до дна и с яростью швырнул eгo о дверь, ведущую на лестницу, так, что прекрасная золотая чаша погнулась, а несколько самоцветов выскочили из оправы и со звоном покатились по полу.

— Я не могу ничего вам объяснить, — прорычал он, — даже пытаться не желаю! — Он окинул зал гневным взором. — Никто из вас все равно ничего не поймет! Вы все слишком уверены в собственной важности и незаменимости, чтобы меня понять. Как можете вы меня понять, если никогда не испытывали того, что испытал я? — Он вскочил и тут же снова рухнул в кресло. Глаза его сверкали, как угли, из-под нависших бровей. Помолчав, он снова обратился к Насуаде: — Ты настроена решительно? Ты не откажешься от своих претензий? — Она молча покачала головой. — А если я вздумаю настаивать? Если я тоже не отступлюсь от своих претензий?

— Тогда между нами неизбежен конфликт.

— И вы, все трое, будете на ее стороне? — спросил Оррин, глядя на Арью, Орика и Гримрра.

— Если ты вздумаешь напасть на варденов, мы станем сражаться на их стороне, — сказал Орик.

— И мы тоже, — сказала Арья.

Король Оррин улыбнулся, однако улыбка эта более всего напоминала яростный хищный оскал.

— И все же вы не намерены подсказывать, кого мы, люди, должны выбрать своим следующим правителем?

— Конечно нет, — спокойно подтвердил Орик, и его белые и очень опасные зубы блеснули в густой бороде.

— Конечно нет! — насмешливо повторил Оррин и снова перевел взгляд на Насуаду. А потом вдруг сказал: —

Я хочу Белатону. А также все те города, которые ты уже перечислила.

Насуада немного подумала и возразила:

— Но ты и без того должен будешь получить два портовых города, а также Финстер и Ароуз. Даже целых три порта — если считать Иоум на острове Бирланд. Я могу отдать тебе еще Фюрност, и тогда в твоем распоряжении будет все озеро Тюдостен, а у меня — все озеро Леона.

— Леона — куда лучше, чем Тюдостен. Оно обеспечивает доступ к горам и северному побережью, — возразил Оррин.

— Да, это так, но и у тебя будет выход к озеру Леона из Даутха и из устья реки Джиет.

После этих слов король Оррин потупился и надолго умолк. А солнечный диск тем временем уже скользил за горизонт, и вскоре на небе осталось лишь несколько длинных, узких облаков, все еще светившихся ярким закатным светом. Небо начинало быстро темнеть, на нем уже появилось несколько первых звезд — еле заметных светящихся точек на лиловом бархате. Подул легкий ветерок, и в шелесте ветра по неровным, обветшавшим от времени стенам башни Эрагону послышалось шуршание колючих листьев крапивы.

Чем дольше они ждали, тем больше Эрагон был уверен, что Оррин отвергнет предложение Насуады. Да не будет же он всю ночь сидеть так и молчать?

И тут Оррин шевельнулся, уселся поудобнее и, подняв голову, тихо промолвил:

— Ну, хорошо. Если вы действительно обещаете мне свято соблюдать условия нашего договора, я не стану претендовать на трон Гальбаторикса… ваше величество!

У Эрагона мороз по коже прошел, каким тоном Оррин произнес эти последние слова.

Лицо Насуады вдруг стало необычайно суровым и торжественным. Она вышла в центр зала, и Орик, с силой стукнув об пол молотом Волундом, провозгласил:

— Король умер, да здравствует королева!

— Король умер, да здравствует королева! — закричали Эрагон, Арья, Датхедр и Гримрр, губы которого слегка раздвинулись в улыбке, обнажая острые клыки. Сапфира громко, победоносно протрубила, и эти звуки громким эхом разнеслись по всему окутанному сумерками Урубаену. От Элдунари также исходило явное одобрение.

Насуада стояла, гордо подняв голову, очень высокая, со сверкающими от слез глазами. Она всем говорила: «Спасибо, спасибо», — и подолгу смотрела на каждого, однако Эрагон чувствовал, что даже в эту торжественную и ответственную минуту ее мысли витают где-то далеко-далеко. Ему казалось, что другие просто не замечают той грусти, которой она с некоторых пор окутана.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});