Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Здравствуй, Михаил Константинович!
Голос Бориса Орлова я узнал сразу. Радостно обернулся.
– Здравствуй, Борис Александрович, – откликнулся я с легким удивлением. – Ну ладно мы, общественники прокаженные, протираем здесь штаны и подметки ботинок, а тебя-то какие ветры сюда занесли?
– Да нет, не ветры и не волны… Деньги! Помощь приходил выпрашивать.
– Какие деньги, Борис, в Смольном?
– Самые настоящие. Правда, не в привычном виде, как у меня в кармане, – Борис импульсивно похлопал себя по груди, – а «бесконтактные».
– Ты, председатель Правления Петербургского отделения Союза писателей России, просишь деньги в Смольном?
– Ну а где их еще просить? Только здесь и можно.
– Я не об этом, зачем они тебе?
– О, дорогой мой Михаил Константинович, тебе ли спрашивать, зачем деньги? Они нужны для самого главного в нашем деле – чтобы издавать книги писателей.
– И что, получилось выпросить?
– Расскажу потом, когда приду в себя, – отшутился от сложного разговора Борис Александрович. – А ты, Михаил Константинович, куда путь держишь?
– До метро хочу прогуляться. Машину специально отпустил. Хоть у меня работа хлопотная, а хожу мало, вот и решил пройтись по любимому городу.
– Мне тоже к метро, пошли потихоньку. Хотя далековато. Может, пару остановок на автобусе проедем?
Пройдя через площадь Пролетарской диктатуры, на углу Суворовского мы долго простояли на остановке. Но ни автобуса, ни троллейбуса не дождались. Как всегда – то ли авария, то ли пробка.
– Пошли дальше, Борис Александрович, тут уж не так много идти до метро осталось.
– Пошли, дорогой Михаил Константинович.
Свернув с Суворовского проспекта, мы пошли по Кирочной. Пользуясь случаем, я старался расспросить нашего Председателя об интересующих меня вопросах из писательской жизни. Он мало того, что знал ее подробно изнутри, так еще и свое видение имел, суждение Бориса Орлова всегда было интересно.
– Борис Александрович, – начал я с соответствующего ситуации вопроса, – ведь писатели прежде были самыми высокооплачиваемыми людьми. Что ж вы сегодня, как руководитель одной из самых уважаемых в городе организаций, выпрашиваете деньги на издание книг?
– Да, были времена, когда писатель за книгу получал гонорар свыше двадцати тысяч рублей, это когда машина «Жигули» стоила пять тысяч. Союз писателей в советские времена был богатой организацией. Литфонд один имел мощнейшие средства. Традиция повелась из XIX века.
– Кстати, создание литфонда не было оригинальной нашей идеей, писатели взяли в пример английское общество помощи писателям и расширили орбиту его деятельности в соответствии с названием «Общество для пособия нуждающимся литераторам и ученым». А проект устава общества получил Высочайшее утверждение.
– Да, Михаил Константинович, у исторического Литфонда есть чему поучиться. Хотя бы тому, из чего складывался его капитал. Ведь достаточно большой вклад вносило в виде ежегодных субсидий Министерство народного просвещения, были членские взносы, единовременные пожертвования. Вносили свой вклад в развитие русской литературы и науки и Высочайшие особы, также поступали отчисления от публичных чтений, концертов, спектаклей, изданий и т. п.
И при советской власти многое сохранилось и приумножилось. Дома отдыха, поликлиника, детский сад, типография и много другого добра было у Литфонда на балансе.
– И куда это богатство исчезло?
– Мне трудно сказать, я ведь поэт, а не хозяйственник. Что-то пришло в негодность, так как имущество требует хозяйского глаза, что-то растащили «умные люди», которые всегда появляются там, где можно поживиться. Ты же понимаешь, Михаил Константинович, – что сегодня может заработать писатель? Что-то может, если вдруг произойдет чудо и его заметит издательство. А для этого надо, чтобы текст понравился прочитавшему его редактору, тогда издательство вас пригласит на разговор, потом отредактируют так, что своего произведения не узнаешь. Хоть у нас цензуры нет, русскую тему пытаются втихаря притоптать, припрятать, исказить в соответствии с либеральной идеологией. У нас по Конституции идеологии нет, а как будто бы и есть. Посмотрите, кто пользуется благами от культуры? Те, кто пропагандирует низменные пороки, смертные грехи, либеральные, то есть человеконенавистнические идеи. Назвал бы фамилии распропагандированных писателей, режиссеров, художников, да противно свои губы осквернять их мерзкими именами. Раньше было понятие «космополитизм», сейчас его заменили термином «толерантность» или «права человека». А какие это права? Почему никто не говорит о моих правах, о том, что я хочу в России, в своей стране, отвоеванной моими предками для меня, быть русским не только в мыслях и мечтах, хочу свои патриотические стихи донести до молодежи, до народа. Ведь я хочу, чтобы люди стали лучше, умнее, свободнее. А свободу понимаю как волю Божию, не как закон фарисейский, а как благодать Христову.
– Борис Александрович, но мы отвлеклись от темы, от процесса получения гонорара.
– Да, если вы подчинитесь требованиям издательства, только тогда вас напечатают. Автор получает десять процентов с общей прибыли от реализации тиража. При этом знаю по опыту, тираж будет больше, чем указан в выходных данных книги. Но вы об этом вряд ли узнаете. Максимум, что вам достанется – пять рублей с проданного экземпляра книги. И все тонкости про отпускную цену и продажную для вашего понимания будут недоступны. Но тут поджидает еще одна уловка. Если вы написали одну книгу, издатели с вами разговаривать не захотят, нужно, чтобы было две, а то и три книги, чтобы вас можно было «раскрутить». Итогом вашей работы может быть двадцать или тридцать тысяч рублей. Ну, как заработок?
– Да, по нашим временам сущие копейки. Согласен, Борис Александрович, несоизмерима эта цена с напряженностью и интеллектуальными затратами писательского труда.
– Но я ведь сказал, что если произойдет чудо, и тебя «заметят», и издательство издаст твою книжку. Видите, сколько «если». Но таких чудес единицы. Поэтому я, как руководитель писательского сообщества, прошу у власти помощи. Какой? Да любой. Искренне радуюсь, что в высших эшелонах российской власти все-таки наступает понимание высокого значения русской литературы и писательского труда, – голос Бориса Александровича от волнения даже изменился по тембру, появились в нем жесткие незнакомые мне обертона, диссонансные сочетания звуков. Но он продолжал:
– Да, сегодня власти регионов, в том числе и Санкт-Петербурга, за счет городского бюджета издают книги писателей, выплачивают стипендии, гранты. И, слава Богу, у нас появился свой Дом писателя на Звенигородской, 22. Появляются и укрепляются и другие формы сотрудничества государства с творческими людьми.
Но все равно – это крохи. Не ошибусь, если скажу, что девяносто процентов писателей не только ничего не получают за свой труд, но вынуждены еще и сами платить издательствам за выпуск своих книжек.
Борис Орлов резко остановился, повернулся грудью к ветру и подставил ему свое пылающее лицо. Ласковые ветреные струи, насыщенные не только вечерним
- Атлант расправил плечи. Книга 3 - Айн Рэнд - Классическая проза
- Добрые слова на память - Михаил Константинович Зарубин - Биографии и Мемуары / Русская классическая проза
- Душа болит - Александр Туркин - Русская классическая проза
- Рассказы о М. И. Калинине - Александр Федорович Шишов - Биографии и Мемуары / Детская образовательная литература
- Собрание сочинений в 2-х томах. Т.II: Повести и рассказы. Мемуары. - Арсений Несмелов - Биографии и Мемуары
- Я вглядываюсь в жизнь. Книга раздумий - Иван Ильин - Классическая проза
- Колибри. Beija Flor - Дара Радова - Менеджмент и кадры / Короткие любовные романы / Русская классическая проза
- Господин из Сан-Франциско - Иван Бунин - Классическая проза
- Избранный - Бернис Рубенс - Русская классическая проза
- Собрание сочинений. Т.2. Повести, рассказы, эссе. Барышня. - Иво Андрич - Классическая проза