Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин

Меня одернули. Мои слова мне дорого стоили и, наверное, расплачиваюсь за свои убеждения до сих пор. Повторить демарш Мацудайры в нашей стране было невозможно, но, за убеждения или даже мысли, попасть в немилость к властям можно было мгновенно. С тех пор, оставаясь главным тренером команды, выигрывая чемпионаты мира и Европы, различные мировые турниры, получая звания лучшего тренера Европы и мира, в родной стране я не в лучших, власти по-прежнему на похвалу и награждения меня не отваживаются. Иногда давали мне награды на уровне запасных игроков. Все это в назидание другим, чтоб знали и помнили о том, что с государственной властью не спорят.

В одном из журналов, уже во время перестройки, меня назвали «волейбольным диссидентом» и связали все последующие мои злоключения с моей позицией, противоречащей государственному решению о бойкоте американской Олимпиады.

Писать можно что угодно, но диссидентом я не был, никогда не выступал против существующего режима и не боролся с ним. Ну не будем об этом, столько времени прошло, боль осталась. Но это моя боль.

Сейчас вроде новое время, гласность, демократизация, но, уверен, что нынешнее важное для всего нашего спорта решение Международной федерации волейбола о моем награждении пройдет почти незамеченным.

– Да ладно, Вячеслав Алексеевич, все газеты протрубят о таком событии, – попытался я утешить и подбодрить друга.

– Посмотрим, – невесело заключил Платонов.

Я был не прав, только две питерские газеты написали о присвоении высочайшего звания великому Платонову, официальные власти сохранили молчание. Я говорю с грустью: звание Платонова – разве это не редчайшее событие для нашего спорта? Среди всех российских тренеров по игровым видам спорта лучшими тренерами по волейболу в двадцатом веке названы двое – Вячеслав Алексеевич Платонов – тренер мужской команды и Гиви Ахвледиони – тренер женской команды! Если мне не изменяет память, по другим видам спорта таких достижений у нас нет. Готовя записки, я перерыл тонну литературы, но не нашел иных имен, ни в волейболе, ни по другим видам спорта, исключая хоккей.

Вспомнился «Зенит», сразу оговорюсь, я болельщик этой команды и желаю ему только блага. После победы в Суперкубке, тренеру Дику Адвокату – иностранцу, устроили почести, каких не устраивали ни одному соотечественнику. Пошли даже на исключение из правил, вернее, Закона Санкт-Петербурга, избрав его Почетным гражданином города. Ну что тут поделаешь, любим футбол, а особенно иностранцев. Нет пророка в своем Отечестве, гласит народная мудрость. Свои они и есть свои, все стерпят, а если от обиды и уедут тренировать спортсменов в другие страны, плакать не будем. Говорю эти слова с горькой иронией.

Не прошло и полгода, как имя Платонова опять прозвучало на весь мир. Он был принят в Зал волейбольной славы – первым из российских тренеров и третьим иностранцем, впереди него были Ясутака Мацудайра и тренер женской команды Японии Хирофуми Даймацу.

Зал волейбольной славы расположен в городе Холиок, где в 1895 году зародился волейбол. Членами Зала славы являются игроки в волейбол, в том числе и пляжный, тренеры, функционеры, судьи, команды, государственные и общественные организации, оставившие заметный вклад в развитие игры. Первым в Зал славы был принят в 1985 году основатель волейбола Уильям Морган. До 1997 года в зал принимались только представители США.

И опять молчание родной страны. Что это – рядовое событие? Может, это неистовая зависть спортивных чиновников, которые нашептывают властям предержащим:

– Да волейбол разве это игра? Что там сложного? Ну а тренерская работа при этой игре практически не нужна.

Чем больше времени проходит с того морозного декабрьского дня 2005 года, когда Платонов обрел свой последний приют на Никольском кладбище Александро-Невской Лавры, тем больше понимаешь – не многие ценили его при жизни так, как следовало. Чем больше турниров и матчей на высшем уровне отделяют нас от его побед со сборной СССР и ленинградским «Автомобилистом», тем больше оцениваешь вклад Платонова в историю нашей страны, в ее имидж на международной арене, о котором сегодня мы так заботимся.

Любая победа в спорте, любое звание, отмеченное международной организацией, для спорта, спортсменов и болельщиков необходимый, даже обязательный элемент жизни. Потому и непонятна безответная реакция спортивных чиновников страны на уникальные достижения Платонова. Что это – обида? Обиделись, что успехи достигнуты без их участия? А поэтому они решили просто не заметить успеха товарища?

Не могу смириться с тем, что Петербург промолчал. В городе появился лучший тренер планеты двадцатого века, а горожане об этом не узнали. «Зенит» – великая, любимая команда, но не одним «Зенитом» красен российский спорт и наш великий город, хотя футбольному клубу желаю всех благ и успехов. Верю в чудо, что власти Санкт-Петербурга когда-нибудь вспомнят заслуги Платонова, окажут поддержку питерскому волейболу, такую же, какую получает в Казани волейбольное «Динамо» и в Белгороде «Локомотив-Белогорье», вспомнят, что Петербург—Ленинград дал стране много олимпийских чемпионов, чемпионов мира и Европы. Многих из их числа подготовил Вячеслав Алексеевич Платонов, и к нему, как ни к кому другому, относятся слова Сократа, сказанные об олимпийских чемпионах: «Потому что такой человек старается о том, чтобы вы казались счастливыми».

Я был счастлив уже от того, что имел возможность общаться с Вячеславом Алексеевичем лично. Помню, как в теплый солнечный июльский день, который при нашей капризной питерской погоде можно назвать праздником, мы возвращались с Платоновым из Смольного. Встречались с Виталием Леонтьевичем Мутко – тогда вице-мэром города, курировавшем многие вопросы, в том числе и спорт.

Решали наш с Платоновым, вернее, моего треста, вопрос о строительстве жилого дома. Положительное решение предусматривало взаимную с волейбольным клубом договоренность, а именно, возможность передачи клубу «Автомобилист» пяти квартир этого дома. Сегодня было принято окончательное, удовлетворяющее обе стороны решение. Мы с Платоновым вышли, довольные нашей общей победой, и поехали вместе в офис клуба. По дороге остановили машину возле Летнего сада и решили пройтись вдоль летней Невы, которая в этот день была так величава и спокойна, что иначе, как матушка-Царица, ее нельзя было величать.

Мы шли не спеша, любуясь великолепными видами противоположного берега. Нам с Платоновым редко доводилось быть вдвоем, как сейчас, общаться без неотложного повода. Всегда нас окружали люди, нам приходилось решать какие-либо вопросы то у меня в офисе, то у тренера в клубе, а вот так побеседовать по душам приходилось редко, даже за праздничной рюмкой говорили о делах. Сейчас я воспользовался ситуацией: стал задавать один за другим волновавшие меня вопросы, и получил от великого Платонова ответы, искренние, обстоятельные, вылившиеся в его монолог.

– Я не ропщу на то, что приходится обивать пороги больших чиновников. Мне и раньше, при Советской власти, доводилось во все вникать, всем заниматься. Ни с каким другим,