Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк - Чайковский Петр Ильич

В прошлое воскресенье я была в концерте Фонда и наслаждалась игрою Ан[тона] Рубинштейна. Многие находят, что он стал играть хуже прежнего, что Николай играет лучше. Я готова согласиться, что в общем понимании Николай играет лучше, но для меня у Антона именно то и обаятельно, что другим кажется упадком таланта. Я скажу Вам, какую я нахожу разницу в их игре. Николай играет с большим блеском, avec plus de verve, d'entrainement [с большим жаром, увлечением], в его игре слышен человек, вполне верующий в свое искусство и в особенности вполне преданный жизни и ее широкому раздолью. Сыграть блестящим образом свой концерт, после его задать широкую выпивку, на утро принимать дамские и всякие визиты и ухаживанья-это его стихия, он в ней, как рыба в воде, и поэтому он весел, не стареется нисколько и не спускается с апогея своего таланта, изящен, увлекателен, блестящ донельзя. Антон же в своей игре очарователен, как поэтическая натура, но в каждой ноте его слышно такое утомление жизнью, такое охлаждение ко всему, что у меня выступали слезы на глаза; слушая его и глядя на него. Он состарился невообразимо, так что из прежнего своего вида сохранил только свои необыкновенные волосы, вообще же имеет вид семидесятилетнего старика, и на меня эта-то старость, эта утомленная игра и действовали чарующим образом. Я не могла наслушаться ею, налюбоваться на него, а люди находят, что он стал хуже играть; по-своему они правы. На субботу был назначен концерт Лавровской, но почему-то отменен. Скажите, Петр Ильич, знает ли Коля об истории с его матерью или еще нет? Долго ли они пробудут за границею?

А когда Вы обрадуете меня посещением Браилова, мой дорогой друг.

Я сама очень бы хотела попасть туда на первой половине мая, и если мне это удастся, то я была бы в восторге, если бы Вы согласились, мой дорогой, в то же время погостить в Сиамаках....

До свидания, мой милый, несравненный друг. Горячо Вас любящая

Н. ф.-Мекк.

231. Чайковский - Мекк

1880 г. марта 27-28. Петербург.

С. Петербург,

27 марта.

Чем дальше, тем сильнее идет круговорот моей невольной светской жизни. Дошло до того, что я даже Вам, даже Модесту не нахожу времени писать. Расскажу Вам вкратце главнейшие обстоятельства.

Во вторник был концерт, о котором я Вам писал. Кстати только накануне мне пришло в голову телеграфировать Вам в том предположении, что Вы, быть,может, могли бы быть к этому вечеру здесь. Но когда я вырвался из дому, то сообразил, что моя телеграмма пришла бы лишь к 6 часам, а так как поезд идет в 8, то, конечно, милый друг, Вы не успели бы собраться. Простите, что я раньше не догадался. Впрочем, правда и то, что до самого понедельника не было известно наверное, состоится ли концерт. Прошел он хорошо и даже очень хорошо. Публики было много и вся аристократическая. Было несколько лиц из царской фамилии. Был ли сбор достаточен для основания стипендии, этого я еще не знаю. Кажется, что да.

Я еду во вторник вечером и хочу остаться в Москве два дня инкогнито, дабы успеть там сделать инструментовку концерта, а после того повидаться со всеми тамошними приятелями.

Дело брата Анатолия решено. Он страстную и пасхальную неделю проведет в Каменке.

Где Вы, милый и дорогой друг? Не решаюсь письмо это отсылать в Москву, так как Вы сбирались сюда. Подожду.

Пятница.

Вчера получил Ваше письмо, милый друг. Можете ли Вы сомневаться в том, что я с неописанным наслаждением поживу в Симаках? Я уже много и много мечтал об этом. Лишь бы дождаться мне своего Алешу, без которого мне очень неловко и непривычно жить. Но что делать? Модесту он покамест необходим. Я надеюсь, что Модест к маю приедет в Каменку и привезет с собой Алешу. Коля еще ничего не знает о разрыве между родителями.

С Вашим мнением об Антоне Рубинштейне я не вполне согласен. Когда-нибудь поговорю об этом подробнее.

По приезде в Москву я извещу Вас, милый друг, и попрошу Влад[ислава] Альберт[овича] побывать у меня.

Всею душой Ваш

П. Чайковский.

232. Чайковский - Мекк

Москва,

2 апреля [1880 г.]

Приехал сегодня и намерен, как сообщал Вам из Петербурга, провести по крайней мере три дня инкогнито, дабы кончить свою работу. Кстати мне и отдохнуть нужно. Представьте, милый и дорогой друг мой, что в последние дни я не выходил из фрака и белого галстуха и проводил время с различными высокими и даже августейшими персонажами. Все это очень лестно, подчас трогательно, неутомительно до последней крайности! Я так хорошо себя чувствую в своем нумере Кокоревской гостиницы, так счастлив при мысли, что я один, что не нужно никуда идти и ехать!!! А как приятно мне думать, что Вы здесь, что я сегодня же получу известия о Вашем здоровье! Не правда ли, милый друг, Вы напишете мне два слова о Вашем здоровье? Сейчас пойду побродить по Замоскворечью, пообедаю, а часа в три вернусь и до позднего вечера буду работать. Если сегодня или завтра состоится консерваторский спектакль, то я на него не пойду, до такой степени сильна во мне жажда одиночества и отдохновения. Я попрошу Влад[ислава] Альбертовича навестить меня в субботу около одиннадцати часов утра.

До свиданья, милый, бесконечно дорогой друг.

Ваш П. Чайковский.

Кокоревская гостиница, №15.

233. Мекк - Чайковскому

[Москва]

2 апреля [1880 г.]

Среда.

Как я рада, дорогой мой, бесценный друг, что Вы приехали в Москву, хотя и находитесь очень далеко от меня, но все же мы дышим одним и тем же московским воздухом, едим, быть может, одни и те же калачи и любуемся на одну и ту же грязь. Я жду не дождусь той минуты, когда можно будет покинуть эту вечно милую для меня Москву, но где, в особенности нынешнюю зиму, мне пришлось вытерпеть столько тяжелого, что я намерена оставить Москву навсегда, если все мои планы осуществятся. Иначе меня здесь добьют несколькими годами раньше положенного срока. Очень, очень благодарю Вас, мой дорогой, за участие к моему здоровью. Оно хорошо в том смысле, что я не простужена, но ведь я не выхожу на воздух, а нервы мои в ужаснейшем, угрожающем состоянии.

Консерваторский спектакль для великого князя был именно сегодня в половине второго дня. Я не была и предполагаю быть в субботу на представлении для публики, вечером.

Когда отдохнете, милый друг мой, напишите мне, пожалуйста, с кем из царской фамилии Вы имели свидания и что они Вам говорили. Мне это очень интересно знать, потому что это относится к Вам. Вы, вероятно, виделись с наследницею, потому что она была в Вашем концерте.

Если буду здорова, то завтра напишу Вам пространнее, а сегодня желаю хорошенько отдохнуть, быть здоровым и веселым. Всем сердцем Ваша

Н. ф.-Мекк.

Пахульский безмерно благодарит Вас за позволение приехать.

234. Мекк - Чайковскому

Москва,

3 апреля [1880 г.]

Доброго утра, дорогой друг мой, хорошо ли спали, отдохнули ли от петербургских треволнений, успешно ли работали? Я теперь встаю в половине седьмого и очень довольна таким ранним вставаньем. Мои дела идут успешнее от этого, а к тому же я обещаю себе много удовольствия летом такою раннею порою....

У меня теперь большая работа-делать заказ мебели в Париже в сгоревшие комнаты. Затруднений особенно много потому, что так как стены должны быть шелковые, то требуются очень тачные размеры, к тому же должна быть сделана и дверь, для которой требуются еще точнейшие размеры, и я целый день вожусь с аршином в руках. Кроме этого много и других дел, из которых самые тяжелые есть дела по опеке....

Как надолго однако Вы уступили Вашего Алешу, милый друг мой, мне ужасно жаль Вас в этом лишении. А как же его учение продолжается и без Вас? Какая будет служба у Анатолия Ильича в Москве, как называется место, которое он будет занимать-помощник прокурора или какое-нибудь другое?