Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус - Дэн Абнетт

И, поскольку он знал и понимал его, работа была сделана. Но все же…

Но все же.

Тей ощущал некое странное чувство — безмятежность, порожденную полным утомлением. Он был не в том настроении, чтобы положить конец всему этому делу, хотя и не было целесообразных причин его затягивать.

Он еще немного понаблюдал за ним — за громадной боевой машиной, корчащейся за высокими окнами. Зрелище оказалось почти медитативным.

Он понял, что ждет знака. Чего-то, что стало бы формальной точкой, завершением его маленькой войны против Короля. Тей обдумал эту идею, взвесил ее здравость и рациональность. Похоже, в ней был смысл. Для Механикус были очень важны ритуалы, и поэтому подобало нанести какой-то последний церемониальный штрих.

— Я не знаю, понял ли ты сказанное мной ранее, — сказал он. — Много ли ты знаешь о нас? А о себе?

Из любопытства он отключил заглушку голоса Короля, но тот звучал почти несвязно — сплошная ярость и проклятья. Король не пытался торговаться или умолять. Тей предположил, что это демонстрирует храбрость. Или же в него до мозга костей было встроено высокомерие его создателя.

— Адджи думала, что ты — творение порчи. Она достаточно знала об Асфоделе, чтобы знать и о его варповстве. Она думала, что с помощью этого искусства он создал тебя. Проклятое знание. Искаженное, ядовитое отражение чистого закона Бога-Машины. Я понимаю ее. Такие вещи существуют. По традиции, нас просвещают о них, когда наши учителя уже уверены, что мы достаточно сильны, чтобы выдержать это знание. Мы знаем, что создаются машины, которые игнорируют красоту наших структур понимания и вместо этого основываются на бесструктурном безумии. Они не такие, как наши машины. Они — не осязаемые формы, построенные на совершенных идеалах, что существуют в помыслах Бога-Машины. Они — формы, приданные выделениям, выступившим из мест, о которых не должен размышлять ни один человеческий разум. Адджи была умна и хорошо обучена. И достаточно опытна, чтобы понимать.

Тей стоял с опущенной головой. Если бы в его поджаром стальном теле имелись легкие, он бы использовал их, чтобы вздохнуть.

— Но ее понимание было неполным.

Далеко внизу одна из гусениц Наследного Короля замедлилась, в то время как остальные продолжали бешено крутиться, и начала содрогаться и скрежетать. Этот зверь не был со всем тщанием и исполнительностью подготовлен к подобной активности, и его незавершенное тело поддавалось под напряжением. Тей видел, как из-под кожуха гусеницы летят искры и брызги мелких частиц. Хоть Король и был врагом, Тею все равно не нравилось смотреть, как такое происходит с механизмом.

Он отвел взгляд от этого зрелища и вывел на передний план сознания свои инфопотоки, скручивающиеся в водовороты и наслаивающиеся друг на друга. Мало что в них могло принести утешение. С печальным отсутствием удивления Тей увидел свои обнаженные мысли: основными отметками в ядрах всех его сгустков текущих мыслей были Адджи и Дапрокк, Дапрокк и Адджи. Лицо Дапрокка, поднятое к небу, на зиккурате, в ту ночь, когда повстанцы сделали свой ход. Они оба в единении над Кладбищенским Храмом. Адджи, в глубокой медитации, в своей клетке-станции. Туго свернутые данные из их мыслей и частных коммуникаций — ни та, ни другой не знали, что Тей открыл их и скопировал. Он знал, что ему предстоит еще долго скорбеть по ним.

Пора завершить дело. Он рывком перевел внимание обратно на Короля.

— Не таков был секрет, который я от них скрывал. Этого я бы вообще не стал утаивать. Мы знаем, с кем сражаемся за миры Саббат. Мы знаем природу своего Архиврага. Мы знаем, что твой создатель — из тех, что якшаются с варпом, теолог богохульства. Как еще он мог обрести вдохновение на то, чтобы создать нечто подобное тебе? Мы знаем, что наш космос затронут сверхъественным. Мы учим, что достижения интеллекта и конструирования неизбежно должны прикасаться к этому сверхъественному, и мы называем то, чего они касаются, своим богом. Богом Машины. Или же они должны касаться врага нашего бога. Врага нашего вида. Врага всего сущего. Не буду углубляться. Ты гораздо более близко знаком с этим врагом, чем я… Но на самом деле это не так.

Из рукавов мантии Тея донеслись тихие щелчки и треск. Его длинные металлические пальцы сплетались друг с другом, сжимались и разжимались.

— Это сложно передать. Это сложно концептуализировать, даже мне, Королёк, и я говорю тебе без ложной скромности, что я был рожден, взращен и переделан с разумом, предназначенным для удержания концепций, которые сломили бы обычных представителей нашего жречества. Но вот в чем дело. Твой ужасный секрет не в том, что тебя сотворили с помощью варп-ремесла. Секрет в том, что тебя сотворили без него.

Мысленно моргнув, Тей перевел свободно парящий рой инфоточек в упорядоченный режим. Теперь перед его зрением Короля обрамляли светящиеся пурпуром знаки, образуя нечто подобное иконным триптихам, столь популярным в храмах сегментума Пацификус. Слева — Адджи, такая, какой он хотел ее запомнить, справа — Дапрокк. В центре, окруженный собственным нимбом данных — Наследный Король. Сверкающие, как самоцветы, карты согласований Тея материализовались поверх его очертаний. Знамена аннотаций и перекрестных ссылок развернулись на вершине его тарана, короткой толстой сенсорной мачте, острых концах каждого из сегментов шасси.

Тей мгновение подумал, затем переставил местами несколько ключевых мыслей и послал один отросток связующего процесса к инфохранилищу, встроенному в спину Бочонка. Он воспринимал программы извлечения, проникающие вглубь его памяти, как нечто скользящее по задворкам разума. На кратчайший миг это ощущение сменилось содроганием, когда секретные пакеты кодов, погребенные его начальством в глубинах разума, вырвались из своих укрытий и присоединились к отростку. Затем Тей вывел их на передний план сознания и стал наблюдать, как они раскручиваются и озаряются светом на фоне Наследного Короля.

Парад призрачных образов лег на корпус Короля. Они сверкали красным в точках согласования и выцветали до тусклого сине-фиолетового оттенка там, где схемы отличались друг от друга. Настоящая, материальная машина за окнами галереи была дополнена массой гусениц, колес, таранов, громадных бронированных бастионов, турелей и шпилей. Орудия и двигатели вырастали из ниоткуда, отделялись и начинали кружить вокруг основного корпуса: гигантские тарелки для создания ударных звуковых волн, мачты, усеянные ракетами, словно невероятные шипастые башни кораллов, и еще более странные вещи.

— Ординатусы, — сказал Тей. — Не знаю, говорил ли тебе о них твой зодчий. Или, по крайней мере, оставил ли знание о них в сетях твоего разума, чтобы ты открыл его после пробуждения. Я уверен, что он знает об их существовании. А насколько много он знает… Хм.

В ответ на его мысли по облакам информации молнией пронеслась крошечная точка яркого света, выбивая искры из схем ординатусов, плавающих вокруг Короля и сравнивающих себя с ним. Позади оставался бурный след из перестроенных ассоциаций данных. Тей на миг обратил на точку внимание, и этого хватило, чтобы она раскрутилась, как клубок, и выдала последовательность заголовков досье. Это были записи о переговорах между культом Машины и Имперской Гвардией за месяцы до того, как Механикус и Легионы титанов прибыли на Ашек II.

— Военный магистр Слайдо знает, — сказал Тей. — Он упоминает их в нескольких коммюнике.

Точка развернулась еще больше и породила небольшую солнечную систему из иконок Муниторума, Линейного флота Пацификус, символов разных полков: 50-го Королевского Вольпонского, 21-го Кетзокского и 3-го Витрийского мобильного.

— Обращаясь к командующим своих бронетанковых войск и флота, он открыто предполагал, что твой создатель строил кощунственный вызов Центурии Ординатус и ее святым творениям. Ну как, «открыто». Он устроил так, что моим коллегам стало известно про используемые им каналы связи, он применял фразы, которые наверняка привлекли бы наше внимание, и знал, что мы взломаем этот код. Мы знали, что он замышляет. Он заронил идею, что твой отец-Наследник знаком с нашей мудростью. Что он, возможно, даже был когда-то одним из нас. Что он обращает наши секреты против нас же. Что мы не торопимся вступить в войну на Ашеке, потому что нас сдерживает необходимость пойти против того, кого мы считали одним из нас.

Глубоко в рукавах робы металлические ладони Тея пощелкивали и скрежетали одна о другую.

— Довольно неприглядное поведение. Но я понимаю, почему он так сделал. И это, конечно, сработало. Доказательством тому служит громадное кладбище боевых магин под нами. И все-таки, он поместил нас в неловкое положение. Думаю, он мог бы просто чуть более вежливо попросить. Но пути дипломатии Адептус неисповедимы, не правда ли?