Основы пневматологии - Владимир Алексеевич Шмаков

противоположных им внушаемым. При этих условиях естественно возникает необходимость сравнительной оценки различных видов частного блага и выбора между ними чрез предпочтение одного хотя бы и в ущерб другим. Но так как всякое частное благо является одновременно и самоцелью, и средством достижения сопряженных с ним высших звеньев иерархии, то эта проблема в общем виде оказывается неразрешимой. Оба противоположных решения — иезуитский принцип «цель оправдывает средства» и признание необходимости в каждом средстве видеть также и цель, а потому считаться со всяким частным благом как с нерушимой этической ценностью — одинаково приводят к нелепости. В этом именно и обнаруживается относительность всякого конкретного этического канона и его изменяемость в соответствии с качественным достоинством сознания человека и окружающей его среды. Итак — в монадно воспринимающем сознании определение единичных добродетелей как обособленных начал приводит к столкновению их конкретных проявлений и к невозможности одновременно следовать их противоречивым, а иногда и прямо исключающим друг друга императивным тяготениям, что и обусловливает относительность и изменяемость всякого конкретного этического канона. Эмпирическая необходимость производить относительную оценку различных видов частного блага ставит на очередь проблемы: свободы воли, свободы выбора и права выбора. В виду чрезвычайной сложности этих проблем мы ограничимся лишь указанием факта, что в монадном сознании этика раскрывается в сложной системе антиномий.

В основоположной категории пластичности Высшее Благо есть глубинная природа Всеединой Реальности. Пластическая стихия вечно в себе актуальна, чужда всякой иерархической раздробленности и объемлет все виды бытия в целокупном сосуществовании. В этическом восприятии пластическая стихия есть разлитая во всем мире Любовь, есть непосредственное откровение Божества, есть Его живая и деятельная Природа. Эта разлитая в мире Любовь есть не аспективное и ограненное проявление Творческой силы, не замкнутый в себе и относительный образ Всевышнего, но Его действенная Сущность, стихия бытия Ему имманентная. Слова Кришны: «Бог есть Любовь чистейшая в природе» и Христа: «Бог есть Любовь» — и выражают основную доктрину пластической этики. Стихия любви есть стихия абсолютного имманентизма Реальности. Если в монадности Любовь раскрывается в Эросе как силе единящей и связующей восхищением разделенные относительно объективированными формами ступени вселенской иерархии, если здесь Любовь есть лишь динамическое отражение в органическом сознании исконного всеединства Реальности, то в пластичности Любовь развертывает свое первородное естество, свою абсолютную динамичность и вечное тождество в себе всего в целокупном всеедином сосуществовании. В монадности Высшее Благо и раскрывающая его Любовь в себе абсолютно надмирны, далеки от всего конечного и конкретного, чужды всему слабому и несовершенному, На все земное может падать лишь отблеск их вечного света, оно может лишь жаждать его и тянуться к нему, но всегда и при всех условиях этот горний свет далек и жуток в своей непонятности. Человек предчувствует бытие Горней Любви, но ее законы так отличны от всего ему близкого, так грозны в своей неумолимой и непреклонной силе, что он не может не бояться Высшей Любви, ибо она подавляет его и граничиг с гневом. В пластичности Высшее Благо и его Любовь также бесконечно выше и глубже всего конкретного и относительного, всех преходящих явлений; они также надмирны и предшествуя миру, и увенчивая его одновременно. Но, вместе с тем, здесь нет монадной отчужденности горнего от дольнего; бесконечное и могучее, раскрывая свою надмирную мощь, вливает ее во все частное и единичное, не подавляя, а, напротив, бесконечно возвышая его. Первородное мира и обнаруживает, и скрывает свою безграничность одновременно; не подавляя ничего, оно все вбирает в себя, оно все пронизывает и исполняет собою, и в этом таинстве не конечное тает в бездонных пучинах Бесконечного, но в самом себе развертывает недра, не могущие иметь пределов. И именно в этом дивном единении бесконечного с единичным, вечного с преходящим и раскрывается всеединая природа пластической стихии.

Будучи источником всяческой силы и безмерных возможностей, она постоянно остается близкой и родной всему даже наималейшему и слабейшему в мире. Здесь именно малое в великом становится также великим, ибо, оставаясь самим собой, оно срастворяется с великим. Именно в пластической стихии Высшее Благо, как разлитая в мире Любовь, будучи силой грозной и бесконечной, ничего не подавляет, но чарует всякое существо, входит в душу каждого человека, как мощная и ласкающая сила Вселенского Материнства. Именно через эту стихию любви человек чувствует и сливается с Богом, именно здесь осуществляется глубочайшая с Ним интимность, именно здесь раскрывающаяся в сердце Любовь есть не только путь к Высшему Богу, но и Сам Бог, рождающийся в человеческом сердце. В монадности всякая Любовь, как эротическое единение двух обособленных единичных реальностей, есть нечто существенно конечное. Эмпирически она может расти и развиваться, но для каждого конкретного случая ей искони положен определенный предел, навек непереступаемый. Если эмпирическим развитием конкретная любовь достигла этого предела, то в дальнейшем она должна переменить предмет своей любви; перейдя или на совершенно новый, или восприняв его заново в высшем плане. Но в обоих случаях предмет новой любви уже не тот, что был ранее, а потому всякая монадная любовь, всякое эротическое тяготение индивидуальных эгоцентрических самостей всегда и принципиально конечны. Пластичность есть стихия абсолютной объект-ности. Здесь любовное тяготение не связано. с ограненной целью, а потому здесь нет и не может быть определенно-положенного и заданного предела. Здесь чистая любовь есть не средство и не путь к цели, но сама цель; здесь в самом акте устремления раскрывается и его закон, и влекущая его сила, и идеал. Пластическая Любовь есть стихия Любви как цели, пути и средства одновременно. Она не служит здесь чему-то ей внешнему, но есть и субъект, и объект одновременно; это есть Любовь в себе, не гетерономная, но автономная, есть действительно чистейшее проявление самодовлеющей реальности Любви, есть само Божество, как учил тысячи лет назад Кришна. И если в монадной Любви человек только воспаряет к Богу, если в ней только вскрывается тоска томящейся в этой юдоли скорби души, если здесь она переживает только попытки и порывы взлета к Горнему, то в пластической стихии Любви есть действительная и истинная слиянность с ее первородной природой и сущностью, есть целокуп-ное сосуществование с Божеством, есть растворение в Нем и внесение Его свободы и раздолья в трепещущую в восторге душу, а потому пластическая любовь бесконечна.

В монадности каждый единичный вид частного бытия, каждое переживание Любви не только выражается определенной формой, но и в себе определяется как некоторая обособленная реальность. Всякое эво-лютивное устремление, всякое переживание Любви есть сопряжение обособленных и замкнутых в себе самостей в организованную систему. В этом акте