Куклы на чердаке - Анна Дубчак

– Вот уж не повезло человеку… – покачала я головой.

– Ты кого имеешь в виду? – нахмурилась Соня. – Уж не этого ли алкаша? И ты еще называешь его человеком? Да он скот!!! Его приняли на работу, пообещали хорошую зарплату, даже жилье предоставили и еду…

– Надо вызвать полицию, ведь так? – Я понимала, что оставлять труп в морозилке небезопасно: вдруг электричество отключат на несколько часов…

– Полицию? – Брови ее поползли вверх. – Ты предлагаешь мне вызвать полицию? Ты это серьезно?

– А что еще остается делать?

– Да ты представляешь, что потом будет?

– А что будет? Ну напился человек, перепутал двери, зашел в морозильную камеру и замерз… Обыкновенный несчастный случай. С пьяными такое иногда случается.

– Он – мой работник, и я несу за него ответственность… И если он замерз у меня в доме, то и отвечать за него придется тоже мне… К тому же он немец, а я кто?

– Думаю, русская с германским паспортом…

– Правильно. Мы не можем вызвать полицию… Ты не забывай, что в этом доме, помимо меня и Розы, живет еще один человек…

– Это кто же? – сначала не поняла я.

– Ты, Ната. И без каких-либо документов, разрешающих право на въезд. Ты хочешь, чтобы тебя посадили в тюрьму?

– Да, я только об этом и мечтаю всю жизнь…

– Тогда давай думать, как поступить…

Мысли мои путались.

– Думаю, что начать надо все же с того, чтобы сохранить спокойствие и тишину в доме – чтобы не разбудить Розу.

– Я тоже так думаю… А что потом?

– Соня, я понимаю, ты сейчас волнуешься, но не до такой же степени, чтобы не понимать самого простого: этого горе-садовника нельзя оставлять в камере…

– Скажи мне: ты до сих пор считаешь, что и эта смерть в моем доме не случайна? – Она приблизила ко мне свое совершенно белое лицо. – Да? Теперь-то ты понимаешь, почему я вызвала тебя?

Я не знала, что ответить. Куклу в синем комбинезоне я не подкладывала – это точно. Думаю, что не делала этого и Роза. Значит, сама Соня. Или я вообще ничего не понимаю…

А может, этот труп в морозильной камере – и есть конечная цель Сони? Может, все эти куклы она придумала для того, чтобы в результате появился этот труп? Чтобы оправдать каким-нибудь образом его появление?

Но тогда появляется другой, наиболее важный вопрос: естественной ли смертью (вернее, действительно ли в результате несчастного случая) погиб садовник? Не убили ли его? А если убил, то кто?

Мне стало страшно. Примерно как тогда, когда я поняла, что меня, вернее, мои органы хотят продать на трансплантацию, и что спасти меня не может даже мой любимый Тони…

Страх липкой испариной выступил на лице…

– Соня… Какой кошмар… До меня только сейчас доходит, что в твоем доме – труп и что если позвонить в полицию, то неприятности и даже большие проблемы будут не только у тебя, но и у меня… Может, ты что-то скрываешь от меня? У тебя есть враги? Реальные? Что от тебя, наконец, хотят? Упечь за решетку? Отнять дом?

– Я не знаю… Я уже ничего не знаю… Что делать, Ната?

– Избавиться от трупа, – развела я руками. – Что же еще?

– Закопать в саду? – Она горько усмехнулась.

– Нет. Так поступают лишь в старых добрых английских криминальных романах. И потом, как правило, сад перекапывают, труп находят – со всеми вытекающими отсюда последствиями… Думаю, его надо отвезти подальше от дома.

– Но как?

– Скажи, тебя часто останавливает полиция? Часто проверяет машину?

– Нет… Еще ни разу…

– Будем надеяться, что тебе повезет и на этот раз…

– Ты предлагаешь положить труп в багажник?

– Нет. Я очень боюсь, но думаю, что его придется усадить каким-то образом на заднее сиденье и положить рядом с ним вот эту бутылку виски… Вроде, как везем пьяного садовника к нему домой…

Я говорила так хладнокровно потому, думаю, что мертвец пока еще продолжал лежать у нас под ногами, а не рядом со мной на заднем сиденье…

И еще одну деталь я заметила. Когда испытываешь страх, то организм твой мгновенно перестраивается, и ты перестаешь обращать внимание на некоторые очень неприятные для тебя вещи, и ты упорно идешь к достижению своей цели – удалению причины этого страха… И лишь после того, как все оказывается позади, ты оглядываешься назад и поражаешься тому, что тебе удалось пережить.

Я до сих пор с содроганием вспоминаю те долгие минуты, которые мне показались часами, когда мы укладывали, вернее даже, усаживали окоченевшего, одеревеневшего, завернутого в плед садовника на заднее сиденье – рядом со мной… Труп, понятное дело, постоянно приваливался ко мне в доверительно-пьяном движении, и тогда мне казалось, что мой левый бок просто леденеет от холода… Еще что-то странное происходило с моими волосами на голове. Сказать, что они вставали дыбом всякий раз, когда мы проезжали мимо патрульных, это слишком мягко сказано. Они шевелились на коже моей головы, как змеи, и это мерзкое чувство, что волосы мои змеятся и совершенно неуправляемы, заставляло покрываться все мое тело мурашками…

Понятное дело, что я не знала, куда мы едем. Понимала, что куда-то за город, однако я ошиблась, и, когда уже впереди показалась окраина, наша машина свернула влево, затем въехала в какие-то каменные ворота и остановилась.

– Что это? – спросила я, рассматривая в снопе прожекторов бетонный бассейн, груды строительного мусора, технику.

– Это стройка… причем идет бешеными темпами… Они что-то бетонируют, думаю, это будет какой-нибудь торговый центр с подземными гаражами…

Я поняла, что она хочет сбросить тело в один из возникших из темноты и бетонного хлама котлованов, присыпать землей, чтобы потом нашего незадачливого пьяницу-садовника залили бетоном… Что ж, идея была отличной.

Машина наша стояла таким образом, что с трассы ее не могло быть видно. Мы достали тело садовника, протащили до самого дальнего котлована и сбросили туда. Затем спустились, насколько это было возможно, вниз и с помощью прихваченной из дома лопаты присыпали тело землей.

А потом пошел дождь. Словно должен был полить то страшное, что мы посадили в землю. А заодно уничтожить наши следы.

– Какой же хороший дождь, – пришептывала на обратном пути Соня, глядя перед собой немигающими глазами. – Как же он все хорошо польет… Не останется не только следов нашей обуви, но и следов протекторов… Ничего. Это очень хорошо. Очень. Значит, мы сделали все правильно…

Вернувшись домой, я поняла, что уже три часа утра и что я, возможно, совершила самую грандиозную ошибку в своей жизни – помогла незнакомой мне женщине избавиться от трупа… И кому теперь объяснять, что так сложились обстоятельства, что я не хотела этого делать, но была просто вынуждена, поскольку тянущиеся из прошлого проблемы всегда касаются настоящего и, конечно, будущего. Не влюбилась бы я в Тони – не приехала бы в Болгарию – не попала бы в руки преступников – не сбежала бы от родителей – не получила бы проблем с документами – не согласилась бы на авантюрное предложение незнакомого мне человека отправиться в очень рискованное путешествие в Германию – не познакомилась бы ближе с, возможно, преступницей и убийцей (а почему бы и нет? Кто знает, как на самом деле умер садовник) Соней – не согласилась бы помочь ей избавиться от трупа…

Вот такая тяжелая, как кандалы, цепь событий, влекущая одну за другой ошибки, проступки, преступления…

– Ты ложись спать… Да, спасибо тебе большое за помощь… – как бы между прочим сказала Соня, энергично бегая по дому в поисках подручных средств – ей хотелось привести в порядок морозильную камеру.

Она надела белые резиновые перчатки, плеснула в ведро теплой воды, сыпанула туда какой-то дезинфицирующий, дурно пахнущий порошок, распахнула дверь морозилки, вошла туда и принялась мыть полы…

Я стояла и смотрела, как она это делает. Спать… Сна не было. Перед глазами стояла картинка из недавнего прошлого: завернутый в красный клетчатый плед садовник, похороненный вместе с бутылкой виски на дне котлована… Такое разве забудешь?

– Я помогу тебе… – вдруг сказала, не прерывая своего занятия, Соня.

– В смысле?

– С документами… Ведь это же я втянула тебя в эту историю… Да и приехала ты тоже из-за меня… Думаю, тебе уже пора успокоиться и почувствовать себя нормальным человеком…

– Не понимаю…

– Ты живешь в этой стране нелегально и постоянно дергаешься, когда встречаешь полицейских… Так ведь?

Я вдруг поняла, что она изменилась, и вместо нервной, не находящей себе места Сони, я видела перед собой довольно-таки спокойную, разве что немного суетливую Соню, увлеченную простой грубой работой… Словно и не было в морозильной камере трупа, а так – обычная, профилактическая уборка…

– Да, я действительно переживаю из-за отсутствия визы…

– Я помогу тебе. У меня есть некоторые связи, возможности, деньги, наконец!

– А то… что происходит с твоим макетом? Что с этим со всем мы будем делать? Ведь кто-то же подложил эту куклу в синем комбинезоне? Соня, а может, это ты сама? – вдруг спросила я так, словно мы с ней были в таким близких отношениях, что мне ничего не стоило предположить ее участие в этом идиотском спектакле.