Теперь они мясом наружу - Рик Рентон

молчишь-то? Хоть бы поздоровался со старшим…

— Он немой… — Алиса шагнула было к топору, но остановилась. И снова задумчиво нахмурилась.

— Не твой… — Усмехнулся мужчина в бандане, проследив за её движением с некоторым облегчением. — Давай-давай, Алиска… Сделай доброе дело и вали на все четыре стороны, пока не поздно.

— А… А что значит… Что значит, «в бульбарий хотел добавить»? — Девушка всё-таки подобрала топор, продолжая над чем-то напряжённо размышлять.

— Да то и значит! — Нетерпеливо огрызнулся Молот. — Оторвал бы мне башку и под этой плёнкой сохранил живой отдельно от туловища… Там, где-то в их хатах. Хрен его знает, как это у них работает! Но я и не такое уже видал… — Внезапно он снова нахмурился и уставился на Алису с подозрительным прищуром — Слышь… Слышь, Алиска… Ты чё это задумала? А, коза рыжая?!

— Сохранил бы отдельно от туловища, говоришь… — Приподняв тяжёлый топор, девушка шагнула с ним к изуродованному телу. — Всё-таки у нас действительно много вопросов, Молот. И очень мало времени…

Глава 10. Рыбхоз и мясные фабрики

Художественная ругань, доносившаяся из-за моей спины, распугивала вокруг нас всех воробьёв и синиц — даже не смотря на плотный материал рюкзака и свитер, в который Алиса обернула отрубленную голову пожилого бандита.

И пока мы торопливо покидали пределы лагеря на Мазуринском озере, опасаясь новой встречи с гостями, она пару раз пыталась ему отвечать так же резко. Но в итоге сдалась, предположив, что когда-нибудь он всё-таки выдохнется. Лёгких-то у него больше нет.

Но ни отсутствие дыхательной системы, ни перерубленная гортань, ни остановка кровотока — ничего из этого ничуть не мешали Молоту крыть нас тремя этажами отборных матюгов на весь полуденный лес.

Покосившись на меня, девушка, должно быть, заметила на моём лице признаки сомнения:

— Ты его чего, жалеешь что ли? — Покачав головой она нахмурилась. — Даже не думай! У них у всех тут руки по локоть в крови были ещё до всего этого кошмара…

— Много ты знаешь, ссыкуха малолетняя! — Немедленно вмешалась говорящая голова. — Дед-то твой тоже в девяностых ураганил — пыль столбом! Но чё то ты его башку на память с собой не таскаешь!

Алиса вспыхнула, оскалилась, но в ответ на моё прикосновение только раздражённо махнула рукой:

— И так орёт на весь лес… Ещё с ним только спорить теперь не хватало…

— Вот и не спорь, коза рыжая! Жизни не нюхали, а туда же… «Руки по локоть…» Тьфу!

Скорее всего, Молот тут же пожалел о своём плевке. Т. к. слюне явно некуда было деться из желтоватого прозрачного кокона, окружавшего теперь всю голову. Хотя, была ли у него теперь слюна во рту?

Как только Алиса отчекрыжила голову от позвоночника несколькими взмахами тяжёлого топора, эта странная плёнка быстро перекрыла разрубленные вены, артерии и дыхательные пути, соединившись сама с собой на затылке. А вывернутое наизнанку тело ещё какое-то время побилось в конвульсиях, прежде чем лежавшее с правого боку сердце не остановилось.

Как голова продолжала функционировать без притока крови — оставалось загадкой. И за счёт чего издавали звук голосовые связки, лишённые хода воздуха — тоже. Когда поток ругани чуть ослабевал, Алиса вполголоса поделилась своей гипотезой о том, что голову как-то питает сама плёнка. А звук она воспроизводит тоже собственной вибрацией, как-то считывая движения губ и языка. Поэтому наш бестелесный спутник перестал чуть слышно сипеть и голосит теперь не хуже иного оперного певца.

К чести старого бандита, сам он прекрасно понимал свою беспомощность в данной ситуации. И не грозил нам какими-то карами в своём исполнении почём зря. Но всеми силами старался призывать на наши головы всевозможные проблемы, связанные с тем, что из-за шума нас могут обнаружить гости.

— … Да чтоб вас так же, как огурцы в банке замариновали! — После очередного недовольного рычания, звук из моего рюкзака вроде бы стал немного тише. — Ну и детишки пошли… Никакого почтения к старости…

После этого меня посетила мысль о том, что эту своеобразную консервную банку гости могут отслеживать. И скоро найдут нас по её координатам. Но в ответ на это опасение отрицательно ответила не только девушка, но и моя говорящая ноша:

— Часто ты свои пустые бутылки обратно в мусорке искал? А, Максим из прошлого? — Похоже, что запас бранных слов и слепой ярости был, наконец-то исчерпан. — Из какого, кстати прошлого? Может, ты даже Ленина помнишь?

— Из этого года он. — Пояснила Алиса. — Последний день, который он помнит — четыреста четвёртый.

— Хе… Ну добро пожаловать в наш дерьмовый мир, Максим. Это тебя от шока так переклинило, что ты дар речи потерял?

Очередной человек пытается заговорить со мной, не смотря на то, что уже знает о моей проблеме. Наверное это тоже самое, когда кто-то пытается говорить с иностранцем немного громче обычного, если вдруг убеждается в том, что гость не знает русского языка…

Мы оставили этот вопрос без ответа. Но говорящая голова окончательно перестала ворчать только тогда, когда мы дошагали до какой-то автобазы на Объездном шоссе, чуть южнее старой железной дороги. Здесь Молот, похоже, внимательно прислушался к словам девушки. Так же, как и я:

— У деда тут схрон на чёрный день. — Пояснила Алиса, пользуясь небольшой передышкой. — Вон в том фургоне. Там под полом вода, консервы и всякая мелочёвка туалетная… Если закрыться, то сможем спокойно поговорить.

Насквозь проржавевшая «Газель» стояла здесь в качестве рекламного транспоранта какой-то шиномонтажки. И, скорее всего, давным-давно была не на ходу.

— Вон под тем сиденьем коврик подними. — Затворив за нами боковую дверь, девушка указала мне на тайник и аккуратно достала из рюкзака сохранённую голову. Развернув свитер, она уложила её на сиденье, оперев затылком на облезлую спинку.

— Вот ведь дожил до счастья на старости лет… — Оглядев под собой старое пыльное сиденье, Молот устало закатил глаза. — Даже плечами пожать не могу… Ну хоть жрать теперь не хочется…

— Мы ищем человека, который говорит по-испански. — Алиса сразу приступила к делу, приняв у меня небольшую бутылку минералки.

— Это в Балашихе-то? Зачем? — Старик скептически поднял одну бровь и улыбнулся. — И я тут при чём?

— Твои отморозки его знали… А он их. Эти… Которые нас ограбили. — Отпив небольшой глоток, девушка подсела поближе, не сводя пытливый взгляд с лица в пузыре. — Он сегодня утром их всех убил и забрал награбленное с собой.

Говорящая голова удивлённо крякнула:

— Всех? Один? Я бы от такого наоборот подальше держался… Борода же с тремя корешами от меня ушёл… Чё, прям всех наглухо завалил?

— Один