Собрание сочинений в десяти томах. Том 2 - Юзеф Игнаций Крашевский

злом для края, но все же она отличалась великими деяниями и бесчисленными жертвами. Со славными именами окончились и славные дела. Размышляя о прошедшем, Альфред вдруг повернулся и вскочил с лавки, на которой сидел с женой. Мимо них прошел странно одетый человек, вид которого изумил Альфреда. Мизя тоже взглянула на него, побледнела и отвернулась, проходивший исчез. Он был одет очень просто, в крестьянском платье, с палкой в руке, в соломенной шляпе. Прохожий, напоминавший Евстафия, скрылся за деревьями.

Альфред хотел бежать за ним, но после минутного размышления остался на месте. Они оба его видели, но каждый из них старался скрыть неожиданную радость и беспокойство.

Они нарочно долго просидели на лавке в надежде вновь увидать его, медленно возвращались домой, думая его случайно встретить, но напрасно.

Вероятно, вам известны подольские живописные окрестности, грешно ехать в далекие края, не насладясь сперва красотами своей родины. Артист, который поехал бы искать там вдохновения и древностей, возвратился бы с обильной добычей.

Альфред и Мизя остановились невдалеке от подольской столицы, у родных, где намеревались пробыть несколько дней. Артист в душе, Альфред обежал все места, с палкой в руке спускался по утесам, обходил пещеры и развалины. В один день вечером, в ясную погоду, при северном холодном ветре, он зашел далее обыкновенного. Каждый холм привлекал его, обещая новый вид, красота утесистых мест влекла его все далее и далее своей редкостью. Взбираясь с пригорка на пригорок, из леса в лес, с утеса на утес, Альфред наконец заблудился. Утомленный он сел на камень, думая, что о нем будут беспокоиться, если он опоздает возвратиться. Проходивший в это время крестьянин, увидав его сидящим на холме, остановился и, поклонясь, спросил:

— А что, пан не заблудился ли?

— Почти, мой милый, не знаю, право, как я дойду назад до N, устал-таки я порядочно.

— Вы могли бы отдохнуть тут недалеко, у Бондарчука.

При таком знакомом, хотя очень обыкновенном в этом краю имени, Альфред изумился.

— Где же живет этот Бондарчук?

— В яре, недалеко. Вот там виден хуторок.

— Что же он крепостной чей-нибудь?

— А Бог его знает.

— Хозяин?

— Нет, пан, так, добрый человек, не знаем сами, откуда: нам Бог его как бы с неба послал. Поселился в этом яре, построил домик, огородил садик, завел пчел.

Альфред начал думать, что он неожиданно попал к приятелю. Все более и более убеждаясь в этой мысли, он подошел к крестьянину, стараясь выпытать у него нужные сведения.

— Что, он уже старый человек?

— Кажись, нестарый, хотя борода и делает его старым. Никто не знает, откуда он пришел, кто ему дал этот клочок земли. Для нас, соседей, Бог его дал. Теперь есть с кем посоветоваться, получить облегчение в болезни, в беде, мы очень привыкли к нему. Вот я теперь засек ногу топором и иду к нему. Он знает травки, имеет пластыри и многим помогает. Сестра у меня была больна без надежды, у всех лечилась, призывала даже и цирюльника, никто не помог, а он написал что-то такое, велел снести записку в Каменец, а там все очень удивились и дали скляночку: едва сестра приняла половину, как уже встала на ноги. И не нам одним он так удачно помогает, все за него Бога молят.

Альфред еще более убедился, что счастливый случай навел его на след приятеля. С биением сердца шел он протоптанной дорожкой к указанному хутору. Солнце уже почти закатилось, и последние лучи его отражались на верхушках деревьев, весь яр объят уже был сумраком и дышал холодным ветром. Распустившиеся цветы мелиссы, шиповника и других трав наполняли воздух благоуханием. Густо сплетшиеся березы, дубы, орешник загораживали домик, и только синяя струйка дыма, взвиваясь кверху, возвещала о человеческом пребывании. Они подошли наконец к окруженному терновником валу, и крестьянин тотчас же отворил ворота.

Альфред еще раз убедился, что его привел сюда счастливый случай, увидев это строение. Два старые кривые дуба охраняли его своими листьями, а поляна, заросшая густым лесом, окружала ее за валом. С северной стороны утесистая гора с выдавшимися серыми утесами, через которую пробивалась зелень, совершенно закрывала это тайное убежище. Между скал узенький чистый ручеек стекал на каменья и разливался в глубине долинки по глубокому вырытому руслу. Тишина прелестного вечера прерывалась только говором колеблющихся от дуновения ветра деревьев. Они вошли во дворик, у порога залаяла собака, подняла голову и осталась с выпученными глазами, как бы желая распознать вошедших. Этот маленький домик прилегал к другому небольшому строению. Оба строения были окружены садиком, засаженным фруктовыми деревьями, огородными овощами и лекарственными растениями. В нем были поставлены в несколько рядов соломенные стулья. Под старым дубом большой кусок скалы, брошенный как бы умышленно, служил вместо лавки.

Маленькие сени разделяли домик на две части, крестьянин показал Альфреду налево. Он уже не сомневался, что после десятилетней разлуки наконец найдет давнишнего своего товарища, и отворил двери. В маленькой избушке, белой и чистой, освещенной двумя окнами, сидел за столом нагнувшийся над книгой мужчина, одетый по-крестьянски, с отпущенной золотистой бородой, с открытой почти лысой головой, со впалыми бледными щеками. Это был тот самый человек, которого Альфред случайно встретил в Каменце.

В этой избе ничего не было, кроме стола, лавки, двух простых деревянных стульев, полки с несколькими книжками и маленькой аптечки. Над камином висел литографированный портрет Альфреда, сделанный когда еще они были в университете.

При стуке отворяющейся двери Остап повернул голову, узнал Альфреда, вскрикнул и бросился к нему с распростертыми объятиями.

— Ты здесь! — воскликнул он. — Ты у меня!

Они крепко обнялись.

Альфред рассказал о том, как случайно открыл он жилище Евстафия. Далее у них завязался бесконечный разговор.

— Давно ли ты здесь живешь? — спросил Альфред.

— Несколько лет, — отвечал Остап. — В нашей стороне, сам знаешь, мне нельзя было оставаться, я искал скрытного места, купил клочок земли и построился, как желал. Я покоен и доволен моим положением: близок с теми, которых зову братьями, служу им наставником, утешителем и, без великих издержек, даже благодетелем. Где же мне было бы лучше? Нигде! Поди, посмотри мой садик.

Они вышли под старый дуб, где находился обломок скалы. Тут Альфред увидал высеченную в горе глубокую пещеру, обросшую при входе хмелем. Над нею был крест, сделанный из двух простых бревен, под крестом лежал камень, служивший для отдыха. К нему вела узкая тропинка.

Альфред почувствовал, как счастлива должна быть жизнь в таком убежище человека, который должен искать уединения, потому что свет не хотел его принять