Прозрение. Том 2 (СИ) - Бэд Кристиан

— Дайяр та хэба! — заорали из коридора.

И тут же на них зашикали.

А посреди каюты вспухла голограмма с расстрелом мирных катеров над Кьясной. Эскгамский конфликт, чтоб его дакхи съело.

Пока старшие смотрели голограмму, в каюту из коридора протиснулось сразу три любопытных физиономии. На экран смотреть не так интересно, как на эйниток, созерцающих кровищу и светочастотные.

Дышать сразу стало нечем. А из коридора всё напирали, несмотря на вдавленного в стену Гармана.

Раз замполич не трепыхается особо, значит, на сегодня лимит по карцеру вышел. Понятно же.

— Келли, техпомещение подгони? — Рос щёлкнул по браслету, активировав голосовой режим. — Посовещаться, ага. Ну, оторвет, и чё? Эт потом.

Келли бубнил неразборчиво, но свои понимали его легко.

— Угу. Голов на двести как минимум, — Рос попробовал высунуться в коридор и оценить, сколько там рыл, но сдался и щёлкнул по браслету, чтобы корабельные системы сами посчитали участников сборища. — И чтобы кэп случайно не просочился. Тут всё серьёзно… Да не вопрос. Присоединяйся, весело будет.

— Союз с Э-лаем? Да бред же! — доносилось из коридора.

— Может, вообще деза?

— Парни, — Рос протиснулся к дверям и перегородил вход. — У нас полкорабля разведчиков. Можем позвать! — Он повернулся к эйнитам. — Ну, ты чего, Тоо? Ты с нами?

— Линии этого решения перенапряжены, — вздохнул парень и внимательно поглядел на Йтана, потом на Лока.

Йтан промолчал, но Лок нехотя кивнул.

— И что это значит? — спросил Рос, разворачиваясь к Тоо лицом и растопыривая руки, чтобы сдержать толпу, рвущуюся в каюту. — Да что вы как керпи-то, хэдова бездна! — ругался он. — Тоо, пошли вниз, они нас тут задавят!

— Своя-то воля у вас какая-то есть? Или только как храм скажет? — Млич пристально разглядывал эйнитов. Не девушек, а парней.

Будь тут одни девчонки, дело другое. Но парни-то как это терпят?

— Это же ваш Юг! — выкрикнул отжимаемый Росом Эмор.

Тоо поднял руки, и пространство вдруг уплотнилось, прижимая самых наглых.

— Тихо, — сказал он. — Да, мы не вмешиваемся, если события идут в естественном причинном потоке. Дарайя вступилась за вас, ощутив волю, искавшую выгоды.

— А тут, что ли, воли нет? — донеслось из коридора.

Невидимая молодёжь опять осмелела. К давлению на «Персефоне» привыкли. Любимый капитанский приёмчик.

— Тихо, — повторил Тоо. — Мы слушаем пространство уже несколько часов. И у меня есть сомнения.

Ликста кивнул. Йтан помотал головой.

— Мы не пришли к одному мнению, — пояснил Тоо. — Всё это очень сложно. Но нескольким из нас кажется, что события не сами по себе идут так, как мы это видим. Кто-то играет против нас. Играет с линиями причинности. Кто-то очень хорошо обученный. Я думаю, мы имеем право ответить.

Он скользнул глазами по лицам своих. Парни один за другим опускали глаза.

— Я против! — Кераи встала, посмотрела на Тоо, потом на Данини, но та смотрела в пол. — Вспомните хаттскую войну! Мир едва не погиб! Сдвижки реальности — это слишком опасно!

— Вот с этим мы и будем бороться, — кивнул Тоо. — Мы не допустим давления на реальность. Нет, — он встретился глазами с Росом. — Мы не приведём вас к победе. Это вы делайте сами. Но воздействовать на причинность мы не дадим никому. Пусть все сражаются тем оружием, что вырастили в себе сами.

Открытый космос, «Персефона»

Я время возьму в стекле.

Я стану одной из мух,

Плененной солнца иглой в янтаре.

Я стану одним — вместо двух.

И теплой кожи твоей

Не разделю со шнурком.

Я стану мухой твоей игре,

И мукой в сердце пустом.

Прощай, возьми вместо глаз

Больные звезды с небес.

Целуй, как будто в последний раз.

И не оставайся здесь.

Я не расстанусь с тобой,

Теплее крови янтарь.

И станет мужем тебе другой.

И унаследует сталь.

И солнце всё горячей.

И вниз стекаю стеклом.

И горн пылающий злом мечей

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ты слышишь в сердце моём.

Стихи действительно были ранними. Но я втянулся, и мне стало интересно: каким был Рогард, о чём он писал?

Мы сидели в капитанской. На обзорном экране висел раскосый алайский закат. Разведчики забыли убрать. Просвещая меня по проблемам Э-лая, они напихали на экран и пейзажей.

Сбоку от заката горбилась фигура генерала Мериса. Он прилетел усталый, долго молчал и таращился на меня, как сова, пока я не догадался разграбить спиртные запасы Келли.

Мы вместе выслушали очередной доклад разведчиков. Выгнали всех, включая дежурного, чтобы не поразмышлять, так посидеть спокойно.

Идей не было.

Генерал пил, я читал баллады в маленьком сборнике, оформленном крохотными цветными миниатюрами в технике алайской туши.

Юношеские баллады Рогарда. Экзотианские легенды, перемежённые тайнами чужого мозга.

— Аннхелл всегда был морально готов выйти из состава Империи, — пробормотал, наконец, генерал, и я отложил книгу, изображая внимание. — Чего не скажешь о других планетах сектора. Мы снова можем получить серию планетарных гражданских мятежей на Мах-Ми и Прате. Но особого выбора нет. Или Юг ударится в самодеятельность, и у нас начнутся проблемы с имперским Центром и гражданские столкновения на лояльных к Империи мирах. Или война с Содружеством перейдёт в завершающую фазу. Пользуясь алайскими би-пространственными генераторами, мы уничтожим шанс человечества на человечество. Все эти их висячие города на Кьясне и сопливое население, неспособное стрелять из подворотен — всё к Хэду.

— Два года назад ты так не говорил, — усмехнулся я.

— Два года назад я был тем, кем я был два года назад. Сволочь ты проклятая, вот что я тебе скажу.

— Угу, — кивнул я. — Морально разлагаю уже фактом существования. Пограничный имперско-экзотский мутант.

— Имперско-экзотский? — задумался Мерис. — Ну, если добавить в эту кучу эйнитского шпиона и выкидыша Локьё… Что там ещё про тебя говорят?

— Что? — отозвался я.

— А, — вспомнил Мерис. — Ещё ты продался алайцам. Что ж ты не продался-то? Это было бы нам сейчас кстати.

— Что у тебя с алайцами?

— Плохо. Эйгуй зачищает моих людей и целит на место военного министра. Ему очень жжётся отомстить мне, хотя, пока колется.

— Слухи о том, что его сняли, были сильно преувеличены?

— Он ещё и поднялся на этом скандале, скотина зелёная.

— А Имэ?

— А что Имэ?

— Мне не даёт покоя фраза генерала Гхэгэна, что Имэ у них.

— Бред это.

— Адмирал не стал бы мне врать. Не в той ситуации мы с ним были. А что, если Имэ там не как пленник, а в каком-то ином статусе? Потому твои шпионы его и «не видят».

— То есть?

— Не пленник, но союзник? Гость? Данник, в конце концов?

— Данник? Родственник по крови? Ты охренел, малой?

— Эйниты говорят, что люди скрещиваются с алайцами, а они врать не станут.

Мерис поморщился, посмотрел в бокал, долил.

— Ну, допустим. И?

— И это не всем нравится. Гхэгэн мог быть против такого союза, потому и решил торгануть башкой Имэ, но я его послал. На полигоне у меня не было вариантов для торга.

Мерис подобрался. Что-то зашевелилось в нём.

— Ладно, — кивнул он. — Допустим. Излагай дальше.

— И вот тогда я предположил бы, что союз Севера и Э-лая — гениальная мысль Имэ. Вот кто хочет мести так, что готов жрать кровь и обляпаться. Мы ему такую карьеру сломали. Дом Аметиста был у него в кармане рясы, и тут я влез, понимаешь.

— Ну, карьеру-то да, — нехотя согласился Мерис. — Сломать карьеру эрприора и регента второго по влиятельности Дома? Это ты мастер…

— Опять же Эйгуй, — перебил я витийствующего начальника. — Имей он смелость мстить тебе сам, давно бы уже кровью умылись. Алайцы талантливы. Устроил бы тот же теракт. Но он терпел, пока Имэ не удрал от нас у Аскона. По времени-то — совпадает. Это тебе не кажется странным?