Трогать запрещено (СИ) - Коваль Алекс

Юля- Юля…

Глупенькая, маленькая Юля, было бы из-за кого плакать…

Вот тебе, Богдан, подарочек привалил. Аккурат под Новый год и свадьбу. У Илы глаз – алмаз, сразу просчитала все. Я же сомневался, пока сам не присмотрелся к ней. Хоть стой, хоть падай. Не думал, что девчонка решится в открытую признаться. Сильно, как оказалось, ошибался на ее счет. И один хер – неправильно это все. Чувства чувствами, но здравый смысл никто не отменял. А он говорит, что я этой крохе точно не пара.

Отступаю от девушки, направляюсь к шкафу. Снимаю пальто с вешалки, надеваю быстро. И к двери.

– Пойдем, – зову ее, открыв дверь.

Девушка отмирает наконец, подняв голову. Оглядывается, смотрит на меня, но тут же отводит взгляд в сторону.

Мы выходим из кабинета. В приемной Лиза. Удивленно смотрит на нас с Юлей.

– Ой, – выдает моя помощница. – Я не…

– Я отъеду по делам, – перебиваю. – Вернусь или нет, решу по дороге, отзвонюсь.

Лиза кивает и провожает нас взглядом. Вызываю лифт, двери тут же открываются. Нажав на кнопку первого этажа, прислоняюсь к стене кабины. Пока мы отматываем вниз добрый десяток этажей, я зависаю на девчонке взглядом. Маленькая, худенькая, хрупкая, как статуэтка фарфоровая. Как вообще в такую красивую головку взбрела мысль обо мне?

Делаю вдох, улавливаю запах девушки. Не духи. Но если и они, то совершенно ненавязчивое. У Илоны духи резковатые. Не раз делал ей замечание. А тут что-то тонкое и еле уловимое. Собственно, как и сама Данилова. Такая притягательная, что приходится сжать пальцы в кулаки, лишь бы не сорваться и дотронуться.

Нельзя. Ни в коем виде и ни коим разом – нельзя, Титов!

Лифт отзывается сигналом, и двери раскрываются. Юля выходит первой, я за ней молчаливой тенью. Выйдя из здания, девчонка тут же меняет свою траекторию и торопится в противоположную сторону от меня. Молниеносная реакция!

– Юль, – зову ее, но она не реагирует.

Да твою мать!

Рванул за ней. Хватаю за руку и тяну за собой.

– Я сама, правда. Не нужно со мной, как с маленькой, носиться, – чуть ли не брыкается, пытаясь выдернуть руку из моей.

– Давай без глупостей, хорошо? – оборачиваюсь так резко, что она чуть не врезается в меня. – Я сказал, что отвезу тебя, значит, так и будет, – смотрю в ее глаза. Жду повиновения. Давай, девочка, ты же умненькая, не усложняй и без того непростую ситуация.

Юля кивает. Я отпускаю ее руку и, слава богам, больше она не пытается никуда бежать. Дойдя до машины, снимаю сигналку. Открываю для девушки дверь, придерживая. Она, чуть помедлив, не решается спорить и забирается внутрь. Вот и умница.

Закрываю и тороплюсь за руль. Завожу тачку, включаю печку. Мажу взглядом по рядом сидящей девушке. Юля отвернулась. Пальцами теребит край куртки и упорно делает вид, что именно вот эта стена подземной парковки самое интересное, что ей доводилось видеть в жизни. Не смотрит она на меня, короче. Никак.

Я давлю по газам, с каким-то отчаянием сжимая руль. Надо поговорить. Только вот что я могу ей сказать? Не умею я вести задушевные диалоги. Не заточен мой язык под это.

– Я впервые в подобной ситуации, – признаюсь честно, выруливая на дорогу, пристраивая тачку в плотный поток.

– Только не говорите, что вам впервые признаются в любви, – усмехается девчонка. И это ее “вам” режет слух.

Да, наверное, именно так впервые. Чтобы просто прийти и признаться. Без задней мысли, без расчета, максимально неискушенно и предельно честно. Сука! Сжимаю челюсти, а это ее “Я, кажется, влюбилась” – зациклилось в голове и крутится снова, и снова, и снова. Больше чем уверен, она знала, понимала всю суть ситуации и все равно пришла. Не струсила. Не спасовала.

– Только отцу не говорите, – ее голос дрожит.

Оглядываюсь. Юля закусывает губу, но держится молодцом.

– Почему я должен ему сказать? – удивляюсь.

Вот такого она мнения обо мне?

– Не знаю, – пожимает плечами и всхлипывает. – Может побоитесь, что я вам буду мешать, мозолить глаза, – она поворачивает голову и большими зелеными глазами впивается в мои. Я же зависаю на ее родинке над губой. Блть. – Но будьте уверены, это не повторится, – отворачивается тут же. – Я, может, и эмоциональная, впечатлительная и влюбчивая, – стреляет в меня моими же словами, – но далеко не глупая.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Я не считаю тебя глупой. Какой угодно, но не глупой, Юля. Ты еще влюбишься обязательно. И он будет достоин тебя, вот увидишь, – бред какой-то выходит.

– Достоин? – усмехается девчонка. – Ну да. Не стоит поднимать эту тему. Влюбишься, не влюбишься – откуда вам знать? Вы Нострадамус?

Смелая. Она очень смелая девушка. И эта вся ситуация заставляет меня восхищаться ею. Пожалуй, так, как я за все сорок лет не восхищался ни одной женщиной, какой бы мудрой и разумной она ни была. В мире, где вокруг одна выгода и фальшь, Юля – находка. И я никак не имею права ее испортить.

Но, проклятье, почему же так на части душу рвет? Внутри свербит. В голове пиздец, что творится! Девочка, что же ты со мной делаешь?

Я не нахожусь, что ответить. Повисает тишина. Поглядываю на рядом сидящую девушку. Башка тяжелая от мыслей. Весь этот разговор не дает мне покоя, будто напоминает о ком-то. Перекручиваю мысленно каждое слово. Любовь… чувства. Еще раз взгляд на Юлю бросаю.

Юля – Юла…

Сорванная встреча.

Перед глазами фотки Юлы. Худенькая. Хрупкая. Скрытная. Она явно хотела меня заинтересовать, и у нее это вышло. Минимум информации о себе.

Юлька же… не глупая она совсем девчонка. Должна была понимать, что посмотреть на нее, как на женщину, пока она для меня дочь Степана, я бы в жизни себе не позволил. А вот как на совершенно постороннюю и незнакомую девушку… вполне. И все шло хорошо, пока я не настоял на встрече… пока не начал давить.

Осеняет. Неожиданно бьет в голову оглушающая мысль. Да быть того не может!

Достаю телефон одной рукой. Нахожу контакт. Юлькиного номера у меня нет. Но остался Юлы. Твою мать, Титов. Это бред чистой воды! Не могу поверить, что это она и есть. Нет. Не мог ты так тупо попасть на крючок. Не мог…

И тем не менее, я набираю быстро короткое сообщение. Просто “Юля”. И нажимаю на кнопку отправить. Гашу экран телефона, сжимаю левой рукой руль. Прислушиваюсь к каждому стуку собственного сердца.

В кармане Юльки раздается сигнал…

В груди что-то рвется.

Юля

Телефон в кармане отзывается коротким «бзыньк». Кажется...

Я даже не обращаю на него внимания. Тоже кажется...

Наверное, Вероника, которая жаждет узнать подробности моего унизительного падения в глазах Титова. И если я сейчас открою и увижу ее сообщение – разревусь и, кажется, умру…

Слезы только-только удалось задушить. А в горле до сих пор ком стоит: ни вдохнуть, ни выдохнуть. Меня всю трясет от пережитого выброса эмоций. Лихорадит, как при температуре. Все, чего мне сейчас отчаянно хочется – заползти под одеяло и вдоволь нареветься, лелея свои разбитые мечты.

Поэтому я не двигаюсь. Боюсь даже дышать рядом с Титовым. Страшно, неловко, унизительно, некомфортно. Так ужасно я в жизни себя не чувствовала! Вместе с тем, наверное, я могу собой гордиться. Впервые в жизни я кому-то призналась в любви. Вот только это признание растоптали и выбросили в мусорное ведро, как грязную салфетку.

Не нужен, неправильно, недостоин… Ох, все!

Снова шмыгаю носом и приказываю себе держаться. До дома. До спальни. До кровати. Благо, мы уже завернули в наш поселок. Проехали КПП, и впереди уже маячат ворота нашего с папой дома.

Богдан молчит, а я даже смотреть в его сторону боюсь. Когда Audi притормаживает у калитки, я, не говоря ни слова, дергаю ручку и выскакиваю из теплого салона. Захлопываю за собой дверь и быстрыми шагами семеню к воротам, суетливо нащупывая в кармане телефон. Разблокировав, тянусь написать Нике, чтобы не беспокоилась, да…

Сердце ухает в пятки. Ноги спотыкаются, и я резко торможу, врастая ботинками в брусчатку. Не с первого раза попадая по уведомлению, в конце концов выскакиваю в мессенджер. В глазах на мгновение темнеет, когда читаю в переписке с Богданом: “Юля”.