Кунгош — птица бессмертия - Михаил Юхма

— Куда вы? Куда? — еле поспевала за ним горничная. — Не велено! Никого не велено пускать!

Кем не велено? — спросил Мулланур.

— Хозяин не велел, — испуганно ответила она.

— Так вот, девушка, поди и скажи своему хозяину, чтобы он спустился сюда, к нам. А если спросит, кто зовет, скажи: Советская власть. Все поняла?

Горничная испуганно упорхнула.

Хозяин не заставил себя долго ждать. Не прошло и трех минут, как по лестнице медленно спустился тучный, дородный господин в халате и домашних туфлях. Глаза его под стеклами пенспе, казалось, метали молнии.

— Я же сказал тебе, Абдулла, что больше не нуждаюсь в твоих услугах! Никакие просьбы, никакие мольбы тебе не помогут. А-а… Ты не один?.. — Сделав вид, что только сейчас заметил Мулланура, он надменно проронил: — С кем имею честь?

— Моя фамилия Вахитов, — спокойно сказал Мулланур. — Пришел похлопотать за своего земляка…

— К сожалению, я ничем не могу помочь вам, господин Вахитов… Ни вам, ни вашему… гм… компатриоту… Наглые вымогатели и шантажисты мне в моем доме не нужны.

— Ах, вот как?! — вспыхнул Мулланур. — Бедного старика, который осмелился попросить свои, честно заработанные деньги, вы называете вымогателем и шантажистом? В таком случае послушайте, что я вам скажу. Вы сейчас же… Поняли?.. Сейчас же полностью рассчитаетесь с вашим бывшим служащим Абдуллой. Это — первое. Теперь второе. Он немедленно вернется в свою каморку и будет занимать ее до тех пор, пока новая власть не отберет у вас эти роскошные апартаменты. Когда это произойдет, а я думаю, что произойдет это довольно скоро, Абдулла получит здесь новое жилье, полагающееся ему как трудящемуся… Вам все ясно? И не вздумайте, пожалуйста, мстить бедному старику. Не далее как завтра я навещу вас, чтобы проверить, выполнили ли вы мое предписание!

— В-вы не смеете!.. Кто вы такой?.. От чьего имени вы тут распоряжаетесь? — залепетал хозяин особняка.

— От имени Центрального комиссариата по делам мусульман, — отчеканил Мулланур.

И тут вдруг этот дородный, респектабельный, самоуверенный господин сразу сник. Муллануру даже показалось, что он съежился и стал меньше ростом. Впрочем, он еще пытался сохранить остатки апломба.

— Что ж, — буркнул он надмеппо. — Я подчиняюсь грубой силе.

— Так-то лучше, — кивнул Мулланур, повернулся и ушел.

…Вернувшись к друзьям, он не без удовольствия пересказал им всю эту сцепу.

— Таким образом, — заключил он свой рассказ, — наш комиссариат уже приступил к работе. Не смейтесь, я не шучу. Защищать справедливость — это ведь первейшая наша обязанность!

— И ты веришь, что буржуй сделает то, что ты ему приказал? — спросил Шариф.

— Еще как сделает! Как миленький!

— Ну, это мы проверим, — заметил Галимзян. — Теперь это уже не одного Мулланура касается. Дело идет о репутации целого учреждения.

— Непременно проверим, — кивнул Мулланур. — А сейчас, друзья, за работу!

И до самого вечера они говорили, обсуждали, записывали, пытаясь поточнее определить программу деятельности будущего комиссариата. Спорили до хрипоты, иногда даже кричали друг на друга, но неизменно приходили к соглашению, и после всех криков и споров на белом листе бумаги, исписанном мелким, убористым почерком Мулланура, появлялась новая строчка — очередной пункт или параграф, определяющий одну нз функций, целей или задач, которые призван будет решать Центральный комиссариат по делам мусульман.

3

Когда план работы комиссариата вчерне был составлен, Мулланур решил, что настала пора осуществить совет Ленина и попытаться привлечь к делу представителей: других партий. Надо было срочно, пока они еще не разъехались, встретиться с наиболее влиятельными членами мусульманской фракции Учредительного собрания.

Начать решили с двух самых крешшх орешков — с Алима Хакимова и Ахмета Цаликова.

Особенно важно было завязать контакт с Цаликовым, который пользовался большим влиянием и в кругах татарской интеллигенции. Не говоря уже о том, что сейчас Цаликов ни больше ни меньше как председатель исполкома Всероссийского мусульманского совета. Организация эта до Октября была весьма авторитетна, да и сейчас еще, пожалуй, сохраняет немалое влияние, в особенности среди зажиточной части мусульманского населения внутренних губерний России. Если бы удалось привлечь Цаликова к работе комиссариата, влияние Всероссийского мусульманского совета практически было бы сведено на нет.

Решили, что к Цаликову пойдет Галимзян. А Мулланур направился к Алиму Хакимову.

Такая расстановка сил была принята ими по очень простой причине. С Цаликовым Мулланур не был даже знаком, а с Хакимовым встречался, и не раз. В свое время тот даже весьма одобрительно отозвался о статье Мулланура «Тернистый путь», опубликованной в декабре прошлого года. Статья язвительно обличала Туктарова и его приспешников. Надо сказать, что Хакимов к числу стороиников Туктарова отнюдь не принадлежал. Напротив, он то и дело резко выступал против него, именуя и его самого, и ею соратников лакеями татарской буржуазии.

«Чем черт не шутит, — подумал Мулланур. — Может, мне и удастся найти с ним общий язик».

Хакимов жил в маленькой гостинице на краю города. Муллануру он как будто обрадовался. Пожалуй, если учесть все обстоятельства, радость его была даже несколько преувеличенной. Быть может, притворялся. А может, и в самом деле обрадовался, истолковав приход Мулланура как визит парламентера с белым флагом.

— Садись, дорогой друг! Садись… Рад, душевно рад тебя видеть! — захлопотал он. — Я знал, верил, что ты не отступишься от родного народа.

Хакимов был высок, представителен. Окладистая черная борода придавала его крупному горбоносому лицу благообразие, даже важность. И странно было видеть этого самоуверенного, надменного человека, еще недавно прочившего себя в вожди, услужливо и даже подобострастно суетящимся перед гостем в тесном, непрезентабельном номере захудалой петроградской гостиницы.

Еще не совсем понимая, куда тот клонит, Мулланур спокойно сел на предложенный ему стул и стал слушать.

— Как страшно, как ужасно мы ошиблись, дорогой Мулланур! — Хакимов говорил несколько театрально, словно обращался не к одинокому собеседнику, а выступал перед многолюдной аудиторией. — Увы! Это уже очевидно для всех. Мы ошиблись, веря в благие намерения большевиков. Но теперь… Теперь они наконец сорвали с себя маску! Показали миру подлинное лицо… Варварски разогнать Учредительное собрание… Так нагло попрать волю революционного народа… Народные избранники… Беззаконие… Народ не потерпит…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});