Остаться в живых (СИ) - Гордеева Ольга Владимировна

— Распахни крылья… Вот так, только не торопись. Почувствуй равновесие. Почувствуй воздух, его плотность, его осязаемость. Ощути ветер. Попробуй понять направление. Только стой, ничего не делай, и держи крылья распахнутыми.

Он помог ей забраться на парапет фонтана и медленно развести крылья-руки в стороны. Юлька стояла, слегка покачиваясь вперед-назад и честно пыталась почувствовать все, что он ей велел. Ощущение легкости пришло неожиданно, будто накатило волной, мир постепенно наполнился едва заметными потоками, воздух стал густым, плотным, осязаемым. Поддавшись легкому дуновению ветерка, она не удержалась и сделала полушаг вперед, изменив наклон одетого в крылья туловища — и поплыла по воздуху, полетела — ее подхватило, чуть приподняло вверх, и отбросило на газон, куда она и приземлилась весьма комичным способом — на пятую точку.

— Испугалась? — Брес, казалось, испугался больше ее самой. Подняв ее на ноги, он показал ей, как складывать крылья во время движения пешком по земле и снова велел забраться на парапет.

Она падала еще несколько раз, пока наконец не научилась держать равновесие с распахнутыми крыльями.

— Смотри: на пульте четыре уровня тяги, — он пощелкал едва заметными, но тугими рычажками. — Зависят от высоты, на которой ты собираешься лететь. Сейчас нам нужен первый. Вот так, — он показал ей, как установить гравитатор на нужную мощность.

— Теперь приподнимись на цыпочках, легко — слышишь, очень легко — оттолкнись кончиками пальцев и сделай шаг вперед двумя ногами. Когда будешь приземляться — чуть согни колени.

Юлька рассмеялась.

— Шаг двумя ногами — это прыжок.

Именно шаг, а не прыжок! Не вздумай прыгнуть — унесет! — загорячился лэйсе.

Но у нее получилось с первого раза. Неожиданно для себя, стремительно и плавно дорожка ушла вниз, потом приблизилась обратно, и ноги сами ощутили толчок — и твердую землю под ними — только уже на другом конце дорожки. Ощущение полета было таким… захватывающим, волнующим, волшебным, что она «шагала» снова и снова, пока, наконец, от непривычных усилий не начали дрожать руки и ноги, не заныли судорожной болью нетренированные плечи. Впрочем, ее учитель и сам решил, что на первый раз хватит.

— Ну что, сильно разочарован? — спросила она, плетясь за ним по направлению к замку. С крыльями не хотелось расставаться, но сил тащить их на себе уже не было, и Брес великодушно предложил поднести их за хозяйкой. Отказываться Юлька не стала.

— Не-а, — ухмыльнулся Брес. — Тебя легко учить — ты способная.

— Да ну? — Юлька перевела дух. — С чего бы это? Я ж старая, сам ведь сказал.

— Не говорил я такого, — буркнул он. — А ты с первого раза полетела. У нас большинство на первом занятии разбивают себе колени, локти и носы. Мало кто хватает полет с первого раза. Ты завтра приходи с утра прямо сюда же, мы продолжим

Глава 9. Анг Мирт

9. Анг Мирт

Лучшее лекарство от хандры — работа. Старая, давно известная, избитая истина.

Особенно работа такая нудная и трудоемкая, как зарядка зеркал и визоров. Зеркала нужны для наблюдения за пространством и за людьми, их делают только у нас в Элезии, и технология строго охраняется Детьми Ворона. Так же, как и технология «паучьих глаз» — маленьких переносных или карманных визоров, способных передавать информацию даже со Старой Земли. Визоры могут не только наблюдать, но и записывать и воспроизводить информацию, как звук, так и картинку. Само устройство визора предельно просто, но для его активации требуется дар, а значит, тут не обойтись без элементала, специалиста по силам и стихиям. Для зеркал нужны мастера высшего класса, для бытовых визоров хватит и рядовых специалистов.

Но есть такие случаи, когда заряжать Зеркала и визоры предпочитаю я сам. Сложные, высокоточные приборы, предназначенные для работы под водой, под землей, или в других неблагоприятных условиях. Визоры для нашей разведки, заряженные лично Вороном, становятся во много раз надежнее и дольше служат. Зеркала для наших собственных служб, ну и те, которые представляют особый коммерческий интерес. Поэтому, время от времени я вынужден откладывать все менее срочные дела и запираться у себя в башне над грудой больших и маленьких стекляшек. День, считай, пропал полностью. Эта работа требует терпения и выносливости, и к вечеру от меня обычно остается апатичное, брюзгливое и голодное человеческое тело, способное только на бездарные шутки и язвительные замечания.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вчера Глава Пауков, явно недовольный моим подавленным настроением и уклонением от своих прямых обязанностей, с невинно-непроницаемым выражением лица принес мне груду визоров, варварски свалил их на стол в моем любимом кабинете, аккуратно положил на край кипу отчетов и, злорадно ухмыльнувшись на прощанье, сообщил, что отправляется в Элласар. На пару дней. Отдохнуть и повеселиться.

А я с чувством стыда остался разгребать свои же бумаги и заряжать визоры.

Так… осталось, в общем-то, совсем немного. Два больших зеркала, кстати, предназначены как раз для Северной Стражи, пострадавшей при последнем памятном прорыве через Грань, и с десяток «глазок». Собираю все «глазки» в горсть, концентрируюсь… Огоньки пробегают по моим ладоням, когда я начинаю работать с эгри и джив, пальцы колет все сильнее, и постепенно, один за другим, безжизненно-серые «глазки» разгораются все ярче и ярче, потом вспыхивают как звезды, и тускнеют, пряча свет от посторонних глаз. Я расслабляюсь и откладываю их в сторону. Эти готовы.

Теперь зеркала. Они сложнее, хотя бы потому, что требуют многократно больше энергии. Поднимаясь из-за стола, я чувствую изнеможение, как от длительного физического труда, но результат налицо: упадочное настроение улетучилось, словно дурной сон.

Распахиваю окно. Ночь. Скоро рассвет. Небо сегодня ясное, иссиня черное, но при этом прозрачное, с яркой россыпью звезд. В кабинет врывается холодный воздух, насыщенный солью и йодом. Рабочий кабинет под крышей Северной Башни всегда был моим самым любимым — он круглый, камень стен — очень светлый, почти что белый. Камин с полустертой причудливой резьбой огромен, кажется, будто он вырублен целиком из куска стены; пол из толстых дубовых досок старше, чем я сам. В изголовье такого же тяжелого, огромного стола, черного от старости, стоит массивное, невероятно удобное кресло-глыба, и еще два размещены напротив камина, вместе с искусным деревянным чайным столиком на гнутых ножках в форме львиных лап. Камин я топлю дровами, хоть он и имеет гнезда для отопительных аэров. В башне есть единая система отопления, тут всегда тепло, даже в самую холодную зиму, но мне нравится живой огонь. Мой предшественник, Хэйген Ант, аэрами вообще не пользовался, и от него мне досталась огромная коллекция старинных подсвечников из всех материалов — металлов, камня, стекла, даже из драгоценных камней. Говорят, он умел зажигать огонь взглядом. Камин уставлен разными милыми безделушками вперемешку с ценными артефактами и забавными статуэтками.

Больше всего в этой коллекции, собранной моими предшественниками-Воронами именно статуэток: необычных, порой нелепых изображений Вечных. Чего стоит, например, Кошка в полосатых носочках и шапочке с помпоном, Саламандра на мешке с золотом и с банкнотой в пасти, испражняющаяся золотыми монетами, Пардус, вывернувшийся кверху брюхом, с Рысью, это брюхо почесывающей, или Зубр — пьяненький такой бычок на кривых ножках, с глазками, смотрящими в разные стороны, и колокольчиком на шее. Есть и художественные шедевры. Расправляющий крылья Феникс, заключенный в огненный опал, словно застывший в языках пламени, или коленопреклоненная Элианна-Любовь, сломленная, раздавленная грузом невидимой тяжести. Чтобы воплотиться и стать Элианной, та, в которую вселяется эта Вечная сущность, должна отринуть свою любовь — предать, потерять или даже убить. Незавидная участь, что уж тут сказать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Змеев в этой коллекции аж четверо. Самый нелепый — короткотелый, раскрашенный во все цвета радуги Аспид с маленькими дурными глазками, с широко распахнутой пастью и непропорционально большими кривыми зубами, лежащий в нелепой позе на брюхе — смотрится как насмешка над могущественными и мудрыми Нагами. Воронов в коллекции два: один самый обыкновенный, ценен тем, что выточен с особой тонкостью из черной яшмы. Второй представляет собой артефакт-концентратор большой емкости; я-Ворон, взяв с собой маленькое грубоватое изображение себя самого, удваиваю, а то и утраиваю личную силу. Иногда это бывает очень кстати, и не только в бою.