Битва при Кадеше - Кристиан Жак

Когда Рамзес сошел с колесницы, в толпе установилась мертвая тишина.

Фараон медленным шагом направился к супруге. Он остановился в трех метрах от нее, положил на землю лук и меч и прижал правую руку к сердцу.

— Кто ты, осмелившийся смотреть на Маат?

— Я Сын Солнца, наследник заветов богов, тот, кто является гарантом справедливости и не устанавливает никакого различия между сильными и слабыми. Я должен защищать весь Египет от несчастий, грозящих ему как из-за его пределов, так и внутри страны.

— Почитал ли ты богиню Маат, находясь вдали от святой земли?

— Я следовал закону и представляю свои действия на его суд. Таким образом страна узнает всю правду.

— Пусть Закон признает тебя правым.

Нефертари подняла золотой локоть, сверкнувший в лучах солнца. Очень долго не смолкали крики, приветствовавшие возвращение царя. Даже Шенар, покоренный его величием, прошептал имя своего брата.

В первый большой находящийся под открытым солнцем двор храма бога Амона допускалась только знать Пи-Рамзеса, с нетерпением ожидавшая начала церемонии вручения «золота храбрости». Кого же наградит Фараон? Какие повышения в должностях он сделает? Назывались многие имена, даже заключались пари.

Когда Фараон с Нефертари показался в проеме окна, все задержали дыхание. Военачальники стояли в первом ряду, бросая друг на друга недоверчивые взгляды.

Два служителя с веерами были наготове. Они должны будут подвести к окну двух счастливых избранников. В этот раз тайна была соблюдена, даже придворные сплетники оставались в неведении.

— Сначала пусть будет награжден самый храбрый из моих воинов, — объявил Рамзес, — тот, кто всегда рисковал собой, чтобы защитить Фараона. Иди сюда, Боец.

Испугавшись, присутствующие расступились, дав проход льву. Казалось, ему доставляло удовольствие видеть, что все взгляды были прикованы к нему. Переваливаясь, мягким шагом, он проследовал к окну.

Рамзес наклонился, погладил льва по лбу и надел ему на шею тонкую золотую цепь, возводившую животное в положение одного из самых видных придворных. Лев, принявший позу сфинкса, застыл подле Рамзеса.

Властитель Египта прошептал на ухо служителям два имени. Почтительно обойдя льва, они прошли мимо ряда военачальников и писцов и попросили Сетау и Лотос следовать за ними. Заклинатель змей попытался было отказаться, но его прелестная супруга взяла его за руку.

Вид проходящей мимо нубийки, кожа которой отливала золотом, а талия была очень тонка, доставлял наслаждение даже самым пресыщенным мужчинам. Но внешность Сетау, завернутого в свою грубую одежду из кожи антилопы, не вызывала симпатий.

— Пусть будут награждены те, кто ухаживал за ранеными и спас многие жизни, — сказал Рамзес. — Благодаря их мастерству и преданности наши храбрые воины смогли избавиться от страданий и вернуться на родину.

Вновь наклонившись, он надел несколько золотых браслетов на запястья Сетау и Лотос. Прекрасная нубийка была очень взволнованна. Заклинатель змей млел от удовольствия.

— Я поручаю Сетау и Лотос управление дворцовой лабораторией, — добавил Рамзес. — На них будет возложена задача по усовершенствованию лекарственных средств на основе змеиного яда и работа по их распространению по всей стране.

— Я предпочел бы остаться в моем доме в пустыне, — пробормотал Сетау.

— Вы сожалеете о том, что будете рядом с нами? — спросила Нефертари.

Улыбка царицы обезоружила ворчуна.

— Ваше Величество…

— Ваше присутствие во дворце, Сетау, будет честью для двора.

Смущенный Сетау покраснел.

— Все будет сделано, как пожелает Ваше Величество.

Немного шокированные военачальники все же удержались от того, чтобы высказать какое-либо недовольство по поводу решения Фараона. Разве им не пришлось в то или иное время прибегнуть к умению Сетау и Лотос, чтобы облегчить переваривание пищи или избавиться от одышки? Заклинатель змей и его супруга самоотверженно выполняли свою работу во время похода. Их награждение, хотя и казавшееся военачальникам чрезмерным, все же не было незаслуженным.

Оставалось узнать, который из высокопоставленных армейских чинов будет выбран и займет пост главнокомандующего армией Египта, подчиняющегося непосредственно Фараону. Это был очень важный момент, так как имя избранного счастливчика прольет свет на то, какой будет дальнейшая политика Рамзеса. Выбор самого старого, например, будет означать пассивность и отступление. Назначение же на этот пост начальника отряда колесниц явится объявлением неминуемой войны.

Оба служителя встали около Аша.

Воспитанный, элегантный, в прекрасном расположении духа молодой дипломат посмотрел на царскую чету взглядом, полным уважения.

— Я назначаю тебя, мой благородный и верный друг, — объявил Рамзес, — так как твои советы были для меня очень ценны. Ты также не побоялся подвергнуть себя риску и смог убедить меня изменить мои планы, когда этого требовала ситуация. Мир установлен, но он остается очень хрупким. Мы победили восставших внезапностью. Но как себя поведут хетты, подлинные зачинщики этих беспорядков? Конечно, мы преобразовали отряды наших крепостей в провинции Ханаан и оставили войска в провинции Амурру, более всего подверженной грубому воздействию врага. Но нужно объединить наши усилия для защиты египетских провинций, чтобы не вспыхнул новый мятеж. Я поручаю эту работу Аша. Отныне забота о безопасности Египта большей частью ляжет на его плечи.

Аша поклонился. Рамзес надел ему на шею три золотых колье. Молодой дипломат стал верховным сановником Египта.

Военачальники были едины в своей обиде. Отдать предпочтение человеку, не обладающему опытом в выполнении такой важной задачи. По их мнению, Фараон совершил большую ошибку, лишив доверия военную знать. Это было непростительно.

Шенар терял помощника в высших кругах Египта, но приобретал бесценного союзника, облаченного широкими полномочиями. Назначая на пост своего друга, Рамзес подвергал себя большой опасности. Заговорщицкий взгляд, которым обменялись Аша и Шенар, был для старшего брата Фараона самым приятным моментом церемонии.

В сопровождении своих четвероногих друзей, пса и льва, которые были в восторге от встречи и возможности снова играть вместе, Рамзес вышел из храма. Вскочив в свою колесницу, он чтобы сдержать обещание, направился, к великому поэту.

Гомер выглядел помолодевшим. Сидя под лимонным деревом, он вынимал косточки из фиников. Черно-белый кот Гектор, избалованный свежим мясом, смотрел на эти плоды с безразличием.

— Сожалею, что не смог присутствовать на церемонии, Ваше Величество. Мои старые ноги стали слишком ленивы, и я не могу больше долго стоять. Но я счастлив видеть вас снова в добром здравии.

— Вы угостите меня тем пивом из сока фиников, приготовленным вами?

Тихим спокойным вечером оба мужчины наслаждались вкусным напитком.

— Вы доставляете мне редкое удовольствие, Гомер. Я на мгновение начинаю считать себя таким же человеком, как другие, способным находиться в блаженном спокойствии и не думать о завтрашнем дне. Вы продолжаете работу над «Илиадой»?

— Она усеяна, как и моя память, убийствами, трупами, потерянной дружбой… Но разве участь людей есть что-либо иное, нежели их собственное безумие?

— Большая война, так пугавшая мой народ, не разразилась. Порядок в провинции восстановлен, и я надеюсь создать непреодолимый барьер между нами и хеттами.

— Какой необыкновенной мудростью вы обладаете! Это удивительно для столь молодого правителя с таким внутренним огнем! Неужели в вас чудесным образом соединились осторожность Приама и неустрашимость Ахилла?

— Я уверен, что хетты будут уязвлены моей победой. Этот мир — лишь передышка… Судьбы людей будут вершиться в Кадеше.

— И почему за таким прекрасным вечером обязательно последует завтрашний день? Боги жестоки.

— Согласитесь ли вы быть моим гостем на пиршестве сегодня ночью?

— При условии, что рано вернусь домой. В моем возрасте сон становится главной добродетелью.

— Вы когда-нибудь мечтали, чтобы войны больше не существовало?

— Когда я пишу «Илиаду», моя цель — описать войну в таких ужасных красках, чтобы люди отказались от присущего им желания разрушать. Но разве воины прислушиваются к голосу поэта?

Глава 23

Взгляд больших миндалевидных глаз Туйи, обычно такой суровый и пронизывающий, смягчился при виде Рамзеса. Величественная, прелестная в своем безупречно сшитом платье из льна, перехваченном в талии поясом с длинными, ниспадающими почти до щиколоток концами, она долго смотрела на Фараона.

— Ты и правда не ранен?

— Ты считаешь меня способным скрыть что-нибудь от тебя? Ты великолепна!