Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2016 - Коллектив авторов

Ксенофонт Афинский. Кунакса

Вития, в мирном пьющий застолий,пьет, как юнец, мешая вино с водой,а нам пристало возлиянья,не разбавляя, творить Арею.И каждый, шлем свой пышным убрав венком,воспев пеан, сомкнув копьеносный строй,приносит жертвы богу брани,то закалая, то закалаем.Сладка война для знающихтолк в войне!Не тщетно честолюбие ратниковДесятой музы, музы бранигимну внимало над полем битвы.Сладка война для знающих вкус войны.Блажен, кто, внемля флейт исступлению,воздвиг жестокий пляс, чреватыйнеукрощаемой гекатомбой.Стократ блаженней, кто посвящениеснискал от Бога в высшее таинствонасытить сердце жертвы счастьемот сладострастия мечной рубки.И мертвый щедро, и, не скупясь, живой,от альфы до омеги в Ареевомсегодня варваров наставиммы богословии совершенства.

Покуда, став, не перешёл тыпритины и привады меры,а мира цвет, лукаво-серый,не превратился в тускло-жёлтый,о, качествуй в священной рамесебе довлеющих подобийнеутолимей и упрямейвзыскующей единства дроби,роскошествуй в утробе сутии чар над бездной думы сгорбиразвеять сумерки и скорбинад помаванием распутий,но помни счастия нелепейи вероятия бескрайнейвозможность на последней скрепеизбыточествовать о тайне!

Врачествуя, ах, не вотще,я прихожу к душе болезнойтропой скитаний безвозмезднойв лиловом лунныхльнов плащеи застаю ее над бездной,протягиваю руку ейснять плена и истомы путывести сквозь облак ночи лютыйв неутоленно милых днейи нежной памяти уюты,протягиваю руку ейи немо воздвигаю знакизаштопать, рея, раны дракида навыками златошвейзатянется, как на собаке,протягиваю руку ей,но шествует угрюмо мимов благоуханном вихре дымапонурых крыл оплечь белейвидениями серафима,и я готов на прежний путьподошвы утвердить во прахе,а сердце грёз на скользкой плахе,уже почти взломавших грудь,но… задремавших змием в пахе…

Гнуснейшее из Божиих созданиймне повстречалось на мосту горбатом…Не избежать нечаянных свиданийна жертвенник любви несущим дании странствующим в мире супостатам!Кем брошено неистовое семявражды, не знающей начала и предела,в изблеванное вечностью во время,распявшее души крыло и бремяи облаченное в доспехи тело?О, богоочарованно пусть этисвященные качели лютой местии реющие в них слепые детипорвут опутавшие землю сетилюбви, исчадия змеиной лести!..Да, совершенные в частях и в целом,на буйных травах заливного луганаперекор мечу, копью и стреламвенчаем брань лобзанием несмелыми разойдемся, умертвив друг друга!

Ксенофонт Афинский. Трапезунт

Ты танцевала на пиру,ликуя и рыча, пиррихий…Завороженный, поутрупришел я к твоему кострувзглянуть на милую сеструи сон ее священно-тихий…И что же? Тусклый пламень губпророчит мне во тьме двоякорадеть, покуда я не труп,моим соотчичам и дракойза око око, зуб за зуб,и словом редким пользы всякой,не ожидая мзды… Бог скупи потчует иных инако,но мнилось, твой бровей уступ,скрыв детский взор, надменно груб,скрыв нежный разум, рабски туп,скрыв резвый норов, прям, однаконоздрям крылатым гневно любдым рдяных жертв… Клянусь собакой!

Священный выступает котиз плоско-серых пятен утраи взорами из перламутравоображение влечёт.Я чую веяние дрёмот камышей и пашен Нила,и взгляды бога-крокодиламеня включают в окоём.Жрецы угодливо за трудсвязать мне не считают ноги,хотя на кровь из раны богиуже откликнулись, бредути лезут вдруг наперебой,и рвут уже с костями мясо,а самый прыткий черновласой,зажмурясь, хрустнул головой.Твоя суетливость от недосыпа…Вернейшая из примет…Над нами раскинулась старая липа,древо бесед.И причина промахов в недосыпе,и нет в нихт воей вины…На-ка вот, лучше, выпей,как будто и нет войны,и благоволением солнцапикник наш не обойден,и пируют два многоженцав кругу своих жен.Ноутром начнется битва…Ты хочешь молитву читать?Не надо… Наша молитварубить и пронзать.Я тоже всажу трехгранныйв тело теплое штыки взор отведу туманный…Я не привык.А может, будет в охоткукупать супостата в крови…Но завтра… Сегодня пьем водкуи говорим о любви.В детстве мы любим арбузыи лепить куличи из песка.Супреком во взгляде музысмотрят издалека.Учитель наш толстопузыйвгоняет нас в пот потом.С нежной улыбкой музыстоят за окном.Потом семейные узызакабаляют нас.Потупившись, скромные музыждут свой час.И вот мы с тобой на воле…Не видишьли где тех муз?Не скупись, отрезай поболекопченого мяса кус.Да, музы исчезли, как этотв горле хлеба кусок…Это ведь верный методживую бабу под бок.Да, девок продажных кодлаждеттебя.-.Атыпей,ибо неподлинное подло,и гони их взашей!Запомни из этой ночилишь над сердцем твоимзвезды путеводной очисквозь дум благовонный дым…Да… Все поражения от недосыпа…Спи, солдат, спи!Не стесняйся храпа и хрипа,храпи и хрипи!Наверное, я не замечузавтра смерти твоей,погруженный по уши в сечу.А ты моей!Прекрасных нам сновиденийв гостеприимном стогу…Музы, вне всяких сомнений,помогут скрыться врагу…Их девять… Нет, кажется, десять…Должны ж они чем-то помочь!Не все же им куролеситьв та кую ночь!

Как отрешусь от воинственных воплей валькирий, еслишепотом призрачных губ эльфы тревожат меня?Я в чине смертного служилв Твоей, Господь, подлунной рати.Тщету моих подлунных силпитало солнце благодати.А плоти и поднесь пудыпо поприщам снуют искуса…О, только не ослабь уздынад сердцем подлеца и труса!..

Продумывание дотлаи до серебряной золыдарует белые крыланад облаками сизой мглы,и благовонный вихрь огняна небо золотую нитьсучит, сверкая и дразня,истоки бездн осеменить,вместить, застигнуть и постичьалтарь дарующей войныза дымом жертвенных добычпод лживым сполохом луныи осознать себя навекгорящим в пасти смертных узда солнце, сев за створки век,вдруг гарью осолит мой вкус…

По окончании войнымы будем жить с тобою в мире,бездомны и опьяненынапитком в солнечном потире,безгневны и просвещеныочарованиями ширеи выше горней глубиныв горящем звездами эфире!Мы будем дружно налегкенавстречу радужным просторамв простом ромашковом венкес неисчерпаемым задоромплыть вниз по жизненной рекеи на берег сходить лишь взором…

Вячеслав Кожемякин

Дума о Путивле

Я родился в 1962 г. в Ленинграде, в семье людей, получивших высшее образование, но ставших рабочими. Эта социальная двойственность меня во многом определила. Учился, служил в армии, сменил несколько работ, все время писал, театральничал… Отдельной строкой замечу, что работал в детском доме. В 1990 г. полностью изменил свою жизнь: отчаялся и укатил в Москву, поступил в Литературный Институт им. Горького. Учился у И.Л. Вишневской, у Олеси Николаевой, научился, чему сумел. В поэзию меня «крестил» Рейн, замечу, я ему не лучший ученик, скорее, троечник… он вел со мной многочасовые беседы-занятия, учил поэзии, он сделал мою подборку в Арионе, он же снабдил псевдонимом, от которого я теперь, правда, отказался, знать время пришло. В московской жизни я рисковал и метался, занимался книжным делом, безуспешно открывал музей A. A. Ахматовой на Ордынке. Чудил, да спасся, пил, да бросил, болел, да выздоровел. Со временем стал издателем. Счастливо женат, имею сына, жду второго ребенка. Издал 2000 чужих книг и две книги своих стихов под псевдонимом Ладогин. Имея свое издательство, не стремился публиковаться в СМИ. Решил принять участие в журнале Плавучий Мост, встретив здесь друзей, их неожиданную теплоту, понимание, от чего уж отвык. Надеюсь стать членом команды журнала. Публикую здесь стихи о войне, которые считаю уместными в журнале и немедленно нужными людям. Сердечно благодарю украинских литераторов Ольгу Бражник и Павла Кричевского за дружескую поддержку, советы, редактуру, Вальдемара Вебера, Виталия Штемпеля, Ефима Гофмана, Вячека Игрунова – за сердечные отзывы, предшествовавшие публикации. Приветствую тебя, друг и читатель.

Дума о Путивле

Ворон к ворону летит…